— Понятно. Так подскажите, как связаться с руководством фирмы? Я сообщу товарищам, и пусть сами проясняют свои вопросы. У меня своих забот — под завязку…

Переговорив с Бодней, Александр Степанович вынужденно вернулся к необходимости определить свою позицию. Разговор со следователем становился неизбежным. Сколько можно оттянуть этот разговор? Сегодня он вряд ли позвонит. Завтра я весь день буду на объектах, — это давно намечено, значит, — послезавтра…ну ещё днём позже…Нужно определяться, чтобы не застали врасплох.

Панкратов встал, подошёл к зеркалу: из зеркала на него смотрел пожилой, мучимый тяжёлыми раздумьями человек… с честными глазами. Какими они будут через два-три дня?

Получив у Ларионова визитную карточку "менеджера Квасова", Караваев тоже попытался связаться с фирмой "Морбер". Но тоже безуспешно. Телефон или молчал, или отвечал механическим голосом автоответчика. Даже нелюбезная секретарша, с которой столкнулся Ларионов, исчезла. А с автоответчиком не поговоришь. Трижды Караваев наговаривал ему просьбу позвонить и давал телефоны и служебный и домашний, но звонка так и не последовало.

Тогда-то он и решил, что найти эту загадочную фирму нужно обязательно.

В помощь коллег из "внутренних дел" он не очень верил и поэтому, покопавшись в старой записной книжке, позвонил майору Бодне.

Теперь у него был домашний телефон одного из руководителей СП.

Как ни хотелось Панкратову оттянуть разговор со следователем "К", уйти от него он не мог. Нервно реагируя на каждый звонок телефона, он уже жаждал сбросить с себя этот груз. И, когда, наконец, услышал в трубке, что его беспокоят из Приморской области, даже обрадовался: конец ожиданиям.

К разговору Панкратов был готов. Мысленно он уже много раз прошёл через это испытание. Он — технический руководитель "Морбера", в дела хозяйственные не вникает, знает их лишь в общих чертах. Если господина следователя интересует эта сторона дела, то лучше обратиться к господину Стукалису. Телефон он даст, но господин Стукалис постоянно живёт в Риге, — фирма их многонациональная и объединяет интересы деловых кругов всех Прибалтийских государств. Так мыслил разговор с "К" Панкратов. Пусть сами разбираются. Разумеется, так оно и было. По всей строгости спрашивая себя, он не видел своей причастности к "уголовной составляющей".

Но как только начался разговор с Караваевым, опять зашевелилось что-то внутри.

Караваев очень дружелюбно рассказал Панкратову, что он ведёт расследование убийства четырёх человек на побережье их области, что, рассмотрев много фактов, он пришёл к выводу, что к убийству может быть причастен некто Квасов, который имеет представительскую карточку от фирмы "Морбер". Караваева интересовало, кто такой Квасов и как с ним увидеться?

Слушая в телефонной трубке голос следователя, назвавшего, кстати, его "товарищем Панкратовым", Александр Степанович постепенно успокоился и понял, что промолчать не сможет.

Рассказав Караваеву примерно то, что и наметил заранее, он, неожиданно для себя, добавил:

— Квасова я не знаю. Поскольку СП наше работает на разных территориях, и руководство у нас тоже из разных стран, я многих не знаю или знаю очень поверхностно. Вопросы своего направления работы согласовываю обычно с названным раньше со-директором по экономике Стукалисом, а по текущим делам встречаюсь с одним из менеджеров фирмы господином Хватовым. Не знаю, русский он или нет, но не гражданин России, — это точно. Он владеет информацией о практических делах по всему побережью, в том числе и в вашей области. Если Квасов представляется нашим работником, то Хватов должен его знать. Между прочим, во время нашей последней встречи он упоминал о трагическом случае, которым вы занимаетесь. Это ужасно, но неужели у вас есть основания…есть факты…

— Как выйти на связь с Хватовым?

— Не знаю. Он постоянно в разъездах, но возможно, в офисе господина Стукалиса вам помогут.

Панкратов сделал первый шаг: он обозначил "товарищу К." фамилию Хватов, но не мог решиться в телефонном разговоре сказать больше. Ему хотелось увидеться с Караваевым, — теперь он знал, кто этот упомянутый в газете "К", и заочно почувствовал к нему симпатию и доверие.

Караваев молчал, обдумывая услышанное. И не решившись на большую откровенность, задал вопрос, не имеет ли фирма "Морбер" деловых отношений с фирмой "Ига аси" из города Кейлы?

— "Ига аси" — это наш партнёр по СП, фирма эта многопрофильная, но я знаю лишь одно направление — коммерческое освоение курортного побережья. Точнее, мы сотрудничаем с дочерней фирмой — "Ига аси плюс".

Сошлось. Караваев получил прямое подтверждение, что "Ига аси" таки интересуется курортными землями, что имеется связь между невзрачным Квасовым, кем бы он ни был, и джентльменом с лошадиной физиономией Эльнордом.

И ещё он понял, что с Панкратовым нужно говорить ещё раз, говорить, глядя ему в глаза.

Переговорив с Ленинградом, Павел Дмитриевич взял трубку внутреннего телефона и попросил начальника Угрозыска о встрече.

После отпуска Караваев официально работу по делу Сосняка приостановил. Это не означало прекращения следствия, но активный розыск мог возобновиться только при появлении новых данных. Сам Караваев имел теперь "на руках" ещё несколько дел, но в группу вернули двух Александров и ещё добавили третьего Сашу — стажёра из школы милиции. Их маленькая рабочая комната, в которую на место, где некогда стоял шкаф, втиснули полураскрытый стол-книжку, а для документов новому Саше отвели полку на общем стеллаже, получила громкое наименование — Александровка. Караваев шутил, что если к ним втиснут ещё одного Александра, то и ему придётся сменить имя. К счастью, это ему не грозило: даже теперь, вызывая к себе на разговор какого-нибудь свидетеля, им приходилось высвобождать чьё-либо место. Правда, это случалось очень редко, ибо — сыщиков ноги кормят и все Александры собирались вместе довольно редко.

В назначенное время Караваев вошёл в кабинет начальника.

— Прошу разрешения выехать в Санкт-Петербург, появились новые факты по убийству семьи Сосняка.

— Докладывайте, — полковник удобнее устроился в кресле и предложил сесть Караваеву.

Выслушав подробный доклад о разговоре с Панкратовым и, задав несколько уточняющих вопросов, он попросил напомнить ему некоторые итоги "отпускной рыбалки" Караваева. Задумчиво прошёлся по кабинету.

— Вероятно, вы правильно оценили "умолчания" Панкратова. Что-то он знает или догадывается о чём-то. Поезжайте. Чем вы сейчас заняты?…Так. На пару дней отвлекитесь, поговорите с Панкратовым, потом решим, что делать дальше…Фамилия Панкратова — спеца по морским берегам — мне кажется знакомой. Он проектировал что-то у нас. Я помню, еще на исполкоме докладывали… Его могут знать наши специалисты. Есть у нас управление берегозащиты, возможно портовики знают Панкратова. — Наведите справки и езжайте.

— С вашего разрешения, товарищ полковник, выеду в воскресенье. — Караваев вышел и вернулся к себе.

Официально приостановив дело Сосняка, занимаясь другими делами, Павел Дмитриевич ни на один день не прекращал думать о нём. Не только дерзость убийства, не только насмешки прессы, не только оскорблённое чувство справедливости не позволяли ему забыть о преступлении в Курортной зоне. Приостановка дела — не такое уж редкое явление, но иногда приостановка дела становится бессрочной. Что греха таить, немало злодеяний остаются безнаказанными из-за ловкости негодяев и недостаточного умения и настойчивости слуг закона.