Прохор Митюха замолчал, в зале раздался одобрительный гул десятков голосов:

— Говорят принятие греха, облегчает душу… Вот и правильно пацаненок себя ведет, всяко милостивей наш государь будет…

Однако молчал он недолго.

— Правда от того они не перестали быть единственно верными! Конечно, когда битва уже прошла, а большая часть артиллерии спасена, рассуждать о маневрах и героической стойкости русского воинства можно и нужно. Дабы на прошлых ошибках взрастить более опытных и мудрых командиров. Однако на момент, когда нет ни боеприпаса к пушчонкам, ни провизии людям, ни фуража скотине — заниматься порожней болтовней преступно! За сим прошу у государя вынести мне казнь за совершенные проступки, кою приму с чистой совестью, да с благодарностью.

Митюха поклонился императору, после чего замер, не обращая внимания на поднявшийся в зале шум и гвалт.

— Тихо! — топнул пятой церемониального посоха секретарь граф Рагузинский.

Вакханалия мгновенно прекратилась, хотя глядя на государя можно было бы боярам, да дворянам и дальше продолжать орать — на его челе не отображалось ни тени недовольства. Правда те кто знаком с императором не понаслышке прекрасно осведомлены о его качестве — скрывать всякие чувства за маской безразличия.

С трона поднялся Алексей. Безучастно глянул на довольные лица большинства родовитых служивых, купеческих глав и даже тех, кто еще сам недавно недалеко ушел от какого-нибудь пензенского пастуха. А поди ж ты — готовы единожды оступившегося собрата в землю втоптать и не поморщиться.

В душе императора бушевали противоречивые чувства, хотелось рвать и метать. Но нельзя. Не к месту государю выказывать самодурство. Для народа важно видеть, что всяк подчиняется одному Закону и не столь важно чей он: Божий аль Людской. Главное — хоть в чем-то нужно быть всем равными, только тогда можно требовать от всех решения невыполнимых задач, зная что хоть и не сотворят чудо в шесть дней, но уж точно выложатся на сто процентов.

Посему и смотрел сейчас Алексей на тех кто является проводником его воли на Земле Русской со смесью надежды и брезгливости. Мало, ой как мало понимающих взглядов. Впрочем, иного он и не ожидал — для некоторых процессов нужно время… например для взращивания новых управленцев.

— Каждый должен быть равным пред Законом. Совершил порочное деяние — ответь по всей строгости, прими наказание, как полагается — с высоко поднятой головой. В первую очередь человек принимает вину в себе, а уж затем отдает ее на откуп людям. Так есть и так будет! Не взирая на чины и награды, не важно черносошный чернец или именитый князь.

Зал одобрительно, словно верный пес, получивший долгожданную мозговую косточку, заворчал.

Прохор опустил взгляд, скрывая блеск в уголках глаз.

'Как же так, неужели не прав я оказался, спасая тех, кого мог? Почему такие страшные вещи говорит, Старший Брат?' — спросил сам себя Митюха, но ответа найти не мог — в голову лезли всякие глупости, от которых на сердце, будто кошки скребли.

— Каждый командир, начальник или управляющий, несущий ответственность за своих людей обязан это знать и ни на секунду не забывать, — продолжил Алексей, даже не слушая зала. — И чем выше стоит этот человек на иерархической лестнице, тем больше на нем ответственность — потому как не может быть блага без жертвы. Солдаты вверяют себя капралам, рабочие — мастерам, крестьяне — старостам… список можно продолжать еще долго. Суть, думаю понятна и так. Слава, Богу, здесь собрались люди понимающие и знающие. За сим вопрошаю каждого — как наказать генерала, проявившего трусость и безволие?

Зал в предвкушении ощерился, будто Зверь Ада, готовый броситься на пока еще не сломленную, но уже поваленную жертву. Кислотная слюна капает с желтоватых клыков и нет от них спасения.

— Чего же вы молчите? Сегодня каждый может высказаться — наказаний за подобное не предусмотрено. Тем более государь вам дозволяет, — император улыбнулся по-доброму, мол, давайте господа хорошие начинайте.

Однако вопреки ожиданиям нового гвалта не последовало. Собравшиеся неожиданно примолкли и задумались.

А ведь и впрямь, какое наказание должно быть за содеянное преступление? И поняли многие одну простую истину — сейчас не судьба зарвавшегося пацаненка решается, сегодня закладывается краеугольный камень в фундамент той государственности, о которой через сотню лет будут говорить с не меньшим почтением, чем о нерушимых дорогах Рима. Поняли и задумались — какого это, когда нет скидки на Род, знакомства и богатство? Так ли это хорошо как кажется на первый взгляд или же вреда от подобного больше недели явных преимуществ?

Алексей читал лица собравшихся, словно психотерапевт на приеме. Ему, известно какое наказание получит Прохор, и впрямь поведший себя далеко не лучшим образом, однако сумевший спасти безвыходное, да чего уж там — убийственно провальное положение Второй армии.

Можно было бы провести суд и за закрытыми дверями или обойтись вовсе без оного. Да только слишком уж вопиющ случай, слишком много завязано на молодого генерала. Посему и пожелал государь показать представление, да такое, что б еще и выгоду получить. Ну а то, что кое-кто с этим может не согласиться… что ж — кому-либо угождать государь не обязан, а вот о пользе для Отечества думать должен еженощно.

Со своего места поднялся седовласый крепко сбитый сорока трех летний боярин Юрий Ефимович Хватов. Глава небольшого, но вот уже больше трех десятилетий успешно наращивающего богатство и влияние, Рода не решался глядеть императору в глаза, однако и в пол взор не устремил, предпочел акцентировать внимание на стороннем предмете — узорчатом подлокотнике трона. Тут и вежество проявлено и своя честь не поругана. Сразу видно — калач тертый, закаленный в кулуарных дворцовых баталиях.

— Вопрос сей интересен, казнь придумать за проступок нужно, да и старших уважать следует, — степенно заметил боярин.

С ним согласились все собравшиеся, закивали первые ряды, одобрительно промычали дальние.

— Однако в жизни разное случается и порой важно вовремя пресечь глупость, чтоб не допустить разорения и позора. Посему предлагаю вину для молодого генерала вынести Генеральному Штабу. Там-то уж командиры точно знают, насколько виновен генерал Митюха.

Государь удивленно воззрился на боярина. Подобного спича он не ожидал, как впрочем и многие собравшиеся. Недовольный ропот прошелестел по залу. Со своего места поднялся другой боярин — Александр Михайлович Заступин. Статью он так же обделен не был, правда по большей мере оная заключалась в наследии предков, а не личной наработке, как у Хватова.

— Юрий Ефимович правильно сказал, но забывать о том кто и кому должен подчиняться нельзя. Посему наказание для генерала должно быть строгое, чтоб остальным неповадно было. Иначе уже через год от этой напасти избавиться не удастся, — боярин Заступин погладил аккуратную бородку и степенно сел.

Зал одобрительно заурчал, словно ненасытный зверь, получивший кусочек мясца: совсем чуток, но все же больше чем ничего. Голод на некоторое время утолен.

Следом один за другим встали еще пятеро уважаемых людей. Каждый говорил нечто новое, но смысл все равно сводился к тому, что оставлять безнаказанным проступок Прохора Митюхи нельзя.

Молодежь забалует.

Император же слушал говоривших, и мотал на несуществующий ус, примечая, что каждый кто высказывался, принадлежал к той или иной влиятельной группировке. Главы же предусмотрительно следили за реакцией государя со стороны. Ни один из одиночек не встал с места, предпочитая со столь щекотливым вопросом постоять в стороне.

'Очередная отрепетированная постановка, что ж тем интереснее в ней участвовать', - про себя заметил Алексей.

— Все высказались? Вот и хорошо, значит и наказание для генерала Митюхи должно быть соизмеримо с проступком! Согласны?

Зал довольно поддержал, хотя кое-кто из сидящих в креслах бурчал недовольно. Император даже удивился — кто это Прохора выгораживает.