– Нет, опознать его вам не удастся. Бедняга слишком обгорел при пожаре.

– Так он погиб?

– Что вы, живехонек! Сегодня поутру окончательно пришел в сознание. Охотно общается и даже пытается шевелиться.

– Не понимаю, что вам тогда от меня нужно, – начал раздражаться Иван. – Почему бы не спросить самого человека, кто он таков?

Адъютант печально потупился:

– Дело в том, что он ничего не помнит. Полная, беспросветная амнезия. Однако есть одно обстоятельство, вынуждающее нас к немедленным действиям: еще в бреду пострадавший постоянно кричал: «Я должен срочно ее спасти!» Эта мысль засела в его подсознании и не дает покоя, мешая выздоровлению, а мы как честные люди тоже не можем оставаться безучастными, не зная, справилась ли таинственная незнакомка с угрожающей ей опасностью или нет. Лейтенант Забойный, помещенный в палату к пострадавшему для круглосуточного наблюдения, был вынужден экстренно выучить старотурецкий, погрузившись в служебном порядке в языковую среду…

– Подождите, подождите. При чем здесь старотурецкий?

– Пострадавший говорит только на этом языке.

– Ага. Значит, он выходец из древней Турции, – произвел безупречный логический вывод Птенчиков.

– Все не так просто. – Полицейский виновато развел руками, краснея оттого, что вынужден возражать мэтру. – Психологи Реабилитационного центра утверждают, что. наш современник, вернувшийся из прошлого и сразу угодивший в катастрофу, тоже мог заместить родной язык тем, на котором разговаривал последнее время, так как более поздняя информация, связанная к тому же с сильными переживаниями, является для его мозга приоритетной.

– Вот незадача! – искренне возмутился Иван.

– Мэтр! Этот человек может оказаться как неповинной жертвой чьей-то авантюры, так и засекреченным шпионом иностранной разведки. – Молодой адъютант просительно изогнул бровки домиком. – Вся надежда на ваш талант и проницательность. Главшеф ИИИ и начальник полиции просят вас осмотреть место происшествия и помочь разобраться: кто куда улетел, кто и почему взорвался, кого нужно спасать, а кого наказывать за все это безобразие.

– Я готов, – просто ответил Иван и, швырнув топор в кусты, решительно направился к аэроботу. От былой меланхолии не осталось и следа.

Спустя семнадцать минут аэробот приземлился на стоянке ИИИ. Однако попасть в сам Институт удалось не сразу. Когда Птенчиков с адъютантом начальника полиции приблизились к огромной входной двери, та гостеприимно распахнулась, но тут же с грохотом захлопнулась, едва не оттяпав носы несчастным визитерам. Последующие попытки проникнуть в Институт успехом так же не увенчались.

– Налицо последствия гибели головного компьютера, – пропыхтел взмокший полицейский. – Техника вырвалась. из-под контроля, почувствовала свободу и теперь… пошаливает.

Он опустился на колени и попытался проникнуть в Институт ползком, за что едва не поплатился головой.

– Видимо, настало время для подвига, – тяжело вздохнул молодой офицер. – Мэтр, за меня не переживайте. Бегите!

Развернувшись на 180 градусов, он мужественно пожертвовал не менее важной, чем голова, частью тела и заклинил непослушную дверь, дав таким образом Ивану возможность проскочить внутрь.

Мэтра ждали. Кибервахтер тут же набрал код приемной главшефа ИИИ, и навстречу Птенчикову выпорхнула изящная секретарша, знакомая ему по прежним визитам.

– Иван Иванович, наконец-то! Начальство совсем извелось. Президент не может простить историю с Веркой Сердючкой, владельцы банков требуют выплаты компенсаций, сотрудники чуть не передрались, пытаясь вспомнить даты исторических событий, чтобы хоть как-то разобрать архив, а тут еще этот обгоревший человек со своими старотурецкими заморочками…

Птенчиков искренне посочувствовал главшефу: у него от одного перечисления проблем голова пошла кругом.

– Да, вновь наладить работу такой большой и сложной организации, как ваша, будет не просто, – отозвался он.

– Вот, посмотрите, что творится! – Секретарша остановилась, негодующе указывая в темный угол. – Без Центрального компьютера вся техника словно взбесилась!

Иван взглянул в указанном направлении и заметил утилизатор мусора, который развлекался тем, что без конца извергал непереработанное содержимое своего контейнера и тут же втягивал его обратно. Секретарша погрозила ему кулаком. Утилизатор оскорбленно загудел и – выпустил в нее прицельную струю химического раствора.

– А-а-а! – завизжала перепуганная девица, проворно скидывая с себя растворяющуюся на глазах одежду. Птенчиков попятился.

– Что за шум? – Из соседней двери высунулось недовольное лицо Олега Сапожкова, практика-испытателя Лаборатории по переброскам во времени и давнего друга Птенчикова. – Иван! Вот это здорово!

Тут его взгляд упал на обнаженную секретаршу:

– Ох, ребят, извините, не хотел мешать…

– Дурак! – взвизгнула разъяренная девица и вихрем помчалась по коридору.

– Это она мне или тебе? – неуверенно переспросил приятеля Олег.

– Утилизатору, – буркнул Птенчиков. – Неужели ты думаешь, что я способен вот так, в коридоре…

– Конечно нет! После практического изучения Камасутры в условиях древнеиндийских реалий… Прости, был не прав. – Олег расхохотался, ловко увернувшись от дружеского подзатыльника. – Заходи, поболтаем.

В восстановленной после взрыва Лаборатории по переброскам во времени было на удивление просторно и пустынно. Аркадий Мамонов, главный теоретик и ведущий инженер по техническому обеспечению этих перебросок, уныло пялился в белую стену, которая прежде была полностью заслонена ярусами сложных технических приспособлений.

– Весь запас антикварного кофе из вокзального буфета середины двадцатого века погиб в огне, – вместо приветствия горестно сообщил другу Аркадий – известный гурман, ради любимого напитка готовый пренебречь даже служебными инструкциями. Его тучная фигура, способная разместиться лишь в кресле с программой автоматической трансформации, выражала полное разочарование жизнью.

– Ничего, восстановите машину, вырветесь в командировку – еще не такую гадость раскопаете. Помню, на углу дома, где я жил в детстве, была премерзкая пельменная…

– Дашь адресок, – вяло кивнул Аркадий. – Только боюсь, мы еще не скоро сможем куда-нибудь полететь. Дело не в машинах – аппараты прибытия хранятся в гараже, до которого огонь, к счастью, не успел добраться. Там остались и мобильные «Хамелеоны» – модели, принимающие облик любого транспортного средства, соответствующего заданной эпохе; и более тяжелые «Макси» – стационарные аппараты с большим запасом резервно-вспомогательных средств; и облегченные «Мини», вроде той «скатерки», что изобрел в свое время Гвидонов… Суть не в этом: без Центрального компьютера вся эта техника теряет не только управление, но и связь с Институтом, без чего становится невозможным курировать экспедицию, оказывать помощь и т.д.

– Гвидонов молодец, благодаря ему уже восстановлены многие программы. Но слишком уж рьяно он взялся задело, не выдержал перенапряжения. Теперь ждем, когда Варвара восстановит его самого, – грустно подхватил Олег. – Хорошо, когда любящая жена по совместительству является светилом натурологии.

– Так вот почему они не объявлялись у меня последнее время, – присвистнул Иван. – Да, вам сейчас приходится несладко. А я и не знал ничего.

– Зато теперь впряжешься по полной программе. Ты ведь приехал в ИИИ разобраться, что здесь произошло?

– Только покажи мне мерзавца, который заварил всю эту кашу, и я собственными руками с него шкуру спущу! – грозно пробасил Аркадий.

– Поздно. Я так понял, что шкура с него уже слезла во время пожара, – мрачно усмехнулся Иван.

– Не факт. Может, он теперь спокойненько разгуливает по древнему Стамбулу, а поджариваться вместо себя отправил какого-нибудь наивного средневекойца.

– Средневековца, – поправил Сапожков.

Они вопросительно уставились на учителя литературы.