– Вопрос, однако. Даже не знаю, с чего начать. Есть глобальная цель – управление развитием цивилизации. Это по вашей терминологии. У нас название другое, но суть та же. Есть цель текущего момента развития – установление мирового господства. Она почти достигнута. Есть некоторые сложности в Южной Америке, но основные трудности преодолены. Поднебесная Империя и Острова Восходящего Солнца полностью под нашим влиянием. Триста лет цеплялись за свои иероглифы, но теперь пишут на Едином алфавите. Еще лет через триста полностью перейдут на Единый язык. Сейчас там двуязычие. Но я отвлеклась. Методы. Основных два: для развитых стран и для территорий с отсутствующей централизованной властью. В развитых странах церковь берет под контроль государственные структуры, сливается с ними и ограничивает то, что вы называете техническим прогрессом, стандартным уровнем. В районах с децентрализованной структурой власти церковь способствует объединению и становлению государственности. Разумеется, под своим полным контролем.

– Церковь искусственно тормозит научный и технический прогресс. Какими методами? Кострами? Выкалывая глаза грамотным?

– Нет, Мастер, это лицедейство для устрашения простонародья. Костры и прочее – это, главным образом, сведение счетов и борьба за власть гражданских структур. Церковь держит процесс под контролем, безусловно, что-то от этого имеет, но, скорее, чтоб не было попыток создания альтернативных структур. Что касается умных людей, то церковь делает все возможное для вовлечения их в свою структуру. Пример перед тобой. Предыдущий магистр вытащил меня из публичного дома.

– Есть другой пример. Я вытащил Лиру из костра.

– Это лишь подтверждает мои слова. Двое из трех участников – гражданские лица. Что касается нынешнего магистра, то ему позарез нужен был замок Тэриблов для создания второго монастыря. Это все игры у власти. Магистр действовал на свой страх и риск. Сейчас он или победит, или сойдет со сцены и кончит жизнь где-нибудь в джунглях Амазонки.

– Джунгли ему не грозят. Лира поклялась его убить.

– Не буду мешать. Редкостная сволочь. Но я отвлеклась. Взять хотя бы Лирину паровую машину. Господи, да их каждый год где-нибудь изобретают. Ну и что? По дорогам по-прежнему бегают лошади.

– А с изобретателем случается какая-нибудь неприятность?

– Напротив! Это же умный человек! Мы создаем ему все условия. Приглашаем в монастырь, заваливаем интересной работой, обучаем грамоте, математике, физике, химии, чему угодно. У человека сразу становится очень напряженная, насыщенная жизнь. Он много и плодотворно работает – но на благо церкви. Ему некогда работать руками, строить модели, опытные образцы. В кузнице в одиночку много не сделать. Фокус в том, что жизнь человеческая коротка, а знания безграничны. Человек тонет в океане знаний. Только бы изучить то, что осталось от Повелителей. У других, наоборот, опускаются руки. Все, оказывается, уже было, незачем изобретать колесо. Оба исхода церковь устраивают.

– Ладно, закончится этап объединения мира, что потом?

– По идее, должно начаться форсированное развитие. Знания в строго дозированном количестве, чтоб не вызвать культурного шока, будут поступать в мир. Но, зато это будут надежные, проверенные знания. Никаких экологических катастроф, этнических, энергетических и прочих кризисов. Все по заранее разработанному плану. Но, повторяю, это теория. Что будет на практике… Не знаю. Все-таки тысяча лет стасиса – очень большой срок.

– Откуда ты знаешь об экологических катастрофах?

– Я три года училась в Риме. Полный курс рассчитан на шесть лет, но я очень торопилась. У меня, между прочим, золотой диплом. Имею право стать магистром. А курс обучения включает краткий обзор всех знаний, оставшихся от Повелителей. Там же есть музей. Так что и компьютеры, и киберусов – киберов по вашему, я видела. Мертвых, конечно. Через толстое пыльное стекло. Ни одна машина не в состоянии работать тысячу лет. Но что касается знаний – мы ничего не потеряли. Я несколько дней проверяла, все, что есть в ваших компьютерах, есть в наших библиотеках.

– А как у вас насчет религии?

– А у тебя?

– Я – православный атеист!

Анна грустно улыбнулась.

– Мастер, ты должен понять, церковь – это в первую очередь политическая структура. Все остальное – побочно и вторично. Но у нас свобода совести. Многие верят. Кто в Бога, кто в материализм. Обряды, службы – это лицедейство для народа. Как парады в армии.

– Тебя послушать, так все церкачи – просто ангелы во плоти. Почему же народ плюет вам вслед?

– Тут все взаимно. Мы плюем на народ, народ плюет на нас. Но разве в этом дело? Давай разберемся. Что всегда грозило людям? Войны, голод, эпидемии. Там, где церковь, нет войн. Всегда и везде были войны. Мы их прекратили. Голод. Причина голода – перенаселенность. Да, мы ограничиваем в некоторых регионах рождаемость. Стерилизуем мужчин после рождения третьего ребенка, убиваем четвертого и последующих у женщин. Но перед этим предлагаем им переселиться в малозаселенные районы. Не хотят – их дело. За триста лет мы таким способом вдвое уменьшили население Островов Восходящего Солнца. Теперь народ там живет небогато, но от голода не умирает. Эпидемии. Кто борется с ними? Мы! А что касается грызни у кормила власти, так где ее нет? Это как в луже. Всякая дрянь или оседает на дно, или всплывает вверх грязной пеной. Посредине – чистая вода. Не надо смеяться, Мастер, но каждый десятый из нас в святые годится. Каждый четвертый – карьерист и подлец, да, но честных людей очень много.

– А к кому ты относишь себя?

– Я и тут сама по себе. Ни в одну категорию не вписываюсь. Верная сучка. Или справедливая сволочь. Или честная карьеристка. Выбирай любое название.

– Как тебе удается это совмещать?

– Мужики выбивают себе место под солнцем только головой, а я не забыла ничего из того, чему научилась в борделе. И голова работает. Я в струе. Там, где мужику нужно три года, я справляюсь за год. Считай, год экономит золотой диплом, и год – постель. Но я никогда не бросаю тех, кто помог мне подняться. Обгоняю и веду за собой в кильватере. Это моя команда. И они это знают. В любой момент любой из них может рассчитывать на мою помощь. Мы – структура в структуре, пирамида в пирамиде.

– Тогда почему ты – сволочь?

– Если одеяло узкое, у кого-то мерзнет бок. Я тяну одеяло на своих. Чужие мерзнут.

– Чем дальше в лес, тем больше апельсинов. Тогда почему справедливая?

– Потому что не тяну одеяло на себя.

– Анна, а что в монастыре думают о нас? О Лире, обо мне.

– Ты здорово всех провел. До последнего момента тебя считали просто драконом. Вроде сказочного. Почему бы и нет? В Африке живут десятиметровые крокодилы. В верховьях Амазонки, говорят, водятся динозавры. В горах завелся еще один. Охраняет свою территорию. Задрал лошадь, съел девчонку, бывает. Тобой заинтересовались зоологи. Потом выяснилось, что ты – разумный динозавр. Зоологи воспряли духом, укатили в Рим выбивать финансы на комплексную экспедицию. И вдруг, в самый неподходящий момент в замке Деттервилей всплывает съеденная девчонка и ползут слухи о том, что дракон убит. Ну, убит и убит. Храбрый рыцарь победил дракона, спас красавицу и женился на ней. Сказка чистейшей воды. Церкви это не касается. Нет дракона, нет и проблемы. Однако, красавица имеет зуб на магистра и набирает армию. Это уже касается церкви. В замке происходит слишком много чудес. Как я сейчас понимаю, магистр испугался. Сто человек – не сила против церкви, но вполне достаточно, чтоб отомстить одному. Но сейчас вы сняли маскировку. Сказке пришел конец. Вы то, что вы есть. Наши эксперты уже разгадали секрет жидкости, которой вы опрыскивали технику. Взяли соскребы с металлических деталей и провели химический анализ. Не знаю, что замышляет магистр, но он готовит удар.

– Послушай, Анна, если задачи церкви и наши совпадают, давай объединим усилия.

– Мастер, разве я говорила, что задачи церкви совпадают с задачами тех, кто стоит во главе церкви?