чего не было в дни Первого храма.
Политическое и экономическое положение было не лучше. Жизнь и имущество подвергались постоянной опасности. Пророк Зхария жалуется: ”Ибо до тех дней /до восстановления Храма/ не было платы для /работающего/ человека, ни платы за труд скота; ни уходящему, ни приходящему не было покоя от врага; и попускал Я всякого человека враждовать с другим” (8:10). Когда пророк хотел утешить и возвестить о спасении, он предсказывал: ”Так говорит Господь Саваоф: опять старцы и старицы будут сидеть на улицах Иерусалима, каждый с посохом в руке от множества дней. И улицы города сего наполнятся юношами и девушками, которые будут играть на улицах его” (8:4— 5). Отсюда мы можем заключить, что Иерусалим был безлюден в ту пору. Улицы были пусты и погружены в уныние. Не слышно было голосов играющих детей; не радовало глаз спокойствие старцев, проводящих без забот остаток дней своих. Из жизнерадостной и цветущей Вавилонии ”изгнанники” вернулись к безжизненным руинам.
Как будто чтобы умножить невзгоды репатриантов, год за годом следовала засуха и еще более ухудшала положение бедного и измученного населения. Но более всего тяготили подати и налоги: 1) минда, или ”подать царю” (Нехемия 5:4) , — подушный или поземельный налог; 2) бло — по всей видимости, налог на продукты питания; 3) халах — подорожные налоги.
Помимо царских податей, были еще многочисленные поборы в пользу наместников и их чиновников, грабивших народ. Так продолжалось долгое время. Недаром сетует Нехемия в своей молитве: ”И вот мы ныне рабы; на той земле, которую Ты дал отцам нашим, чтобы питаться ее плодами и ее добром, вот мы рабствуем. И произведения свои она во множестве приносит для царей, которым Ты подчинил нас за грехи наши. И телами нашими и скотом нашим они владеют по своему произволу, а мы в великом стеснении” (Нехемия 9:36-37).
Вдобавок ко всему, надо было делать взносы (трумот) Храму, хоть и в небольших размерах, и отдавать ему десятину с урожая. Все это было не по силам маленькой и бедной стране. Голод в результате продолжительной засухи, налоги, необходимость содержать наместников, взносы и десятина вынуждали мелких землевладельцев закладывать свои поля и виноградники богатым землевладельцам. В новом еврейском государстве все это породило неравенство, последствия которого могли быть очень опасными. Ведь существование этого маленького государства держалось на любви к нему народных масс, готовых на жертвы ради него. Если же эти массы будут порабощены богачами, они возненавидят и их и управляемое ими государство, — станут ли они тогда его защищать, заботиться о его процветании и самом существовании?
А на пути развития нового государства стояли многочисленные препятствия. Репатрианты приступили к восстановлению Храма. Правительства не было. Положение политического центра — Иерусалима — было непрочно. Нужен был хотя бы религиозный центр. Но как только приступили к постройке Храма, а самаритянам, не пережившим вавилонского пленения и, как уже было отмечено, перенявшим от ассирийских колонистов многие языческие обычаи, отказали в участии в этом деле, от самаритян сразу полетели клеветнические доносы персидскому царю о том, что евреи собираются создать религиозный и политический центр, чтобы взбунтоваться и отделиться от персидского царства. Возбужденные "ненавистниками Иехуды и Биньямина” подозрения достигли своей цели.
Но евреи воспользовались временными трудностями Персии, когда после смерти царя Канбузи(Камбиза) маг Гомата выдал себя за брата убитого Канбузи (у греков — Бардиа лжеСмердис). Воодушевленные пророчеством Хаггая (Аггея), они приступили к строительству Храма (520 г.) и завершили его после четырехлетнего труда, прерываемого несколько раз из-за доносов (516 г. до н. э.). Яркое описание трогательного зрелища дано в последних строфах 3-ей главы книги Эзры: "Многие из священников и левитов и начальников родов, старики, которые видели прежний Храм, при основании этого Храма у них на глазах громко плакали; но многие громогласно с радостью восклицали. И не мог народ распознать восклицаний радости от воплей плача народного; потому что народ восклицал громко и голос слышен был далеко". Эта трагическая сцена еще ожидает кисти великого национального живописца. Плач стариков и радость юношей перемешались и слились воедино, и трудно было распознать, что это — скорбь сквозь радость или радость сквозь скорбь. Лишь такой великий духом пророк, как Хаггай, мог предвидеть будущее и сказать: "Кто остался между вами, который видел этот Дом в прежней его славе, и каким видите вы его теперь? Не есть ли он в глазах ваших как бы ничто?... Слава сего последнего Храма будет больше, нежели прежнего!" (Хаггай 2:3, 9). Действительно, Второй храм дал еврейскому народу, а может быть, и всему миру, больше, чем первый: ряд книг пророков, почти все Писания (Ктувым), все Апокрифы, основы талмудического законодательства и его литературно-фольклорной части (часть Мишны и древних мидрашей) , а языческим народам — христианство. Но лишь пророк мог это предвидеть. В глазах простого народа, не обладающего даром провидения, Второй храм был большим разочарованием.
Чаша бедствий, которые преследовали репатриантов, переполнилась, когда возникло соперничество между светской государственной властью, находившейся в руках Зрубавела бен Шеалтиэля, наместника Иудеи, внука последнего иудейского царя, и духовнорелигиозной властью, сосредоточенной в руках первосвященника Иехошуи бен Иехоцадака, внука предыдущего первосвященника. Народ разделился на две партии — светско-политическую и духовно-религиозную. Как видно, Иехошуа бен Иехоцадак не был той фигурой, в которой нуждался народ в этой критической ситуации. По словам пророка Зхарии, Иехошуа был ”одет в запятнанные одежды” и ”сатана стоял по правую руку его, чтобы противодействовать ему” (3:1,3).
О нем злословили, обсуждали его недостатки и даже замечали за ним нечистые дела. Два пророка того времени, Хаггай и Зхария, старались помирить двух руководителей нации, чтобы ”совет мира был между ними” (там же 6:13). Но мир не был установлен, и Зрубавел был смещен, очевидно, по обвинению в том, что он, отпрыск царского рода, стремится стать царем Иудеи. В этом, как мы потом увидим, подозревали также Нехемию, но так как Нехемия жил в спокойное время и не происходил из царского рода, то это подозрение не стало обвинением. Зрубавел же принадлежал к династии царя Давида и правил в смутное для Персии время.
Дело кончилось тем, что светский политический руководитель вынужден был уступить место первосвященнику Иехошуе. Но прерогативы его светской власти были сильно сокращены, и он был подчинен Наместнику Заречья” (т. е. заевфратской территории), лишь малой частью которого была Иудея. Надежда евреев на самостоятельность сильно поколебалась. Последняя искра этой надежды погасла с уходом Зрубавела.
Тогда наступил период, которому пророк Зхария (4:10) дал замечательно меткое название ”день маловажный” — время мелких событий и мелких людей. Ничего значительного не происходило. Царило всеобщее уныние, и Возвращение в Сион было настолько не похоже на полное избавление, что репатрианты продолжали соблюдать те посты, которые были в свое время установлены в память разрушения Храма. Пророк Зхария был вынужден предсказывать, что эти дни превратятся в ”веселье и праздники”. Народ вообще не верил, что произошло какое-то избавление, что он освободился. В самом деле, разве освободились евреи от персидского порабощения? Разве они независимы? Разве Иудея обогатилась, окрепла или приобрела власть? Разве такую видимость избавления предсказывали пророки? Разве об этом мечтали? ВтороИсайя обещал репатриантам: ”Вот я украшу камни твои рубином и сделаю основание твое из сапфиров. И сделаю окна твои из порфиров и ворота твои из яхонтов, и всю ограду твою из драгоценных камней” (Исайя 54: 11—12); "достояние народов придет к тебе” (там же 60:5) ; ”тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои и цари их — служить тебе” (60:10); ”и придут к тебе с покорностью сыновья угнетавших тебя, и падут к стопам ног твоих все презиравшие тебя” (60:14) и т. п. Где все это? Где это богатство, это покорение угнетателей, эти блеск и великолепие? Все было как раз наоборот: бедность, подчинение, многочисленные и тяжелые подати. Неудивительно было, что народ впал в отчаяние.
