увидел в моих, но что бы это ни было, оно заставило его наконец дать
честный ответ:
— Ты… тебя невозможно контролировать. Чем дальше, тем… тем все
становилось хуже. Ты осваивал магию с легкостью и я уже давно ничего не
мог тебе дать… в плане искусства. А в силе… — Рихтер на пару секунд
устало закрыл глаза. Затем открыл их и с усилием продолжил. — В силе ты
превосходил все, что я когда-либо видел. Кроме Альфреда… Я боялся, что
еще пара лет — и ты станешь сильнее даже его. И что тогда?.. Кто тебя
сможет остановить, если в какой-то момент ты решишь, что хватит уже
выполнять мои распоряжения… да и вообще, кто он такой, этот Рихтер
Эзенхоф?.. Убьешь меня и станешь тираном, которого еще свет не видывал.
— Ну прям-таки «не видывал». — Слегка обиделся я. — Я уже
управлял одним из ваших регионов несколько тысяч лет тому назад, и вполне
успешно. Мы тогда едва не захватили другой мир, между прочим.
— Вот об этом я и говорю. Ты будешь управлять людьми как скотом.
Будешь посылать их захватывать для тебя миры или еще что-нибудь…
Человечество для тебя — просто ресурс.
— Не надо морализаторствовать, Рихтер. — Отмахнулся я. — Чтобы
потешить свое эго чувством «я тут самый главный» ты был готов убивать и
лишать воли существ своего вида. Да, для меня вы — ресурс. Стая рыб для
владельца рыболовного краулера или крысиная колония в подвале для
хозяина дома. Вас же не мучает совесть, когда поднимаете из океана пару
тонн рыбы, тут же потрошите ее и скидываете в океан потроха? А почему
совесть должна мучить меня? Драконы едят людей, разрушают города и
похищают красавиц, это совершенно нормально. А ты убивал и подчинял как
и я, но только вот для тебя они были не существами иного вида, а твоими
соотечественниками. Поэтому не надо морали. Не зли меня.
— При чем тут мораль?.. — Он опять замолчал, усилием воли гася
чувство боли от переломанных костей. — Да, я на все был готов ради власти.
Но я не хочу, чтобы нами правил такой, как ты.
— Я и не собирался. У меня не было никаких грандиозных планов. Я
просто жил в свое удовольствие — развлекался с женщинами, убивал тех, кто
мне не нравился, общался с Бьянкой, изучал Трещины в реальности… убивал
людей по твоему заказу и даже спас вашу самонадеянную цивилизацию от
Паука.
— То, что тебе не хотелось встать у руля сейчас… не значило, что ты
не захочешь этого сделать потом. — С трудом выдавил Рихтер.
Я помедлил, прежде чем ответить.
— И ты решил действовать превентивно?
Он кивнул.
— Какой предусмотрительный… — Я вздохнул. — Ну хорошо. С
твоими мотивами все ясно…
Меня прервали. Явилась охрана. Шум за дверью, попытки ее открыть, идиотские вопросы типа «Герр Рихтер, с вами все в порядке?..» Я встал и
подошел к двери. Теперь мне нужна была не Земля, а Воздух. Я наложил на
дверь еще один барьер, задача которого заключалась в том, чтобы поглощать
идущие с той стороны звуки. Сразу стало намного тише.
— Продолжим, — сказал я, возвращаясь в кресло. — С мотивами
разобрались. Расскажи теперь, как все началось. Снайпер, стрелявший в меня
в ресторане, не был первым. Сначала была попытка отравления. Но я остался
жив, даже ничего не понял, а Клайв, которого я угостил сливочными
орешками, скончался в мучениях. Мы ведь с Бьянкой думали, что спасли его.
Почему он умер?
— Вы… замедлили действие яда, но… спасти его вы не могли. Я не
понимаю, как выжил ты. Это физически невозможно.
— А это физически возможно? — Телекинезом я подхватил со стола
ручку, повертел ее в воздухе, а затем с силой метнул в стену — так, что в
результате ручка вонзилась в нее, как дротик, и осталась торчать.
— Выжить после того яда… даже не почувствовать его… это намного
невозможнее.
— Что-то мне подсказывает, что это была не первая попытка меня
отравить.
— Да… — Признал Рихтер. — Это так. Сначала мы думали, что у тебя
индивидуальная невосприимчивость к некоторым веществам… но потом
стало ясно, что дело не в этом. На тебя не действовали ни яд, ни наркотики, ни отравляющие газы. Вообще никакие. Тебя даже обезболить было нельзя.
— Да уж… — Я вспомнил свои «приятные» ощущения в больнице,
куда меня привезли после взрыва в поезде. Затем констатировал:
— С ядом не прокатило и ты послал снайпера. Снайпер облажался и ты
сообразил, что я слишком хорошо ощущаю чужое внимание. Поэтому ты
использовал человека с бомбой, который не знал, что везет бомбу. Но и тут
дело не дошло до конца. Однако, тебе удалось меня ранить. У меня были
переломаны кости, и мне было очень хреново. Почему ты не попытался
убить меня в больнице? Отличный ведь был шанс.
— Я… испугался. Ты не все время был без сознания. Ты то приходил в
себя, то вновь отключался. Твоя сила реагировала на любое воздействие со
стороны. Ты ранил нескольких врачей, испортил оборудование… Я не знаю, что было бы, попытайся я тогда тебя убить. Ты мог опередить меня и
остановить мне сердце прежде, чем я довел бы дело до конца. Я ведь уже
просто не знал, на что ты способен…
— Понятно. Потом у нас появляется военный робот на крыше. Потом
атомная бомба.
— Как ты смог уцелеть? Опять скажешь, что ты бог?
Я усмехнулся.
— Там неподалеку была Трещина и я успел в нее уйти. Вообще, можно
лишь поразиться тому, какие ресурсы ты задействовал, чтобы меня
уничтожить. Неужели не было мысли остановиться, задуматься…
сообразить, что что-то идет не так?
— Я знал, что все идет не так, — тихо ответил Рихтер. — Я не дурак.
Но остановиться?.. Все зашло слишком далеко. Тебе нужны были ответы и
рано или поздно ты бы их получил. Я не переоценивал меру своего влияния
на тебя. Я видел, как ты на меня смотришь. Если бы я остановился… все
кончилось бы тем, что рано или поздно ты бы залез в голову мне или нашел
бы кого-нибудь из исполнителей… и все. И было бы то, что у нас есть
сейчас. — Он показал глазами на изуродованную руку и ногу, а затем
перевел взгляд на меня, сидящего перед ним в кресле.
— И для того, чтобы избежать последствий собственных идиотских
решений, ты стравил меня с Альфредом.
— Я бы не назвал эти решения идиотскими, — возразил Рихтер. —
Они были ошибочными, но что же… я не всеведущ. Знай я тогда то, что знаю
сейчас, я бы действовал иначе.
— Как, интересно знать?
— Я бы не стал тебя трогать.
— Лжешь. А я ведь предупреждал тебя этого не делать. Ты бы
постарался сбросить на меня атомную бомбу в таком месте, где Трещин
поблизости нет.
— Может быть. Не знаю. Слишком много «но»…
— Все ты знаешь… Ладно. Альфред был твоим последним шансом. Но
ты ведь должен был понимать, что я могу убить его, а потом вернуться. Или
— еще лучше — перед тем как убить, подчиню, узнаю, что он ничего
плохого не замышлял, а потом вернусь к тебе и стану задавать вопросы. И
явно ты к моему возвращению не был готов. Что ж ты так оплошал?
— Я надеялся не на Альфреда, — ответил Рихтер. — Как бы ни был
силен старик, но после того, как тебе удалось выжить при термоядерном
взрыве… я полагал, что скорее всего, ты его убьешь. Но он говорил, что их
род защищает некое существо… некий дух…
— …некая Моргана ля Фей…
— Да… — Он открыл рот, переживая новый приступ боли, а затем
продолжил. — Альфред рассказывал, что несколько столетий назад один
сильный демон напал на кого-то из их рода… не смотря на весь их талант, демон был намного сильнее и убил того мага, и тогда оставшиеся
родственники обратились к ней за помощью и она скрутила его без особого
труда… Я подумал, что могло бы стать решением. Ты тоже… какой-то демон
