Кое-какие смутные подозрения о будущем начали мелькать на периферии сознания в тот момент, когда шпионы донесли о том, что Балтийский флот русских не встал на прикол в собственных портах, а активно каперствует и даже захватывает вражеские города! Да и надежда на вступление в войну Швеции так же не оправдалась — у нее банально не было армии для этого, да и взяток парламентариям не хватало для того, чтобы вновь ввергнуть страну в хаос сражений и разорения. Урок, выученный потомками викингов от русских, был еще слишком свеж в их памяти.

Окончательно стало понятно, что надежды Августа несбыточны второго июля в битве под Хатычкой. А демарш прославленного фельдмаршала стал вовсе ударом для всего штаба коалиции, тут же распавшегося на три группировки: саксонскую, польскую и датскую. Войско же потомков гордых римлян вовсю спешило в родные пенаты — затыкать бреши в обороне южных земель. Чего и говорить, Высокая Порта ударила как нельзя вовремя!

Август тогда еще надеялся, что удастся сдержать разъяренного медведя, ведь силы равны, а если учесть, что поляки сражаются на своей земле, то русские вовсе в проигрыше. Однако реальность разбила все чаянья любвеобильного курфюстра — приграничные земли сдались без единого выстрела, а порой и того хуже — вспыхивали восстания и озверевшие крестьяне вырезали ослабленные польские гарнизоны.

Откуда Августу Сильному было знать, что паны замордовали православный люд до такой степени, что их вот уже больше десятилетия сдерживало от всеобщего восстания только усиленные гарнизоны. А теперь ярость от унижений нашла выход — белорусские земли вспыхнули так как никогда раньше не полыхали!

Прошло меньше трех месяцев и вот треть земель уже под двуглавым орлом, и останавливаться его полки точно не собираются. Хотя вот уже неделю как напряжение спало, но для этого был повод… Август просил сепаратного мира у России…

— Проклятые иезуиты! Ведь чувствовал, что не надо с вами связываться, а все эта Эльза, тварь поганая, колье видишь ли ей восхотелось, да не простое, а с голубым бриллиантом! — выругался курфюстр, вспоминая что поддался на уговоры аккурат после великолепной ночи со жгучей баронессой. — Говорил же отец — не увлекайся девицами, до добра это не доведет, а я не слушал этого старого дурака. Теперь унижайся перед этим поганцем, ведь он на Петра только слегка похож, а хватка как у волка. Боже, за что мне все это?!

Но вопрос Августа остался без ответа. Видимо господь взирал на иного человека, подходящего к той самой избушке в сопровождении полутора десятков телохранителей. Вот он махнул им ладонью, оставайтесь здесь и прошествовал к крыльцу, старый слуг услужливо распахнул перед своим господином дверь.

— Спасибо, Никифор, — улыбнулся я, на что камердинер лишь пробурчал что-то в бороду, мол негоже царю-батюшке ко всяким оборванцам европейцам на встречи ходить.

Быть может, старый слуга в чем-то прав — победитель не ходит к побежденному. Это неписанное правило. Но здесь случай иной, мне нужно получить куда больше чем может добиться тот же Долгорукий спустя пару месяцев. Сейчас время самое подходящее, и упускать возможность — это все равно, что локти кусать, вроде близко, а не достанешь как не старайся.

За порогом день-деньской, а в домике охотничьем полумрак, даже подсвечники с множеством свечей не спасали. Впрочем, судя по расслабленному положению единственного посетителя этого дома на отшибе, ему было на это глубоко параллельно. Не узнать большущего мужика, некогда покорявшего сотни девичьих сердец только одним своим видом было бы странно. Август Сильный собственной персоной.

— Приветствую своего венценосного брата, — нейтрально произношу я.

На что король польский и курфюстр саксонский лишь кисло улыбнулся. Да положение у него явно не для веселья. Но об этом раньше следовало думать.

— Желаю здравия и долгих лет тебе, молодой царь, — выдавил он.

— Памятую о твоем возрасте, напоминаю, что я император и советую этого не забывать, — тут же спокойно поправляю зарвавшегося Августа. Тот поморщился будто зуб разболелся.

Да и вообще перекосило курфюстра саксонского изрядно, вроде еще минуту назад был как сытый кот на печи, а теперь едва ли не в корчах весь. Вон и руки дрожат, будто с великой похмелюги. Хотя… и правда попахивает! Вот сволочь, совсем страх потерял? Или быть может наоборот — он у него въелся настолько, что без забористого пойла уже не может?

Что ж, мне это в любом случае на руку, будем ковать железо пока горячо.

Ждать пока Август предложит сесть с ним за стол не стал — сам занял место. Стоит отметить немаловажный факт того, что кроме пары запотевших кувшинов, двух бокалов из мутно-зеленоватого стекла и легкой закуски на столе ничего не было.

— А ведь когда-то именно я помог твоему отцу, — с вызовом начал некогда и впрямь сильный человек, а ныне потерявший даденное природой неслух.

— И он помогал тебе, даже когда ваши с датчанами войска оставили Россию один на один со шведом.

— Тебе легко говорить, это не у вас под боком пять лет кряду шастали проклятые потомки викингов!

В чем-то он, несомненно, прав, однако мне как государю на сие плевать с высокой колокольни. Поэтому…

— Мы встретились не для того, чтобы прошлое вспомнить.

Август опустил взгляд долу, а рука потянувшаяся к хрустальному фужеру с вином замерла на полпути. Прошла минута. Я молчал, разглядывая головы кабана и волка на стене.

— Чего ты хочешь? — наконец спросил он.

— Не я мир предлагаю, не мне и ответ держать. Говори свои условия, а уж затем решим, насколько они годны для мировой, — предлагаю я.

Август нахмурился, пошевелили бровями, усиленно работая мозгами и наконец подсчитав предложил:

— Саксония с Польшей готовы заключить мир если Россия вернет завоеванные территории вплоть до Полоцка-Витебска-Могилева, к тому же я предлагаю вечную дружбу и заверения в мире на сто лет.

Казалось, ничто не могло удивить меня на этом свете, но Августу сие удалось. От такой наглости я дар речи потерял, секунд десять осознавал услышанное и когда понял, что мне это не померещилось, ответил:

— Надеюсь, это была шутка. К слову неудачная.

— Почему же? Условия хорошие…

— Не для России, — припечатываю, дабы отсечь дальнейшие глупости в разговоре.

Август видимо понял, что на дурачка в данном случае не стоит и надеяться. Поэтому…

— На каких условиях ты готов заключить мир?

Вот это другой разговор — оппонент настроился на худший вариант, уже морально смирился с поражением, нужно только дожать…аккуратненько, чтоб рыбка не соскочила с крючка.

Приступим.

— Земли с границей проходящей по Вильно-Пинск-Торноруды-Черновицы отходят России, кроме того православный люд, живущий на территории Польского королевства обязан получить свободный проход к землям Российской империи. Так же Саксония с Польшей обязаны выплатить контрибуцию в размере миллиона рублей серебром. И в заключение — Россия должна получить всех живых наемников из отряда 'Свирепые псы'. На этом все.

— Это не слишком? — некоторое время спустя спросил Август.

— Те земли которые я назвал уже под нашей властью, забрать обратно вы их не сможете, да и население на нашей стороне. Все остальные пункты условий мира выполнимы, даже не смотря на скудность казны обоих стран.

— Смерти моей хочешь? Если я заключу мирный договор на таких условиях, меня распнут на воротах первого же польского города! — взорвался Август, вскочил и замер перед столом, тяжело душа и сжимая-разжимая кулаки.

— Мне плевать, — пожимаю плечами.

Чего и говорить и правда параллельно на то что будет с этим жалким человеком, предававшим сначала Петра, а затем и меня. Стоит ли он того, чтобы его жалели? По мне — нет. Каждый обязан получить по заслугам, иначе зачем тогда придумали справедливость?

— Ты не можешь так поступить!

— Эх. Повторяю — война продолжится, если они не будут приняты, особенно пункты один и три.