Однако мне становилось все невыносимее надолго расставаться с Маргарит. А создание семьи было, пожалуй, единственным, что я еще не изведал на собственном опыте. И я решил привезти Маргарит в Санкт-Петербург, где мог легко обеспечить ей достойный образ жизни. Я признался Маргарит, что хотел бы иметь от нее ребенка, даже если заключение брака пока невозможно, так как я не мог допустить столь глубокого конфликта между мной и моей матерью. К моему величайшему счастью, Маргарит согласилась, и я начал привыкать к мысли, что скоро и у меня будет своя семья.

Я был так счастлив этим согласием и теми новыми перспективами, которые открывались передо мной, воодушевляли меня и придавали, наконец, ощутимый смысл моему пребыванию на этой земле, что решил приобрести какую-то уникальную драгоценность и преподнести ее Маргарит, когда она подарит мне этого уже горячо любимого мною ребенка.

Я начал поиски эксклюзивного подарка для Маргарит, который превзошел бы своей красотой все, что только можно было тогда вообразить. Я любил «Иоланду», потому что это была самая большая и роскошная яхта в мире, я любил работы великих мастеров в моей постоянно пополнявшейся коллекции, так как эти шедевры были уникальны, я любил балет и оперу, неустанно возносившие меня на вершины блаженства. И я понял, что подарок, который я преподнесу Маргарит, должен быть прекраснейшим из всех, ведь ее подарок мне— ребенок, уже столь желанный,— тоже будет драгоценнейшим из даров, которые я могу получить.

Летом 1913года я направлялся к своей яхте, ожидавшей меня в Северном море, и по пути остановился в Антверпене. Я сообщил многочисленным перекупщикам, имевшим конторы в этом городе, что разыскиваю самый красивый камень, какой только можно приобрести. Сразу такого не нашлось. Но на обратном пути мне предложили восхитительный алмаз, поистине уникальный, красивейший и редчайший из всех, что мне довелось видеть до того дня. Я приобрел его для Маргарит, невзирая на баснословную цену, которую запросили за этот еще не ограненный алмаз в сто пятьдесят каратов, тайно привезенный из Индии специально для меня.

Специалисты по драгоценным камням всего мира оценили уникальный алмаз, который стал моей собственностью, очень высоко. (Именно с того времени началась история синего алмаза «Терещенко», которая продлилась до начала ХХІ века.)

После огранки у Картье синий алмаз «Терещенко» весил 42,92карата. У него была идеальная форма огранки— «Груша». Он занял место в классификации редчайших алмазов типа IIb[2]. Чтобы еще больше подчеркнуть ценность этого камня, я попросил ювелира с Вандомской площади в Париже сделать его центральным элементом колье, где гармонично сочетались сорок шесть «дурманящих воображение» бриллиантов весом от 0,13 до 2,88 каратов с огранкой всевозможных форм— «Маркиз», круглой, «Груша», «Сердце» и различных цветов— светло-желтого, лимонного, морской волны, персидского зеленого, золотисто-желтого, серого, голубого, лилового, розового, ярко-оранжевого или ярко-желтого… Это колье останется одним из самых крупных заказов за всю историю дома Картье… и будет выражать высоту моих чувств к Маргарит и ребенку, который вскоре должен был появиться на свет.

Заканчивалось лето 1913года. Мне шел двадцать седьмой год. Колесо фортуны вознесло меня на вершины богатства, власти и счастья. Я был главой крупнейшей промышленной империи тогдашней России, я стоял за штурвалом роскошнейшей яхты, жил в великолепных особняках Санкт-Петербурга, Киева, Канн, был другом поэтов, философов и артистов, блестящим юристом и финансистом с мировым именем, любовником прекраснейшей в мире женщины, преданно ожидавшей меня в Париже, согласившейся подарить мне ребенка, о котором мы вместе мечтали. Казалось, ничто не сможет омрачить моего абсолютного счастья. Приобретение прекраснейшего на свете синего алмаза было своеобразным венцом моих достижений, подтверждением того, что ни в чем более мне не будет отказа.

И все же, несмотря на переполнявшее меня чувство всеобъемлющего счастья, мое сознание страдало от несправедливости, лежащей в основе нашего общества. Я знал, что мне доступно все, но почему это было недоступно для других? И что я мог сделать, чтобы это изменить. Я готов был пожертвовать личным благополучием, которое, в сущности, заработал честным трудом, ради счастья и процветания нашего общества. Но по иронии судьбы именно мое личное счастье упрочнялось и мои доходы все возрастали! Кто, кроме моего друга Александра Блока, мог бы в такие минуты понять мое глубочайшее отчаянье и непреодолимые душевные муки?

Итак, я достиг высочайших вершин. Я уже поразил весь мир своими свершениями— можно сказать, еще до того, как по-настоящему повзрослел. Теперь мне оставалось только изумить Маргарит. Через несколько месяцев колье будет готово. Через несколько месяцев родится наш ребенок. Возможно, это новорожденное дитя привнесет нечто новое в мою жизнь и придаст ей смысл? Во всяком случае, именно этого я желал.

– 8–

Если сегодня синий алмаз «Терещенко» считается четвертым по величине, так как с того времени были обнаружены другие, более крупные, синие алмазы, то в 1913году он был вторым в мире крупнейшим синим алмазом, а первое место занимал всемирно известный камень под именем «Хоуп», принадлежавший французской короне. Однако после французской революции он попал в Англию и Соединенные Штаты Америки. Этот синий алмаз был огранен во Франции в 1673году, весил шестьдесят семь каратов и тоже был отнесен к очень редкому типу алмазов IIb.

Как и «Хоуп», синий алмаз «Терещенко» был найден в Индии, в районе Голконды, в копях Коллура. Как и «Хоуп», он был, вероятно, ритуальным украшением индусского бога Рамы, затем был похищен и переправлен в Европу. И коль скоро, согласно легенде, алмаз «Хоуп» был роковым камнем, приносящим несчастья, и над всеми его владельцами тяготело ужасное проклятье, то нельзя ли предположить, что такое же проклятье могло обрушиться и на будущих владельцев алмаза «Терещенко»? Возможно, эти два великолепных камня с одинаковым глубоким синим сияньем были когда-то двумя глазами одного идола, были похищены у своего бога злоумышленниками и теперь они оба вершат свою страшную месть, которую ничто не в силах остановить? И проклятье это настолько ужасно и могущественно, что могло даже породить французскую революцию 1789года и русскую революцию в 1917-м?!

Глава третья

Спасти страну от крайностей

(1914–1917)

– 1 –

Война— мы еще не знали, что она станет первой и что она будет мировой,— началась. Русские солдаты, плохо подготовленные и плохо вооруженные, бросились в бой с отвагой и в едином порыве. Большую их часть составляли крестьяне, которые оставили на хозяйстве в селах жен и престарелых родственников.

Разумеется, в августе уборка свеклы еще не начиналась и Товарищество Терещенко вынуждено было исхитряться и решать множество проблем, чтобы обеспечить сырьем сахарные и другие заводы. Для организации его работы я был вынужден уехать в Украину. К тому же первые военные сводки свидетельствовали о сложном положении наших войск в Пруссии и Галиции, и необходимо было принять меры предосторожности на тот случай, если фронт приблизится к нашим землям на Волыни, к западу от Житомира и Подолья, в окрестностях Винницы, где я арендовал земли графини Брадисской.

Перед отъездом я снял для Маргарит большую квартиру на втором этаже красивого дома на Миллионной, совсем недалеко от дома моей матери Елизаветы. Там она всегда будет поблизости и под защитой, поскольку французская военная миссия в Санкт-Петербурге помещалась на первом этаже этого же здания.

Затем я уехал в Киев и застал в городе панические настроения в связи с положением дел на фронте. Моя функция представителя от Украины в Военно-промышленном комитете обрела новый смысл. Необходимо было перестраивать работу всех заводов для обеспечения лучшего снабжения и экипировки наших войск. Я отдавал этому все силы, равно как и старался наилучшим образом выполнять свою роль молодого депутата Государственной думы. Я принялся финансировать многие проекты, необходимость которых диктовалась экономикой военного времени.