Л ю л е ч к и н. Ты снилась мне сегодня ночью. И совсем не смутно. Я бы даже сказала – с такими впечатляющими подробностями...

Ч е х о в. Вполне может быть... Наверное, в предвкушении встречи. Иногда во сне люди видят то, о чем накануне много размышляли.

Л ю л е ч к и н. Или то, чего они так страстно желали... Знаешь, я все еще храню твои любовные письма и стихи ко мне... Ты писала их детским почерком, выводя каждую букву, помнишь?

Ч е х о в. Спасибо. Ты очень добра. Как живешь?

Л ю л е ч к и н. Хорошо. Я живу с мыслью о том, что все произошедшие, на самом деле, было вовсе не со мной. И даже не здесь... Это было в иных мирах, на другой планете. Может, на Луне. Да, на Луне, на четной ее стороне... Помнишь, тогда, мы сидели на берегу, наблюдая лунную дорожку, и я говорила тебе, что буду ждать. Что бы не случилось, ты всегда можешь прийти ко мне. Через много лет, даже, если все изменится, и в твоих снах появятся другие люди. Ты не верила мне, ты смеялась. Теперь ты здесь, и я по-прежнему люблю тебя. Ничего не бойся. Я хочу помолчать, а потом обнять тебя и поцеловать твои руки...

Звучит песня «Мишель». Люлечкин и Чехов танцуют под музыку, исчезая в кулисах. Затемнение.

Второе действие

Все тот же дом Люлечкина, ничего не изменилось. Звучит музыка. Появляется Лариса. Ходит, нервно курит, смотрит на часы. Через минуту вбегает Чехов. На нем костюм, галстук-бабочка. Останавливается рядом с Ларисой. Далее следуют пять-шесть «точек» с периодическим затемнением на секунду. Например: поцелуй – затемнение; Лариса на коленях у Чехова – затемнение; Чехов снимает с нее платье – затемнение; они лежат, обнявшись – затемнение и т.д. Все эти позы должны быть яркими, быстрыми и четкими, чтобы у зрителя создавалось ощущение фотоснимка.

После очередного затемнения Лариса и Чехов исчезают, на сцене появляется Василиса. Одета скромно и просто, может быть, как в первом действии. Она поет сольфеджио под магнитофон, время от времени перематывая пленку назад. Раздается звонок мобильного телефона. Василиса читает sms. Появляется Чехов, курит сигару.

Ч е х о в. Здравствуйте, Василиса Львовна! Все поете?

В а с и л и с а. А! Алексей...

Ч е х о в. Платон. Платон Алексеевич, с вашего разрешения! (чуть кланясь).

В а с и л и с а. Да, да! Проходите. Вы, наверное, к маме?

Ч е х о в (загадочно). К маме, или к папе... А может – к вам...

В а с и л и с а. Ко мне? Но, вроде, от меня ничего не зависит.

Ч е х о в. Что вы имеете в виду?

В а с и л и с а. Ну, как же? Ваша пьеса, ваша карьера... Ведь вы, Платон Алексеевич, не зря родителей моих обхаживаете?

Ч е х о в. Я, Василиса Львовна, сюда, к вам, по делу хожу.

В а с и л и с а (иронично). Что вы говорите?

Ч е х о в. А вы, дорогая, напрасно смеетесь. Мы с вашим папенькой над пьесой работаем.

В а с и л и с а. А с маменькой?

Ч е х о в. И с маменькой тоже. Она главную роль играет.

В а с и л и с а. А что, там появилась главная роль?

Ч е х о в. Она и не пропадала.

В а с и л и с а. Странно. Я ведь тоже пьесу читала. Мне казалось, роли равноценны.

Ч е х о в (усаживаясь в кресло). Ну, когда это было! С тех пор многое изменилось...

В а с и л и с а. Да, многое! (включает магнитофон, поет, как бы не видя собеседника).

Ч е х о в. А, что, Лариса Петровна, дома?

В а с и л и с а (выключает магнитофон). Нет. Ее нет.

Ч е х о в. Где же она?

В а с и л и с а. На киностудии, вероятно. У нее кастинг.

Ч е х о в. Вот как?

В а с и л и с а. А что такое?

Ч е х о в. Ничего. Просто она мне ничего не говорила.

В а с и л и с а. А с какой стати она должна говорить?

Ч е х о в. Ни с какой. Мы дружим. Я, во всяком случае... И вообще: что удивительного в том, что я интересуюсь?

В а с и л и с а. Ну, конечно, ничего! Что вы так нервничаете?

Ч е х о в. Да я абсолютно спокоен! Тем более, что наверняка еще ничего неизвестно.

В а с и л и с а (загадочно). Как знать, как знать...

Ч е х о в. Что вы имеете в виду?

В а с и л и с а. Да, так... (напевает по-французски). Michelle, ma belle/Sont les mots qui vont tres bien ensemble,/Tres bien ensemble... Ее утвердили на роль.

Ч е х о в. На роль?! Ларису?

В а с и л и с а. Да, Ларису. Ларису Петровну.

Ч е х о в. И когда же будут съемки?

В а с и л и с а. Через месяц. Это важно?

Ч е х о в. Конечно, важно! Если она улетит куда-нибудь в Новосибирск, она не сможет репетировать мою пьесу!

В а с и л и с а. Не волнуйтесь. В Новосибирск она не полетит. Съемки пройдут в Париже. Компания «Юнифранс»...

Ч е х о в (перебивая). С ума сойти! И когда это выяснилось?

В а с и л и с а. Однако, сударь, вы любопытны! Ровно за пять минут до вашего появления.

Ч е х о в. Не может быть! Вы разыгрываете меня!

В а с и л и с а. Ну, это как хотите. (включает магнитофон).

Ч е х о в (жестко). Ваша маменька, конечно, хороша, но, увы – старовата. Еще лет пять, а потом... (в этот момент появляется Лариса. Она останавливается в кулисах незамеченная). Западная киноиндустрия – это железная леди, фабрика по производству кукол Барби. Вы же не думаете, что все эти девочки – сплошь гениальны, но их делают звездами. А потом выбрасывают за ненадобностью. Из Барби делают барбекю! Грустно и не смешно. Ларисы Петровны никому не нужны, понимаете? Барбекю – это последняя стадия. В сорок с лишним карьеру на западе не делают!

В а с и л и с а (выключая магнитофон). Вон оно, что! А когда вы Ларисе Петровне про талант впаривали, якобы никем не замеченный, вы это знали?!

Ч е х о в. Разумеется!

В а с и л и с а. И вы сейчас так спокойно об этом говорите?!

Ч е х о в. А что вы хотите?

В а с и л и с а. Я? Да, в общем-то, ничего! Думаю, мама захочет некоторых объяснений.

Ч е х о в. А вот маме объяснения совершенно ни к чему.

В а с и л и с а. Вы что, по-прежнему собираетесь ее расхваливать?

Ч е х о в. Конечно! Пока не выйдет спектакль, где она играет главную роль. Человеку всегда приятно, когда его хвалят.

В а с и л и с а. Но вы же ее не любите!

Ч е х о в. А разве, я говорил, что люблю?

В а с и л и с а. Думаю, да. Но теперь это не важно. Вы использовали ее! В таком случае, чем вы лучше западных киномонстров?

Ч е х о в. Я – лучше. Можете не сомневаться! Вы, кстати, тоже ничего. Особенно, в гневе! (пытается ее приобнять).

В а с и л и с а. Да вы что? (вырывается). Маньяк!

Ч е х о в. Ах, да! Совсем забыл! Вы у нас феминистка, девушек предпочитаете. Утром Тайа оденет, вечером – разденет... Нет, я, конечно, не против! У богатых свои причуды.

В а с и л и с а. А вы изменились! Из маленького скромного мальчика превратились в большого мерзавца.

Ч е х о в. Ну, Василиса Львовна, вы тоже в процессе перемен, не так ли? Вчера вместо грелки служанку в постель уложили... Вам бы замуж, а не фигней страдать.

В а с и л и с а. Я вас ненавижу! (резко уходит).

Ч е х о в. Ой, ой, ой! Дура!

Какое-то время Чехов ходит по сцене один, включает и выключает магнитофон. Потом исчезает. Магнитофон остается включенным. Лариса, до сего момента стоящая в кулисах, медленно сползает на пол. Входит Люлечкин.

Л ю л е ч к и н (выключает магнитофон, садится в кресло, замечает Ларису). Ну, звезда моя, как настроение?

Л а р и с а. Паршивое... Настроение – дрянь.

Л ю л е ч к и н (мягко). А что случилось?

Л а р и с а (поднимаясь). Упала.

Л ю л е ч к и н (подходит, помогает ей встать). Что, прямо сейчас?

Л а р и с а. Давно.

Л ю л е ч к и н. Ты имеешь ввиду лыжи?

Л а р и с а. Какие лыжи?

Л ю л е ч к и н. Ну, эти твои, новые, пластиковые. На которых ты с горы ехала.

Л а р и с а. Причем здесь лыжи, Лева? Не о том речь.