Так лучше… Для кого именно?
- Ты… сохранишь ребёнка, не правда ли? – спросил Джим, переводя взор на пальто Луизы с крупными чёрными пуговицами. Там, внутри… Кое-что они не обсудили, поскольку встретились сегодня впервые за пару недель. Поскольку мучила вина. И поскольку надежда до сих пор ещё трепетала в душе.
Луиза кивнула, щурясь и глядя молодому человеку в глаза.
- Сохраню. Не буду отрицать, родители, возможно, предпочли бы другой исход – по их мнению, мне рано заводить семью. Но ничего не поделаешь, я не стану множить глупости – предыдущих сполна хватит.
В сердце остро кольнуло – под глупостями девушка наверняка подразумевала их встречу, яркую, обречённую на провал связь и весь безумно-мармеладный год, прошедший за витанием в облаках. Несчастливое совпадение.
- Значит, ты жалеешь о том, что было?
Несколько капель упали между ветвей, упруго отскочив от скатов красного зонтика. С озера подул сильный ветер.
- Жалею? – Луиза, шагнув ближе, улыбнулась. Не так беззаботно, как прежде – улыбка её скорее соответствовала образу старшей сестры, мягко журившей непутёвого братика. - Брось, Джимми, не нужно жалеть о случившемся, нужно идти вперёд. Ты ведь славный парень, добрый, хороший, - женская рука вспорхнула вверх, коснувшись его щеки, - правда, хороший. Но очень ненадёжный. Я жалею, в какой-то степени, что не помогла… Но без меня, уверена, тебе скорее удастся исправить ситуацию.
Кажется, она серьёзно входила в образ ответственной сестрёнки, деликатно закругляя беседу на том, с чего всё началось: пора расстаться – так решено, озвучено и вот-вот будет исполнено. Лу… Маленькая, яркая, быстрая. Больше не наивная.
- А ты о чём-то жалеешь, Джимми?
Она постоянно звала его так, отвергая официальное «Джеймс», считая, имя слишком тяжеловесным и категоричным. Даже теперь, когда парень, вздыхая, вспоминал, о скольких оплошностях и неудачах стоит жалеть – даже теперь он был «Джимми».
- О том, что подвёл и обидел…, - прозвучало сказанное ранее, но девушка оборвала фразу.
- Не нужно, прошу. Я благодарна тебе за время, проведённое вместе, - Луиза, словно прочла чужие мысли и внезапно усмехнулась, - очень благодарна. Забавно, я предложила поговорить, а разговор слегка натянутый выходит, тебе не кажется?
Куда уж неправильнее… Джим не знал, что ответить и чего она ждала от беседы, не знал, убедит ли, что готов измениться, изменить всё вокруг и удержать девушку. Та ни в чём толком и не обвиняла, говоря лишь очевидное – но с каждым словом окрыляющего энтузиазма становилось меньше.
А правда ли он готов измениться? Шанс-то упущен, вместе со временем… И с собственным ребёнком.
- Ладно, закончим, - кивнула Луиза, не дождавшись его реплики и сделав собственные выводы, - я пойду, нам с родителями через пару часов на поезд садиться. Береги себя и постарайся не делать новых глупостей.
Легонько погладив Джима по щеке, она шагнула из-под дерева в обратном направлении. Ярко-красное пятно, бодро перемещающееся по остаткам дорожки. Молодой человек смотрел вслед возлюбленной, порываясь сорваться с места и явить очередную порцию убеждений, порываясь сопровождать и обещать готовность к любым новым началам. Порываясь… и понимая, что вера в чудо сошла на ноль. Слишком разбила его изнутри короткая грустная встреча. Слишком многое отняла, ничего не дав взамен.
- Лу!
Момент расставания долог, но и он не может длиться вечно. Девушка, обогнув лужу, замерла. Развернулась.
- В чём дело?
Готовность изображать героя и стремиться на подвиги тоже испарилась, явив большие неосуществлённые планы. Джим поднял воротник тонкой куртки, под которую заползал недружелюбный осенний холод.
- Я… я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты и малыш… Там, куда едете.
Она не назвала место назначения, полагая, что вторые шансы и «А вдруг?» им ни к чему. Кивнула, будто сомнений в собственном счастье вовсе не имелось.
- Спасибо, Джимми.
Он тоже кивнул, получая крохи от своих планов, понимая, что большего уже не будет. Луиза, вновь поправив сумку, заторопилась вперёд, но тут неведомая сила заставила шагнуть за ней, вцепиться в крохи и потянуть на себя:
- Скажи, мы ещё увидимся когда-нибудь?
Ярко-красное пятно, борясь с ветром, притормозило впереди, похожее на густую акварельную кляксу. Он впитывал в память эту кляксу: каждый крохотный нюанс и оттенок и – вот оно – неопределённое пожимание плечами.
- Если только лет через двадцать, Джимми. Может, тогда судьба снова сведёт…
* * *
Всё кончено…
Она ушла, уехала, исчезла. Зачеркнула саму себя и нелепо-романтичный год, как если бы ничего и не было. Его Луиза… Теперь не его. А маленькое продолжение жизни? А ребёнок?
Джим не мог не думать о них, даже если б захотел. Не мог не винить себя за то, какой он есть – беспечный, метущийся, непостоянный. «Ненадёжный», - сказала она. Странно, сам был уверен, что может относиться к серьёзным людям. Видимо, серьёзность и надёжность – не всегда синонимы.
Следовало доказать, что он – подходящий и правильный парень. Что может заработать, создать, помочь и позаботиться. Что в маленькой квартирке в захудалом районе Эйвери-маунтин есть место для двоих, а то и троих. Что ветреность пройдёт и превратится однажды в стабильность… Джим не выполнил указанных пунктов – а понял, разумеется, также с опозданием. Как часто, выходит, приходилось опаздывать!
Всё кончено.
Он сидел на полу, прислонившись спиной к кровати и держа в руках снимок. С единственной и крайне некачественной совместной фотографии смотрели двое, стоявшие на мосту. Раскинув руки в стороны, словно крылья, они смотрели и напоминали о случившемся. О том, что было «до», когда Джимми Роджерс метался между Политехом и университетом Хоуарда, подрабатывая то там, то тут, не зная, чего хочет от жизни и как это получить. Потом пришла Луиза, - с ней метаний меньше не стало, но зато они приобрели авантюрно-приключенческий вкус. Всё казалось, время есть, ещё успеется, ещё получится. Любовь затмевала трудности и никуда не могла деться… Однако, Лу ушла столь же внезапно, как и появилась, прозрела первой. Трудности были ей не по плечу, а может, наоборот, она переболела и набралась сил, поняв, что из тупика надо выбираться.
