Дубн помолчал. Отряд почти одолел подъем, и горелые бревна разбитого форта уже нависали над головами.

– Хабит погиб в последние минуты сражения. Дротик, попавший в шею, уронил его, как мешок с дерьмом. Те, кто выжил, клялись потом, что не продержались бы и часа, кабы не центурион, и что до самого конца с его физиономии не сходила легкая усмешка, будто он знал, чем все закончится. Ну вот, а здешний форт назвали в его честь, чтобы это был пример для всей армии, – Дубн окинул солдат суровым взглядом, – и для вас в том числе. Так, правое плечо вперед! Заходим внутрь! Сами найдете что пожрать, потом отбой. Караулы: по одному бойцу от контуберния, смена каждые два часа. И если застану кого-то дрыхнущим на посту, прикончу на месте голыми руками.

Уже в сумерках он вызвал к себе начальника караула и обратился к тому с просьбой, от которой тессерарий вытаращил глаза.

– Слушай, Тит, помоги-ка вылезти из этой гребаной лорики, а? Что-то нагнуться не выходит…

Начальник караула пожал плечами, кликнул кого-то из солдат, и вдвоем они стянули с центуриона тяжеленную кольчугу, пока тот смирно сидел на корточках с задранными руками. Избавившись от плетеной металлической рубашки, он снял подбитый шерстью кожаный панцирь и тунику, выставив напоказ мощный торс. Вокруг живота у него был в несколько слоев намотан льняной бандаж, который он тоже снял, сматывая обратно в аккуратный рулон. Взорам предстал ярко-багровый шрам шириной с пару пальцев, и Тит, сам покрытий синяками, даже перекосился от этого зрелища.

– Копье?

Дубн сухо кивнул, попутно задавшись вопросом, а не сделал ли он глупость, позволив этим двоим увидеть уязвимое место.

– Да, с пару недель назад, под Береговым фортом. Какой-то татуированный скот пробил мне лорику. Можно сказать, насадил на вертел. Вроде подживает, но все равно, стоит только нагнуться… Будто наконечник и не вынимали.

Он понаблюдал, как в лицах проступает осознание, что новый командир вовсе не такой уж неуязвимый, и рассмеялся, уперев руки в боки.

– Ну что, может, сейчас рискнете за меня взяться?

Рядовой отвел глаза, а вот тессерарий выдержал взгляд Дубна.

– Ты не подлечился, и все равно лезешь на север? Зачем?

Криво усмехаясь, Дубн устало потянулся.

– Завтра расскажу, по дороге. Если, конечно, доживу до утра.

Той ночью турма добровольцев устроила привал в лощине, под прикрытием ее склона, откуда до русла Туидия оставалось едва ли с несколько минут. По прикидкам Силия, наблюдатели скорее всего прятались дальше к востоку, держа под наблюдением участок, по которому римская пехота будет форсировать реку, раз уж на западе бродов через Туидий не имелось.

Ночь прошла без приключений и, встав с рассветом, Силий увидел свое предсказание полностью оправдавшимся: как река, так и прилегающая к ней равнина были накрыты плотным туманом, ограничивавшим видимость сотней шагов. Свеженазначенный декурион собрал людей вокруг себя; речь его звучала глухо из-за клубившихся испарений.

– В это время года всегда так: ночами воздух сильно остывает, а значит, мы можем пересечь реку без опасности попасть кому-то на глаза. Жрать сейчас не будем, времени нет, надо пускаться вплавь, пока туман не поднялся. Личные вещи собрать, остаться в одних туниках. Прикройтесь плащами и держите тепло, пока будем спускаться к реке. Кольчуги свернуть плотно, вещи, доспехи и оружие надежно прикрепить к седлам.

Турма проследовала за ним до берега колонной по одному. Каждый внимательно следил за лошадью впереди идущего, чтобы не отбиться в тумане, который местами был до того плотным, что шагов за пять уже ничего не было видно. У кромки воды Силий вновь собрал людей вокруг себя и показал на собственное снаряжение, навьюченное на коня.

– Говорят, батавы в свое время вплавь форсировали реки вроде этой – и даже шире, – не снимая доспехов, просто держась за коней. Правда, было это еще при божественном Юлии. Уж не знаю, как им удавалось. Кое-кто говорит, что они использовали свои деревянные щиты на манер плотов, но лично я ни за что не взялся бы такое проделать: не хватало еще где-нибудь на середине соскользнуть с доски, и тогда пойдешь камнем на дно. Сегодня будем следовать моему способу. Так, сомкнуться ближе, внимательно глядите, как я уложил доспехи поперек седла. Меч, как видите, сверху. Копье и щит держатся с боков коня. Всем разобрать веревки и сделать то же самое, я потом проверю. Да, и следите, чтобы жало копья смотрело назад, не то конь может лишиться глаза, если повернет морду, чтобы узнать, чем вы там занимаетесь. Задача ясна?

Он принялся обходить людей, проверяя, помогая то одному, то другому, если они попадали в затруднение, и в конечном итоге дал понять, что доволен результатами. Стянув с себя тунику, Силий аккуратно сложил ее и сунул под седельный ремень, который придерживал его доспехи. То же самое он проделал затем с плащом и сандалиями. Оказавшись нагишом в студеном утреннем тумане, он подарил своим бойцам кривую усмешку.

– Ну что встали? Всё сбрасываем, готовимся к заплыву. И чтоб я не слышал, что кому-то зябко.

Кавалеристы принялись раздеваться, зазвучали обычные шуточки, хотя и несколько вымученные из-за текущих обстоятельств и сердитых взглядов командира.

– Так, внимание. Встать у морды коня, плотно зажать в руке поводья. Заходить в воду спокойным шагом. Как начнешь плыть, конь просто последует за тобой. Может, и без особой радости, но, главное, все лошади умеют плавать. Ногами особенно не размахивать, не то попадешь под копыто или вообще зацепишься за какой-нибудь ремень. Тогда уже не выплывешь, конь тебя просто подомнет. Когда будем на той стороне, не орать. И, кстати, заходим в воду молча, холодно кому или не холодно. Ничего, как поплывете, согреетесь. На том берегу первым делом взять в руку меч, а уж потом обсыхайте и так далее. Хватку за поводья не ослаблять, конь может раскапризничаться. Всё, за мной…

Силий не колеблясь зашел в реку и практически без шума и плеска лег грудью на воду, загребая одной рукой. Его конь бодро и уверенно держался рядом. Следующим последовал Марк и с удивлением отметил, как задрожал круп жеребца, когда копыта оказались в воде. Мотнув головой, серый дернул за поводья – без злости, но чтобы показать собственное недовольство. Марк терпеливо, однако настойчиво потянул коня за собой, заставляя углубиться в реку, и поневоле сделал резкий вдох, когда ледяная вода достигла паха. Собрав волю в кулак, он погрузился целиком и поплыл к тому берегу, до сих пор скрытому туманом. Жеребец уступил молчаливой команде хозяина и тоже двинулся вперед, закатывая глаза и оскаливаясь из-за непривычных ощущений. Заметив, что конь начинает его обгонять, Марк дождался, когда серый погрузится поглубже, после чего перекинул ногу через круп, мысленно поблагодарив провидение, что копье и щит прикрепил с противоположного бока. Если конь и заметил дополнительный вес, он ничем этого не выдал, зато теперь, когда уже не надо было держаться рядом с хозяином, серый поплыл быстрее, через минуту обогнав скакуна Силия.

Неожиданно для Марка из тумана возник нависший северный берег, и вид сухого грунта лишь подстегнул жеребца. Неуклюже спотыкаясь, конь выбрался из воды. Марк тут же соскользнул на землю и выхватил гладиус из седельного вьюка, готовый в любой миг принять бой, несмотря на сотрясавший тело озноб. Тут и Силий выкарабкался на берег, сжимая рукоять меча, весь синий от холода. Дрожащим голосом, со всхлипами заглатывая воздух, он пробормотал:

– В-видал? К-как н-неча д-делать…

Еще один усталый воин вылез рядом, и декурион показал влево.

– Вон туда, на десять шагов. Оботрись одеялом и надевай снаряжение. Ты мне нужен для боя.

Следующим из воды появился Кадир. Гнедая как ни в чем не бывало повиновалась его руке, и Силий даже поморщился:

– Эх, нет правды на свете. Мало того что он лучший наездник во всей этой мерзопакостной стране, так у него еще и инструмент по колено…