из Заиорданья и Шилой из Вавилонии и пал в этой войне смертью героя.
Совершенно ясно, что ессеи, стремившиеся к духовному коммунизму”, если можно так выразиться, и вопреки своей чрезмерной духовности, отказу от частной собственности и отходу от бурь житейских не очень отличались от зелотов и сикариев во всем, что связано с защитой нации и обороной родины, а во время войны против Рима были готовы, обороняясь, проливать кровь, несмотря на то, что были против заготовки оружия и даже заклания скота на жертвеннике. Мессианская идея была общей для всех трех сект, но у каждой она имела иную окраску: ессеи пытались осуществить мессианскую идею в собственной жизни, в рамках своих особых общин; зелоты считали, что прежде всего необходимо освободить мечом народ и родину от тяжелого римского ига, и тогда само собой наступит ”царство небесное”; сикарии же полагали, что война против римлян является одновременно и войной против богачей и правящих классов, за народное благо и что именно война служит средством осуществления ”царства небесного” путем упразднения богатства и аннулирования долгов. Мы одновременно наблюдаем тут национальное восстание и социальную революцию. Разница была в том, что зелоты подчеркивали политическую сторону национального восстания, тогда как ессеи выдвигали на первый план его социально-духовную сторону, а сикарии — его социально-политический аспект.
В такой оценке не следует усматривать осовременивание минувших событий, сформировавшееся под влиянием социализма и коммунизма наших дней, что принято называть в исторической науке ”модернизацией”. Сам Иосиф Флавий совершенно отчетливо подчеркивает несколько раз социальную сторону восстания евреев. Я уже приводил выше его собственные слова из предисловия к ”Иудейской войне” и выдержку из речи Тита
о ”новшествах” и Новых путях”, которым следовали повстанцы. Более того: он останавливается также на
некоторых социалистических и коммунистических шагах зелотов и сикариев при поддержке народных масс и подчеркивает их особую цель. Еще в начале восстания, после тяжелой войны между восставшей народной массой под руководством Элазара бен Ханании и аристократами-миролюбцами под командованием полководцев Агриппы II, 15 ава, в день принесения дров в Храм (в 66 г. н. э.) зелоты и сикарии сожгли не только дворец первосвященника Ханании (отца командующего) , но и городской архив, в котором хранились векселя должников, выданные ими своим богатым кредиторам, а также списки неуплаченных налогов. Это событие Флавий подчеркивает особенно: этим ”они (повстанцы) увлекли за собой массу увязших в долгах, а после уничтожения векселей подняли бедняков против богачей”. Совершенно ясно: перед нами социальная революция в процессе национального восстания; социальная революция как плод мессианских, экономических и духовных воззрений ессеев, эвионитов (”бедняков” — раннехристианская секта) и сикариев; воззрения, расшатывавшие экономические и общественные устои жизни.
Тут не требуется особых доказательств. О самом начале мятежа, когда был убит Зхария бен Барух, Флавий говорит: ”Одно наказание было за самые тяжелые преступления и за самые легкие проступки — смерть; избегнуть его мог только тот, кто огаосился к низшему сословию, благодаря тому, что не принадлежал к привилегированным классам или был бедняком”.
Эти социальные революционеры сами стремились быть мессиями. В особенности добивались этого сикарии. Менахем бен Иехуда Галилеянин из Масады прибыл в начале революции в Иерусалим, ”как будто был царем”, и явился в Храм, облаченный в царские одежды; вместе с этим Флавий называет его ”весьма премудрым”. Почти не приходится сомневаться в том, что Менахем бен Иехуда выдавал себя за Мессию, и поэтому с ним боролись сторонники Элазара бен Ханании — зелоты, национально-политически настроенные, но не сикарии — политические мессианцы. Зелоты убили его и рассеяли его людей, которые убежали в Масаду — сильную сикарийскую крепость, во главе которой стоял родственник Менахема — Элазар бен Яир, главный герой масадской трагедии.
Конечно, в Палестине предшествовавшего разрушению Храма периода существовали не только эти четыре секты, а гораздо больше. Но из этих четырех сект, о которых Флавий рассказывает больше всего, лишь саддукеям была чужда мессианская идея. Остальные три были мессианскими, но только две из них были по-настоящему революционными и в политическом, и в социальном смысле. А разница между ними состояла в том, что для зелотов главным было политическое восстание, социальная же революция была второстепенной, тогда как для сикариев главной целью была социальная революция, а политическое восстание служило средством для нее — правда, необходимым и очень важным средством, но отнюдь не столь важным, как для зелотов.
IV
Именно в этом было основное различие во взглядах между Иоханан ом Гисхальским и Шимоном Бар-Гиорой.
Что известно о Иоханане Гисхальском?
Иосиф Флавий, предъявляющий Иоханану всевозможные обвинения, начинает рассказ о нем в своей автобиографии следующими словами: ”Иоханан бен Леви, увидевши, что некоторые граждане (Гуш-Халава — Гисхалы) собираются бунтовать против римлян, пытался их успокоить и советовал им оставаться верными римлянам”. Но когда соседи-неевреи Гуш-Халава напали на город, захватили, разрушили и спалили его, Иоханан стал другим человеком: он собрал войско, вооружил его, напал на этих чужеземцев и разбил их и тогда заново отстроил Гуш-Халав. Он окружил город непри
ступной стеной и отстроил его красивей, чем раньше. Так как всех нападавших на евреев в Палестине и Сирии подстрекали римляне, стремившиеся кровопусканием ослабить силы евреев в их борьбе с Римом, Иоханан превратился в противника римлян и сблизился с зелотами.
Он сблизился с зелотами, но не отождествлял себя с ними. Флавий часто упоминает сторонников Иоханана вместе с зелотами, что лишь доказывает, что это не одно и то же: они лишь близки и равно не согласны с сикариями, сторонниками Шимона Бар-Гиоры. Особенно ярко это выражено в длинном и очень важном отрывке в ”Иудейской войне”, в котором Флавий как бы дает общий обзор всех участвовавших в восстании и войне с римлянами еврейских сект. Он начинает с зелотов, переходит к сикариям, отмечает отрицательные действия Шимона Бар-Гиоры и Иоханана Гисхальского, а затем возвращается к Шимону и переходит к идумеям; лишь после этого он подробно останавливается на зелотах. Между Иохананом и зелотами находятся сикарии с их командующим Шимоном Бар-Гиорой и идумеи. Таким образом, ”люди Иоханана” и зелоты — не одна и та же группа. Иоханан - еврейский патриот, ставший врагом римлян после того, как он убедился в том, что римляне тайно натравливали на евреев их нееврейских соседей в Заиорданье, Галилее и Сирии, подстрекая их к истреблению евреев. С тех пор он сблизился с зелотами и вместе с ними стремился сбросить римское ярмо с шеи народа. Но он не сделался зелотом-фанатиком, оставаясь вместе с тем непримиримым противником сикариев и их ”новых путей”, которые они пытались проложить для еврейского народа. Он также сопротивлялся преждевременному и сопряженному с жестокостями осуществлению ессейского мессианства.
Вот каковы были причины его резких столкновений с Иосифом Флавием в Галилее и с Шимоном Бар-Гиорой в Иерусалиме.
Иосиф Флавий рассказывает, что после поражения
Цестия Галла Великий Синедрион стал центром политического и религиозного управления страной, а во главе его стояли раббан Шимон бен Гамлиэль, Иосеф бен Гурион и Ханан бен Ханан — все трое из верхушки еврейской аристократии, которых сблизила с зелотами блестящая победа над Галлом; но, конечно, они не превратились в экстремистов и не сблизились с сикариями. Назначенные Синедрионом полководцы в Идумее, Заиорданье, Иерихоне, Тимне, Гофне и Икревете были почти все не крайние зелоты и, во всяком случае, не сикарии. Правителем и полководцем Галилеи был назначен Иосеф бен Маттитьяху (в будущем — Иосиф Флавий). Следует полагать, что он был избран на эту должность благодаря своему аристократическому происхождению (близкий к семье Хасмонеев священник) и умеренному зелотизму, далекому от идеологии сикариев. В том, что Флавий был тогда зелотом, почти нет сомнения: в 64 г., за два года до восстания, когда ему было 26 лет, он сопровождал в Рим набожных священников, которых прокуратор Феликс отправил в кандалах в Рим на суд императора Нерона и которые в пути не ели ничего, кроме фиг и орехов. Поскольку римские прокураторы обыкновенно посылали в Рим только политических заключенных, следует заключить, что эти набожные священники при всей своей благочестивости или именно благодаря ей были зелотами и повстанцами. А Иосеф бен Маттитьяху, сопровождавший их и сумевший освободить их благодаря императрице Сабине Поппее, которой его представил актер-еврей Алитюрос, —конечно, был тоже зелотом. Иначе почему избрали именно его, чтобы ходатайствовать об освобождении этих священников-зелотов?
