55
ходится въ полномъ соотвѣтствіи съ основною мыслью его богословско-философской системы.
Въ такомъ родѣ, очевидно, были отношенія Сковороды и къ другимъ его пріятелямъ изъ среды бѣлаго духовенства, хотя о нихъ мы не имѣемъ уже подробныхъ данныхъ. Здѣсь намъ слѣдуетъ назвать свящ. Ѳ. Залѣсскаго, который переписывался со Сковородой и у котораго было собраніе его сочиненій. Объ этой перепискѣ свидѣтельствуетъ письмо его сына къ Изм. Иван. Срезневскому, напечатавшему недавно передъ тѣмъ въ „Утренней звѣздѣ" свои „отрывки изъ записокъ о старцѣ Сковороде". Извѣстно , какъ Из. Ив. Срезневскій интересовался личностью Г. С. Сковороды; извѣстно, какъ добросовѣстно онъ собиралъ о немъ всякіе матеріалы и живыя преданія. И вотъ, въ числѣ другихъ лицъ онъ обратился между прочимъ въ 1836 г. и къ священнику Михаилу Залѣсскому, отецъ котораго былъ искреннимъ почитателемъ украинскаго философа. Въ отвѣтъ на это письмо Мих. Залѣсскій прислалъ нѣчто въ родѣ своихъ воспоминаній о Сковородѣ; на разборѣ ихъ мы остановимся еще впослѣдствіи, а теперь приведемъ только начало. „Прочитавши почтеннѣйшее письмо ваше, пишетъ о. Мих. Залѣсскій, 13 числа сего мая мною полученное, сейчасъ бросился прочитать въ „Утренней звѣздѣ" отрывки о Сковородѣ, потомъ цѣлый день рылся въ письмахъ отца моего, зная одно къ нему письмо его по надписи на латинскомъ языкѣ Grigorius Var Savin, Григорій сынъ Савинъ Сковорода (въ коемъ разсуждалъ что то о священномъ писаніи), не сыщу ли онаго или другихъ его же пера, но къ сожалѣнію не сыскалъ никакого)". Изъ дальнѣй-шаго содержанія письма оказывается, что знакомство Сковороды съ Залѣсскимъ началось еще со времени пребыванія обоихъ ихъ въ Кіевѣ, въ Духовной Академіи. Сковорода, говорить З-лѣсскій-сынъ, знакомь былъ съ отцомъ моимъ еще въ Кіевѣ, почему весьма часто изъ Рябушекъ (селенія, гдѣ гостилъ у
. 55
мѣстныхъ помѣщиковъ Красовскихъ) посѣщалъ моего отца и ивогда гостилъ по мѣсяцу, ибо отецъ мой познакомилъ его и съ Красовскими... Отецъ мой разсказывалъ мнѣ про него, что онъ былъ по лѣтамъ, ученія своего сотоварищъ бывшему невскому митрополиту Самуилу (Миславскому), у коего отецъ мой въ тоже самое время, когда Самуилъ былъ еще архиман-дритомъ и преподавалъ въ академіи богословіе, былъ домовымъ писцомъ и академическимъ письмоводителемъ, что Самуилъ, будучи уже митрополитомъ, писалъ къ Сковородѣ письма, приглашая его къ себѣ, чтобъ жить съ нимъ, какъ съ другомъ вмѣстѣ, но онъ отвергъ его прошеніе гордымъ и грубымъ отвѣтомъ". Можно предполагать, что гордый и грубый отвѣтъ Сковороды на приглашеніе Самуила Миславскаго (если таковое дѣйствительно имѣло мѣсто) состоялъ просто въ рѣшительномъ отказѣ его принять монашество. Тавимъ образомъ, и тутъ Сковорода остался вѣренъ себѣ, своимъ взглядамъ. Отвѣчая категорическимъ отказомъ, онъ не боялся оскорбить высокаго іерар-ха, ибо обращался въ лицѣ его къ своему однокашнику, товарищу по академіи, можно сказать, другу юности, но само собою разумѣется, что постороннимъ его отвѣтъ могъ показаться и гордымъ. Какъ бы то ни было, о. Ѳед. Залѣсскій, очевидно, очень уважалъ своего стараго друга Григорія Саввича, принимал его у себя, велъ, конечно, бесѣды о христіанской философіи и съ 1762—1763 года сгалъ собирать его сочиненія. Заслуживаетъ вниманія то обстоятельство, что среди нихъ мы встрѣчаемъ и такое критическое сочиненіе, какъ „Израилъскій змійа. Быть можетъ, собирателю принадлежитъ и стихотворная приписка на обложкѣ, взятая изъ сочиненія Сковороды „Борьба архистратига Михаила съ сатаною". У Хиждеу напечатанъ отрывокъ одного письма Сковороды къ свящ. о. Ѳедору Залѣсскому слѣдующаго содержанія: „Согрѣлось сердце мое и въ поученіи моемъ разгорается огонь, ибо что я говорю, то глаголю отъ избытка сердца, и не для того только, чтобы говорить, или чтобы не молчать. Я цѣлую жизнь промолчалъ бы, коль Минерва моя не велѣла бы мнѣ говорить и, коль набол-талъ много, amore recipiendum est, quod атоге donatur. А
56
любо бы тебѣ узнать, кто моя Минерва и отколь взялъ ее? Прочитай, когда на память не заучилъ, что Цицеронъ говорить: пес vero Ше artjfex, cum faceret formam Minervae; contempla-batur aliquam, e qua similitudinem duceret, sed ipsius in raente insidebat species pulchritudinis eximia, quam intuens in eaque defixus, ad illius similitudinem artem et manum dirigebat"). Мы думаемъ, что слогъ этого письма подправленъ, но что оно все таки принадлежитъ Сковородѣ. Въ пользу подлинности его говорятъ, по нашему мнѣнію, слѣдующія соображения: 1) то, что Сковорода велъ переписку съ о. Ѳед. Залѣсскимъ; 2) самое содержите письма: Сковорода любилъ говорить о Минервѣ и представлялъ ее именно такъ, какъ она изображена здѣсь у него словами Цицерона; 3) дата его: оно написано въ Обуховкѣ, въ 1763 г., 10 декабря; а извѣстно, что именно въ это время Ѳед. Залѣсскій сталъ собирать творенія Сковороды.
Этими лицами однако далеко не исчерпывался кругъ сноше-ній Сковороды съ бѣлымъ духовенствомъ; было, очевидно, множество другихъ священниковъ, съ которыми онъ также былъ въ переписи или въ личныхъ дружественныхъ связяхъ. Въ пользу такого предположенія говорятъ апріорныя соображенія—широкая популярность Сковороды въ Украйнѣ, какъ философа, странника и чудака, еще болѣе возраставшая отъ того, что въ немъ, въ его лицѣ сосредоточивались, главнымъ образомъ, всѣ высшіе, духовные интересы того времени; объ этомъ же свидѣтельствуютъ и апо-стеріорныя данныя—отрывочныя указанія на дружескую переписку и личныя отношенія съ нѣкоторыми духовными особами; такъ напримѣръ, когда онъ былъ еще преподавателемъ въ харьковскомъ коллегіумѣ, то у него былъ другъ, пользовавшійся его полнымъ довѣріемъ, какой то священникъ о. Борись. У этого о. Бориса жилъ на квартирѣ Ковалинскій, и Сковорода въ одномъ письмѣ изъ Бѣлгорода къ этому послѣднему прямо говорить: „Ьаес praeter hospitem tuum р. Borissum nemini vulgabis. Sds enim invidiosissimum esse ac mendacissiraum vulgus homiraum" 2). Изъ цитированнаго нами выше письма свящ. Мих.
1) Талескопъ, 1835, ч. XXVI, стр. 131. ») Соч. Г. С. Сковороды, 1-е отд., стр. 68.
57
Залѣсскаго къ Изм. Ив. Срезневскому видно, что Сковорода велъ переписку и съ преподавателями бѣлгородской семинаріи и, что самое важное для насъ, опять таки излагалъ тутъ не стѣсняясь свои взгляды на вопросы религіи, хотя эти взгляды шли въ разрѣзъ съ общепринятыми въ церкви мнѣніями. „Я, пишетъ о. Михаилъ, продолжая въ Бѣлгородѣ съ 1790 по 1798-й годъ ученіе, читалъ его, Сковороды, нѣкоторыя письма на латинскимъ языкѣ къ тамошнимъ протоіереямъ, каѳедральному отцу Іоанну Ильинскому и префекту семинаріи и учителю бого-словія Ивану Трофимовичу Савченкову. Сей Савченковъ намъ, ученикамъ своимъ, читалъ оныя письма и однажды публично въ классѣ съ сожалѣніемъ, что Сковорода подъ старость (ибо тогда еще живъ онъ былъ) впалъ въ заблужденіе, явно не хра-нилъ ни постовъ, ни обрядовъ христіанскихъ, не ходилъ въ церковь, а наконецъ и не пріобщался, и когда ему при смерти его предложили пріобщиться Таинъ, онъ не захотѣлъ, сказывая, что это не нужно для него. Въ письмахъ тѣхъ къ Савченкову и Ильинскому называлъ онъ посты и таинства хвостами, кои должно отъ вѣры отсѣчь. Это свидѣтельство чрезвычайно важно, но оно требуетъ нѣкоторыхъ оговорокъ и поясненій. Мы не сомнѣваемся, что Сковорода писалъ такія письма названнымъ выше лицамъ, ибо въ томъ, что говоритъ о. Мих. Залѣскій, мы видимъ не только мысли Сковороды, но и его любимое выра-женіе—что обряды есть нѣчто второстепенное въ религіи—не глава, а хвостъ; едва ли только онъ говорилъ о необходимости отсѣченія этого хвоста '); тутъ, очевидно, Мих. Залѣсскій или не понялъ подлинныхъ выраженій Сковороды, или запамятоваль ихъ (что впрочемъ и понятно: съ того времени, когда онъ слы-шалъ ихъ, до написанія письма И. И. Срезневскому прошло <болѣе 40 лѣтъ!). Любопытно, что Савченковъ читалъ получае
57
мыя имъ отъ Сковороды письма въ классѣ своимъ ученикам, вѣроятно, съ назидательною цѣлью, какъ письмо „любомудра", но одинъ разъ должен былъ вооружиться противъ автора ихъ, хотя, какъ намъ кажется, слишкомъ далеко зашел въ своихъ обличеніяхъ противъ „старчика Сковороды", тѣмъ болѣе, что этот послѣдній тогда лежалъ уже въ могилѣ и не могъ ничего возразить противъ тѣхъ обвиненій, которыя съ особенною силою раздались послѣ его смерти, исходя отъ обличаемых им противников. Мы видѣли, что въ дѣйствительности Сковорода передъ смертью исповѣдывался и пріобщался, хотя сдѣлалъ это по просьбѣ друзей.
