Д.Багалей

Украинский философ Григорий Саввичъ Сковорода

Киевская старина 1895 №2

ГЛАВА 1-я.

(Учѳніѳ и жизнь1).

Прошло сто лѣтъ со дня смерти знаменитаго украинскаго философа Григорія Саввича Сковороды ( 29 октября 1794)— и только теперь появились въ свѣтъ его сочиненія. Правда, не все то издано, что розыскано мною: кое что пришлось по необходимости отложить въ виду различныхъ обстоятельствъ—но все таки съ рукописей сдѣланы копіи, которыя хранятся въ Харьковскомъ Историко - Филологическомъ Обществѣ. Быть мо-жетъ, окажется возможнымъ издать и ихъ, что было бы, конечно, самое удобное и правильное; но если бы этого почему либо исполнить не удалось, то и тогда духовное наслѣдіе Григорія Саввича будетъ обезпечено отъ гибели и порчи, а можетъ быть, удастся отыскать и еще что нибудь изъ тѣхъ сочиненій, которыхъ мы не имѣемъ въ рукахъ, но которыми пользовались прежніе изслѣдователи. Варочемъ можно сказать, что новыя находки едва ли способны были бы измѣнить наше сужденіе о Г. С. Сковородѣ, какъ писателѣ, такъ какъ оно основано на всей совокупности его учено-литературныхъ трудовъ, какъ печатныхъ, такъ и неизданныхъ еще; онѣ могли бы дополнить наше сужденіе, но не измѣнить его. Въ этомъ отношеніи мы находимся

') Настоящая работа является прямыvъ продолжениемъ моего изследованія о Сковороде, въ качествѣ предисловія къ его сочиневіямъ, изданнымъ Харьк. Ист.-Филол. Общество», гдѣ оно занимаетъ первыя 132 страницы.

1

въ очень благопріятныхъ условіяхъ. Не смотря на то, что о Г. С. Сковородѣ существуетъ весьма значительная литература (подробно очерченная мною въ 1-й главѣ изслѣдованія, напечатан-наго передъ его сочиненіями), новѣйшіе труды—г-жи А. Я. Ефименко, Ѳ. А. Зеленогорскаго и мои—впервые пытаются освѣтить ученіе Сковороды по его первоисточникамъ, т. е. сочиненіямъ. И это понятно: только теперь, съ находкою массы его рукописей, мы, можно сказать, открыли Сковороду, какъ писателя, и получили возможность правильной оцѣнки его въ этомъ отношеніи. А оцѣнка ученія и жизни дастъ матеріалъ и для сужденія о значеніи его вообще. Мы будемъ основывать свое сужденіе на документальныхъ данныхъ и избѣгать всякихъ рискованныхъ сравненій, памятуя, что comparaisou n'est pas raison, и руководствуясь тою осторожностью въ выводахъ, которая столь необходима при оцѣнкѣ всякаго историческаго дѣятеля.

Давно уже дѣлали попытки определить сущность ученія Сковороды, но давали слишкомъ общіе отвѣты, вытекавшіе изъ случайнаго сходства, а не изъ всей совокупности критически провѣренныхъ матеріаловъ. Называли Сковороду и украинскимъ Сократомъ, и украинскимъ Діогеномъ, Пиѳагоромъ, Оригеномъ, Лейбницемъ, Ломоносовымъ, Новиковымъ. Но уже самъ Сковорода запротестовалъ, если только Хиждеу даетъ вѣрное извѣстіе, противъ этихъ сравненій. „Меня хотятъ мѣрить Ломоносовымъ... будтобы Ломоносовъ есть казенная сажень, которою должно всякаго мѣрить, какъ однимъ локтемъ портной мѣритъ и золотую парчу, и шелковую тканку, и полотняную ряднину". Если Сковорода и не писалъ этихъ словъ епископу бѣлорусскому Георгію Конисскому, то онъ могъ бы такъ выразиться, потому что былъ человѣкомъ съ рѣзко очерченною индивидуальностью и самъ прекрасно сознавалъ это. Тоже самое вышло и съ кличкою „мистикъ". Многіе, до нашихъ дней, приклеивали ему этотъ ярлыкъ, но любопытно, что никто не поставилъ себѣ труда указать, по крайней мѣрѣ, на точки соприкосновенія между нимъ и мистиками. Не дала ключа къ разъясненію ученія этого оригинальная мыслителя и новая кличка, которою пытались замѣнить прежнія,—раціоналистъ puresang. Нельзя сказать, чтобы въ

2

Сковородѣ не было никакого сходства съ тѣми личностями, съ которыми его сравнивали; наоборотъ, сходство было и даже рѣзко бросалось въ глаза (потому то его и подмѣтили прежде всего); но это было внѣшнее сходство формы, но не содержания, это же послѣднее оставалось неизвѣстнымъ въ той его целостности и полнотѣ, какую даетъ совокупность учено-литературныхъ трудовъ писателя.

Спрашивается, каково же было ніросозерцаніе Сковороды, нашедшее себѣ выраженіе въ его сочиненіяхъ, какія идеи про-водилъ ояъ въ своихъ трудахъ, чего хотѣлъ, какъ и въ какомъ направленіи дѣйствовалъ?

Мы не будемъ здѣсь останавливаться на содержаніи каж-даго сочиненія Г. С. Сковороды въ отдѣльности (ибо сдѣлано это раньше, во 2-й главѣ нашего введенія къ изданію его сочи-неній), а только постараемся предоставить его міросозерцаніе въ краткомъ, но систематическомъ видѣ.

Обращая вниманіе на темы, которыя разрабатывалъ Сковорода, вникая въ сущность ихъ содержанія, мы замѣчаемъ, что нашъ украинскій философъ былъ вмѣстѣ съ тѣмъ и религіоз-нымъ мыслителемъ, т. е. другими словами—религія была для нею философіей и философія религіей. Нельзя указать у него ни одного сочиненія, которое не было бы проникнуто религіозеымъ направленіемъ. Даже такіе труды, которые отличаются преимущественно философским ъ характеромъ (напримѣръ, трактаты о душевномъ мирѣ) въ сущности имѣютъ туже основу и находятся въ тѣснѣйшей логической связи со всѣми остальными. Съ этой точки зрѣнія сочиненія Сковороды, въ общей совокупности своей, отличаются необыкновенною цѣльностью, стройностью и послѣдовательностью: въ нихъ нѣтъ противорѣчій; есть только кажущіяся повторенія, потому что Сковорода иногда въ новыхъ трудахъ развивалъ болѣе подробно то, о чемъ говорили уже въ прежнихъ. Данное имъ опредѣленіе значенія фи-лософіи совершенно почта тождественно съ указаннымъ имъ же значеніемъ Библіи, какъ источника христіанской религіи; изъ этого видно, что онъ отождествлялъ ихъ другъ съ другомъ. На вопросъ губернатора Щербинина, о чемъ учитъ Библія—

3

Сковорода замѣтилъ: „О человѣческомъ сердцѣ; поваренныя книги учатъ, какъ удовольствовать желудокъ, псовыя, какъ звѣрей давить, модныя, какъ наряжаться; Библія учить, какъ облаго-родшвоватъ чемвѣческое сердце1.

На вопросъ одного изъ ученыхъ, что такое философія— Сковорода отвѣтилъ: „главная цѣль жизни человѣческой; глава дѣлъ человѣческихъ есть духъ его, мысли, сердце. Бсякъ имѣетъ цѣль въ жизни, но не всякъ занимается главою жизни, иной занимается чревомъ жизни, т. е. всѣ дѣла свои направляетъ, чтобы дать жизнь чреву, иной очамъ, иной ногамъ и другимъ членамъ тѣда, иной же одеждамъ и нрочимъ бездушнымъ вещам; философія или любомудріе устремляетъ весь кругъ дѣлъ своихъ на тотъ конецъ, чтобы дать жизнь духу нашему, благородство сердцу, свѣтлость мыслямъ, яко главѣ всего. Когда духъ въ человѣкѣ веселъ, мысли спокойны, сердце мирно, то все свѣтло, счастливо, блаженно. Сіе есть философія". Здѣсь, какъ мы видимъ, философія прямо опредѣляется, какъ познаніе духа въ человѣкѣ, дающее ему душевное спокойствіе, т. е. счастіе. А это познан іе собственнаго духа даетъ человѣку и по-знаніе Бога, который находится внутри насъ и открывается въ самопознаніи. Такимъ образомъ здѣсь, да и въ другихъ пунктахъ, кои увидимъ далѣе, философія у Сковороды соприкасается или даже, можно сказать, отождествляется съ религіей. Онъ при-знавалъ одну только философію Духа, а не плоти, такъ же точно, какъ и одну религію духа, но не обрядовъ. Въ иредисловіи къ трактату „о древнемъ мірѣ" (въ письмѣ къ Ковалинскому) Сковорода изображаетъ смыслъ своей жизни, какъ философа, какъ человѣка, нашедшаго ея центръ—и эта философія оказывается познаніемъ Господа любовью къ Нему, исполненіемъ Его заповѣдей, т. е. христіанской религіей Сковороды. Это было духовное любомудріе, иначе христианская философія, какъ ее называетъ самъ Сковорода. Она какъ нельзя лучше опредѣляется приводимымъ

3

имъ текстомъ: „блаженъ мужъ иже въ премудрости умретъ и иже вь разумѣ своемъ поучается святынѣ, размышляя пути ея въ сердцѣ своемъ и въ сокровенныхъ своихъ уразумится" (2-е отд. стр. 46). Философствовать, говорить онъ, нужно во Христѣ т. е. Духѣ, а не въ стихіяхъ. Апостолъ Павелъ „сіе мудрованіе (на плоти) мертвыхъ сердецъ называетъ пустою философіею; которая бражничаетъ по стихійной бурдѣ и препятствуетъ философствовать по Христѣ, котораго Богъ послалъ въ качествѣ Духа въ сердца наши. Такое плотское мудрованіе мѣшаетъ нашему восхожденію въ высшій первородный міръ и обращаетъ глаза наши долу (2-е отд. стр, 56). Ту же мысль онъ разъ-ясняетъ въ письмѣ къ Тевяшову, которое служить предbсловіемъ къ его „Израильскому змію". Здѣсь онъ доказываетъ, что такимъ любомудріемъ должно заниматься и дворянство, какъ единственное въ то время сословіе (за исключеніемъ, конечно, духовенства), державшее въ своихъ рукахъ дѣло образованія народа. Но будучи религіознымъ мыслителемъ, Сковорода оставался и истиннымъ философомъ, ибо ставилъ цѣлью человѣческой жизни разьясненіе истины. „Изъясняетъ, говорить онъ, боговидецъ Платонъ: нѣтъ сладчае истины. А намъ можно сказать, что въ одной истинѣ живетъ истинная сладость и что одна она животворить владѣющее тѣломъ сердце наше. Пиѳагоръ, раскусивъ емблематъ треугольника и узрѣвъ въ немъ истину, съ веселіемъ вопіетъ: обрѣтохъ! обрѣтохъ! Видно, что жизнь живетъ тогда, когда мысль наша, любя истину, любить выслѣдывать тропинки ея и, встрѣтивъ око ея, торжествуетъ и веселится симъ незахо-димымъ свѣтомъ. Сей свѣтъ услаждаетъ и старость Соломонову; а онъ и состарѣваясь каждый день нѣчто вкушаетъ отъ ядомыхъ всѣми, но не истощаемыхъ сладостей, согрѣвающихъ и питающихъ сердечныя мысли, какъ весеннее солнце каждую тварь. И какъ правильная циркуляція крови въ звѣряхъ, а въ травахъ соковъ раждаетъ благосостояніе тѣлу ихъ, такъ истинный мысли озаряютъ благодушіемъ сердце. И не дивно, что нѣкіихъ избранныхъ человѣковъ монументы и записки сею надписью оглавлены: житіе и жизнь имярекъ. Житіе значить—родиться, кормиться, расти и умаляться; а жизнь есть плодопри