- Лучше тебе не знать, сколько магии и подвигов ушло на это дело. Открывать будешь дома.

Эрика, которой не терпелось узнать, что же внутри, вынужденно кивнула. Но если бы только Дэн видел её лицо, когда в родных стенах девушка развернула подарок… Плакат представлял собой здоровенное фото, точнее, картину, сделанную с фото участников «Леди Батлер»: Эйб и Николь стояли впереди, чуть дальше – Лукас и Оливия, Фэй и остальные актёры, по мере значимости персонажей. Каждый в соответствующем эпохе наряде. Фоном служила зелёная лужайка с мрачноватым старым поместьем и растущими в рядочек деревьями.

К плакату прилагалась записка:

Это не промо-снимок, а действительно картина с фотки. Я собрал эскизы костюмов, подкупил маркетологов, согнал труппу в кучку и добил своим нытьём Филиппу Браун. Остальное доделали вместе. Надеюсь, у тебя есть, где повесить эту штуку – в крайнем случае, приеду в субботу и приклею на потолок. Твой Дэн.

Эрика, нервно сглотнув, обозрела великолепный образчик полиграфии и каторжного труда целой группы людей. Труда – ради неё… Теперь фраза о магии и подвигах получила разъяснение, и стало как-то сразу неудобно. А что там было о субботе?

Луиза, восхищённая замыслом и исполнением, тут же проницательно нашла, чем заняться на выходных. Отбывая к подруге подруги, присматривать за малолетними племянниками, женщина недвусмысленно намекнула, что времени должно хватить не только на плакаты. Дэн, предупредивший, что город знает и доберётся сам, объявился на пороге пару часов спустя – в двух свитерах, куртке и толстом шарфе, в который прятал замерзший нос.

- У вас и не пахнет весной! Это ужас, Брэдли, пока вёз меня до вокзала, всё острил и прикалывался!

- Что за Брэдли?

- Приятель театральный. Сказал, я похож на королевского пингвинчика! Что, неужели похож?

Выпутываясь из тёплых шмоток одной рукой, а другой пытаясь развязать ботинок, Дэн смотрелся озадаченно и прелестно. Эрика прыснула.

- Если и похож, то на пингвина-недокормыша. Ещё и озябшего. Глинтвейн горячий будешь?

- Всё буду, иди сюда. Ты придумала, куда плакат вешать? – притянув девушку к себе, он зарылся носом в белокурые пряди на макушке. Откуда-то с груди послышалось тихое и тёплое:

- Меня устроит потолок. Спасибо за прекрасный сюрприз и за твой приезд.

- Не за что. Не вечно же тебе одной в поездах мотаться. Извини, что без цветов…

На груди хихикнули.

- У меня пока предыдущие не кончились. Идём есть и греться.

- Идём.

Накрывая на стол и разливая по бокалам горячий глинтвейн, которого сварила предусмотрительно много, Эрика ожидала, что всё будет примерно как в Эйвери-маунтин: тихо-мирно, немножко романтики и немножко эротики… Но то ли изголодавшаяся душа запросила адреналина, то ли вина получилось слишком много, в отличие от нехитрого ужина… Дальше собственные взгляды на неумение пить срочно пришлось пересматривать: свет в комнатах был приглушён до торшеров и бра, в колонках стереосистемы грохотала АББА, найденная среди маминых дисков, и оставалось только молиться за благообразную пожилую пару этажом ниже. Эрика и Дэн, хохоча и вооружившись подушками, носились по залу в ритме диско, мутузя друг друга, сокрушив по пути стул и забытую на полке кружку. Всё пошло каким-то интересным обходным путём… но неизменно привело в постель, довершая согревающий процесс.

Следующее утро одарило букетом странно-обрывочных воспоминаний и соответственных ощущений: сперва Эрика, чьи журналистские инстинкты проснулись раньше остальных, высунула голову из-под подушки и с криком: «Чёрт, опаздываю!» попыталась вскочить на ноги, уворачиваясь при этом от обнимавших со спины костей.

- Куда, сегодня выходной…, – кости пришли в движение и, оказавшись Дэном, притянули её обратно. – и вообще только половина седьмого!

Эрика, едва успокоившись, позволила себя обнять и оглядела комнату. Клетчатый плед и одежда в живописном беспорядке валялись на полу, на компьютерном кресле и даже на люстре – оттуда свешивался элегантный мужской носок чёрного цвета. В мыслях продолжали греметь остатки вчерашнего диско.

- Кажется, мы прыгали по всей квартире и немножко спятили, - тоже заметив свой носок, заключил Дэн.

- Ты не выглядишь виноватым, - хмыкнула девушка, поворачиваясь к нему лицом, - кажется, кое-кто вчера изображал рок-звезду и пел «Ватерлоо»[66] в мою расчёску…

- А кое-кто здорово пританцовывал, - не остался в долгу помреж, сладко потягиваясь. Повисла пауза.

- А затем мы…

- Угу. Затем «прыгали» стало эвфемизмом.

Снова пауза. Приподнявшись на локте, Дэн посмотрел в угол комнаты, где стоял свёрнутый трубкой плакат.

- Мы так с ним и не разобрались. Твоя мама не сильно испугается, если увидит меня в процессе приклеивания?

Эрика покачала головой.

- С этим успеется, а мама на весь уикенд уехала, чтобы нам не мешать. И нет, она без предупреждения никогда бы не стала входить.

- Моя такая же, - улыбнувшись, молодой человек лёг обратно на подушку, - исключительно классная и понимающая. Как думаешь, они бы подружились?

- Надеюсь, - Эрика устроилась рядом, заботливо поправляя его чёлку, - женщины вообще умеют ладить, если есть повод объединиться.

В комнате было тепло, сумрачно и невероятно уютно. И даже острые углы Дэна не могли этому помешать.

- Жаль, наших отцов не познакомить: мой умер, а твой…

- …а моего ты сама видела – тогда, возле театра.

- Что? – теперь уже хозяйка квартиры, приподнявшись, смотрела удивлённо. - Это был твой папа?

- Ну да. Мы с ним не очень похожи, не очень ладим и редко понимаем друг друга, - вынужденно признал помреж, - извини, ты бы рано или поздно всё равно спросила, поэтому лучше я сам предупрежу. И сейчас.

Эрика почувствовала себя неудобно. Такой вариант нравился ей куда меньше, чем возможные финансово-профессиональные разборки, о которых труппа не распространялась бы. Отец? Похожий на мрачную тень?