* * *
Каждое из движений, о которых шла речь до сих пор, знаменовало собой кризисный период в иудаизме. Но никакое движение из тех, которые были перечислены выше, нельзя сравнивать с движением "Хаскалы". И до него назревали изменения, происходили в еврействе революции, но одно оставалось незыблемым: народ придерживался своей веры и так или иначе жил этой верой. Совершенно уподобиться другим народам — это было немыслимо. Иудейская вера, которую евреи, в отличие от народов Европы, не переняли у какого-нибудь другого народа, сама была в известном смысле прочным историческим базисом; она служила защитой от полной деисторизации, от ассимиляции. С возникновением ”Хаскалы” эта роль религии постепенно утрачивается. А если исторические устои совершенно исчезнут, — что же тогда останется у народа без территории и без языка?..
Угроза историческому иудаизму стала в ту пору особенно сильной. Поэтому так ухватились тогда все те, в ком еще был жив национальный инстинкт, за сионизм, цель которого - предоставить еврейскому народу недостающий ему территориальный и духовный базис. В этом секрет успеха сионизма среди евреев, "идущих посередине"; в этом причина его неуспеха среди стопроцентных ортодоксов, опирающихся на старые религиозные устои, как и среди ассимилирующихся интеллигентов, уже утративших наиболее важный национальный инстинкт — страх перед угрозой национальному существованию.
Деисторизаторы разных толков — антисионисты, не-сионисты, территориалисты и полусионисты — утверждают, что признание большого исторического значения за Палестиной связано с воспоминаниями о древних временах и является не более чем романтикой. Автор не собирается утверждать, что воспоминания о древних временах не имеют никакого значения для нации, вся возможность существования которой основана на том, что она помнит свое прошлое и связывает его с настоящим и будущим. И вообще, когда исчезнет романтика, увянет и человеческое сердце.
Но историческое значение Страны Израиля не исчерпывается воспоминаниями о древних временах. Она единственный постоянно существующий фактор среди массы недолговечных и преходящих явлений, неизменяющаяся национально-историческая ценность, делающая возможным изменение всех других национальноисторических ценностей. Покуда будет жить в нас надежда на возрождение полного государственного и территориального базиса, иудаизм будет иметь возможность менять форму и облик согласно требованиям изменяющихся условий жизни. Но в тот момент, когда это историческое национально-государственное основание перестанет считаться необходимым условием для существования народа, в тот момент, когда победят полусионисты, считающие, что иудаизм вовсе не нуждается в еврейском государстве на исторической территории, а может удовлетвориться двунациональным государством без еврейского большинства, которое наложило бы свой отпечаток на весь характер исторической родины, — тогда останется у иудаизма один из двух выходов: или застыть и ”забальзамироваться”, чтобы никакое новое движение или течение не смогли проникнуть в него и поколебать его устои, или же существовать в условиях диаспоры в самой Стране Израиля, открытой для всех ветров и лишенной почвы. Тогда он будет двигаться медленно, но неудержимо к распылению и исчезновению...
Будем надеяться, что к такому позорному финалу единственная в своем роде нация не придет! Осуществится полное избавление наиболее историчной нации на всей ее исторической территории, связь с которой не в силах разорвать тысячелетия изгнания!
Кроме этой страны, у нас ничего не осталось.
