В замке заелозил ключ. Я натянула одеяло до подбородка и замерла.

—    Афоня, спишь? — послышался Сашкин шепот.

—    Сплю, — так же шепотом ответила я, включая бра.

Сашка вошел в комнату, на цыпочках добрался до кровати и уселся в ногах.

—    Я очень за вас испугался, — заговорил Саня после довольно продолжительного молчания, когда я уже начала размышлять над причиной его визита. — Домой звоню, никто не отвечает, на мобильник — абонент недоступен. Уж и не знал, чего думать. Прыгнул в машину, и к вам. Звонил, стучал... Спасибо, соседка сказала, что вы куда-то уехали уже поздно вечером. И что вас в Малаховку понесло? Нет, я, конечно, догадывался, что мой запрет вас не остановит. Но ехать на ночь глядя, по-моему, уже предел легкомыслия.

Я глубоко вздохнула и опустила голову. Удалось даже пару раз довольно натурально всхлипнуть. Сашка легонько потрепал меня по плечу:

—    Ладно, Афонь, не расстраивайся ты так. Все уже позади.

—    Саш, ты только не ругайся, ладно? Мы на даче труп нашли...

—    Что?! — взвился Сашка, но тут же вновь понизил голос до шепота. — Опять? Богатый нынче урожай, как я погляжу! Кто же на этот раз?

—    Семен...

—    Какой Семен?

—    Ну... тот самый... который с Колькой служил.

—    Ты уверена?

—    Почти на сто процентов. У трупа на шее был медальон из монеты. Помнишь, на кассете Коля рассказывал о нем?

Сашка вскочил и принялся вышагивать по комнате, Я напряженно следила за ним, пытаясь по лицу прочесть нашу дальнейшую судьбу. После нескольких минут метаний Сашка уселся рядом со мной, нежно обнял и серьезно попросил:

—    Расскажи-ка мне все с самого начала.

—    Как в электричке ехали, тоже рассказывать? — вздохнула я, устраивая голову у него на плече.

—    Угу. И это тоже.

В продолжение рассказа я несколько раз принималась реветь, а Саня меня успокаивал, как мог. Причем чем дальше, тем методы успокоения становились все более откровенными и настойчивыми, а рассказ — более сбивчивым и путаным.

К концу повествования мы оба потеряли к этой истории всякий интерес и занялись более приятными делами...

Проснулась я от невыносимого стука в стену и совершенно диких воплей Клавдии:

—    Афоня! Афанасия, мать твою! Этот козел ушел, а двери отпереть забыл! Я в туалет хочу, аж в ушах булькает! Чего делать-то?

Вопли Клюквиной перешли в жалобное завывание. Я посмотрела на сладко сопящего Сашку. Это ж надо такие крепкие нервы иметь, чтоб спать под Клавкин вой.

—    Сашка, Сашенька, вставай, пожалуйста! У Клюквы переизбыток влаги в организме. Бог знает, чем это может кончиться! Просыпайся, Шуша, слышишь?

Саня открыл один глаз и удивленно спросил:

—    Как ты меня назвала? Шуша? Это интересно. Так что случилось?

—    Говорю же, Клавке срочно в туалет приспичило. Только что выла за стеной, а теперь вот затихла что-то. Как бы не случилось чего, Саш!

Вполголоса чертыхаясь и с трудом попадая ногами в джинсы, Сашка запрыгал по комнате. Немного беспокоила установившаяся за стенкой тишина, но я решила, что Шуша сам во всем разберется, на то он и мужчина. Я блаженно растянулась на кровати и снова уснула.

—    Афанасия... Афоня... — нежно шептал в ухо мужской голос. — Проснись.

Вот уж дудки, не буду просыпаться! Пусть этот голос еще что-нибудь приятное скажет.

—    Я завтрак приготовил!

Странное дело: каждое утро Клюквина будит меня такими же словами, ну, или почти такими же. Но почему-то в Сашкином исполнении они мне нравились гораздо больше.

—    А где Клавка? — полюбопытствовала я, сладко потягиваясь.

Сашка чмокнул меня в висок и рассмеялся:

—    В ванной мокнет. Говорит: нервную систему успокаивает.

За завтраком Клавдия сидела хмурая, как осеннее утро. Зато у Сашки было великолепное настроение. Он то и дело подмигивал нам обеим, без причины смеялся и сыпал остротами. Наконец Клавка не выдержала:

—    Сегодня что, в сумасшедшем доме день открытых дверей?

—    Там, может, и день открытых, — добродушно отозвался Саня, — а вот у вас день закрытых. Я скоро отлучусь по делам, вы тут не скучайте. В большой комнате телевизор, видик, полно кассет. В общем, будьте как дома.

—    А что с трупом Семена? Он так и будет в шкафу сидеть? — робко спросила я.

—    Зачем же в шкафу? Люди Яши там уже побывали, труп забрали... Думаю, ваш покойничек уже в морге отдыхает. — Мы с Клюквиной изумленно переглянулись: вот это оперативность! Значит, Яша — человек серьезный. — Да, вот еще что, — вспомнил Сашка. — Поговорил я тут кое с кем. О Павле Леонидовиче. Хорошие новости, девчата. Вышли на заказчика. Убийца, разумеется, в бега подался, или его тоже ликвидировали. Вряд ли его найдут. А вот заказчик кое-что рассказал...

Я вскочила и обрадованно заскакала по столовой:

—    Ур-ра! Я была уверена, что мы не убивали! Значит, мы уже не в розыске?

—    Боюсь, радоваться еще рано. Убийца Николая пока не найден, так что подозрения с вас, увы, не сняты.

С сожалением вздохнув, я прекратила пляски, уселась и задала следующий вопрос:

—    И что там про Пашу?

—    Депутата одного он прижал. Тот с чехами на наркотиках был повязан...

—    С чехами? — удивилась я. — А разве из Чехии к нам тоже наркотики везут?

Саня громко рассмеялся:

—    Не-е, братья славяне здесь ни при чем. Хотя, кто знает? Чехами мы чеченов называем. Армейский жаргон...

—    Всегда знала, что у нас продажное правительство! — с чувством воскликнула Клюквина. — Депутата хоть посадили?

—    Ну, ты даешь! Кто ж его посадит? Он же депутат. У него неприкосновенность, куча адвокатов. В общем, гнилое дело. Поговорили и отпустили.

Помолчали. Шуша крепко о чем-то задумался, Клюквина сердито сопела, а я смотрела на Саню и решала: ничего он в общем и целом или так себе? По всему выходило, что ничего. Он хоть и ругается, но все же нам помогает. Кроме того, Шуша умеет просчитывать ситуацию на два шага вперед.

Л это большой плюс в нашем положении. Эх, если б мы еще и прислушивались к мудрому человеку!

Телефонный звонок вывел Сашку из задумчивости. Пару минут он внимательно слушал говорившего и мрачнел с каждым мгновением.

—    Все понял. Спасибо, Яша, — Шуша повесил трубку и уставился на нас тяжелым взглядом. Я почувствовала себя неуютно и нервно заерзала на стуле. У Клавки психика покрепче моей, поэтому она подняла глаза и тихо спросила:

-Что?

—    Семена убили... — тихо сказал Саня.

—    Это мы и без тебя поняли, — нетерпеливо перебила Клавдия. — Как? Когда? Кто?

Сашка усмехнулся:

—    Как? Лекарство ввели, которое парализует сердечную деятельность. Когда? Умер вчера поздно вечером, аккурат во время вашего визита. Ну, может, чуть раньше. Кто? По всему выходит, вы...

Я почувствовала, как сердце ухнуло и стало биться через раз. Что же получается: убийство Павла с нас сняли, а Семена — повесили. Мы с Клавкой просто маньяки какие-то! Клюквина возмущенно моргала, не в силах вымолвить ни слова. А вот Александра Михайловича ситуация, кажется, по-настоящему забавляла. В его глазах то и дело корчили рожицы лохматые черти. Не говоря ни слова, Сашка быстро собрался и направился к выходу, не забыв напомнить:

—    Из дома ни ногой! Вы арестованы.

Некоторое время после его ухода мы с сестрой

еще пребывали в столбняке. Потом я оглушительно  чихнула и принялась мерить шагами столовую. В голове толпились мысли, стараясь выстроиться в какую-нибудь теорию.

—    Клюква! — воскликнула я, останавливаясь и нависая над ней несокрушимой скалой. — Ты хоть понимаешь, что получается?!

—    Угу, — мрачно отозвалась Клава, — понимаю: хороший срок получается! Как ты смотришь на однокомнатную камеру со всеми удобствами?

—    Тьфу, типун тебе на язык! Я не об этом. Ты помнишь, как Колю моего убили?

Клюквина почесала за ухом и невинно поинтересовалась:

—    Как?