Положив свою руку на его, Тесс произнесла каким-то странным, тонким голоском:

— Я никогда не думала, что так просто убить человека. Ах, Фрэнк, как это пугающе просто!

И для себя самой добавила, вспомнив те страшные мгновения, что пережила:

— Не думаю, что я смогла бы повторить это. Знаешь, я только сейчас почувствовала страх. До этого я должна была трезво мыслить, все время думать о том, чтобы не допустить ошибки. Но после того, как все было сделано, у меня появился страх. Это долго еще будет продолжаться, Фрэнк?

— Что, любимая?

— Страх.

— Конечно, нет! Просто у тебя реакция, твои нервы не в порядке. Если хочешь заплакать или закричать... сделай это! Мы с тобой одни, нас никто не может услышать, а тебе станет легче.

Тесс покачала головой, зубы у нее стучали. Она сидела, вся сжавшись, обхватив руками подтянутые к подбородку колени. Внезапно Фрэнк испытал чувство сострадания к ней. Ему захотелось обнять и прижать ее к себе. Но даже если рядом с ними и не было любопытных, нельзя было исключать, что за ними могут наблюдать в бинокль. После того, что произошло, осторожность превалировала над всеми чувствами.

— Посмотри на меня, малышка, — произнес Фрэнк, осторожно, одними кончиками пальцев коснувшись ее подбородка. — Теперь покончено с заботами, мы свободны, и мы поженимся. Единственным желанием моим является сделать тебя счастливой. Только нам предстоит еще одно небольшое дело, но оно будет последним, уверяю тебя.

Глазами, полными слез, Тесс взглянула на него.

— Постарайся собраться с силами, заклинаю тебя. Самое тяжелое позади, но если у тебя будет такое лицо, когда мы вернемся на виллу, то слуги сразу догадаются, что это был не несчастный случай. Постарайся хотя бы на час забыть о том, что произошло. Этот день должен быть для нас таким же, как все остальные. Мы наслаждаемся жизнью, и у нас нет никаких забот. Когда будем возвращаться на виллу, нам следует улыбаться или хотя бы болтать о чем-нибудь. Как всегда, Тесс, точно так же! А иначе то, что ты сделала, потеряет всякий смысл. Сможешь это, дорогая? Ради нашей любви?

Тесс ладонями вытерла слезы, струившиеся по ее щекам.

— Я попытаюсь, — всхлипывая, ответила она, — да, я попытаюсь.

— Хорошо, малышка. Ты самая мужественная девочка в мире. Теперь вытри нос и выброси из головы все черные мысли, забудь обо всем. Впереди у нас много времени, и мы с тобой еще разопьем бутылочку шампанского. А сейчас все воспоминания исчезли, их просто нет... Ну, а теперь я все-таки надену лыжи, и ты на глазах у всех поведешь лодку, нас должны увидеть, узнать и понаблюдать за нами. И домой мы должны вернуться не раньше и не позже обычного. Ты согласна?

Тесс кивнула, не произнеся ни слова. Фрэнк помог ей пересесть за руль.

— С большим удовольствием я бы остался рядом с тобой, поговорил бы, прижав тебя к себе, но я должен встать на лыжи, понимаешь? Это входит в наш план. Ты управляешь лодкой, но ты не одна, я сзади, я с тобой. Ни о чем не думай, любимая моя! Думай только о том, чтобы хорошо править, мечтай о желанном путешествии, в которое мы с тобой отправимся вместе. Думай о городах, которые мы увидим, странах, островах, которые мы вместе откроем, и ни о чем другом... Могу я на тебя положиться?

Она ничего не ответила, но он увидел, что щеки ее слегка порозовели. Фрэнк бросил лыжи за борт и достал тщательно сложенный трос. Потом сам прыгнул в воду и, подплыв к борту, взялся за него.

— От всей души благодарю тебя, Тесс. Я счастлив, что это произошло.

Затем он оттолкнулся от борта и закрепил лыжи на ногах.

Она наблюдала за ним, ни о чем не думая. Все ее существо стало каким-то бесчувственным. Ей казалось, что она похожа на покинутый дом, в котором забыли спрятанную птицу, бьющуюся о закрытые ставни, птицу под названием «паника»...

Она видела, как он протянул трос между лыжами и кивнул ей. Тесс механически включила двигатель, привычно касаясь рычагов. Лодка медленно пришла в движение, чтобы можно было натянуть трос, и Тесс видела, как лицо Фрэнка над поверхностью воды все дальше и дальше удаляется от нее. Затем она увидела, как он кивнул, и нажала на газ. Лодка стремительно помчалась вперед. Обернувшись, она увидела, как Фрэнк выскочил из воды, пытаясь удержать равновесие. Несмотря на расстояние, Тесс показалось, что Фрэнк улыбнулся ей, и, сделав большой крюк, она направила лодку к берегу.

Она ни за что не могла бы сказать, сколько они находились в море. Возвращение к берегу ей не показалось ни коротким, ни длинным, она как будто находилась под гипнозом, когда все ее чувства были отключены. Через равные промежутки времени она оборачивалась, чтобы убедиться, что Фрэнк по-прежнему находится сзади. Он же без устали описывал большие полукружья вокруг лодки. И вдруг он исчез из виду. Заглушив двигатель, Тесс стала оглядываться и увидела Фрэнка примерно в километре от лодки. Он делал ей знаки рукой.

Это как будто пробудило ее и вернуло к действительности. Кризис миновал, она вновь стала самой собой, ощутила свою суть. Пассивное состояние беспамятства, в которое ее повергло то, что она совершила, прошло. Фрэнк сразу заметил это, когда она остановила лодку рядом с ним, чтобы он влез в нее.

— Мне кажется, теперь я тоже могу встать на лыжи, — сказала Тесс.

— Если у тебя нет особого желания, мы можем покружить еще тут, прежде чем возвращаться, — заметил Фрэнк.

— Нет, мне бы хотелось подвигаться.

— Как хочешь.

Лодка опасно накренилась, когда он переваливался через борт. На какое-то мгновение их тела соприкоснулись — мокрое прохладное Фрэнка и теплое потное Тесс. Лишь на мгновение, пока лодка вновь не уравновесилась. Никто из них не сделал попытки воспользоваться этим прикосновением и обняться. Тесс уже прыгнула в воду и закрепляла водные лыжи. Так, сменяя друг друга на лыжах, они бесцельно носились по морю.

Когда около полудня они привязывали лодку к сходням, казалось, оба уже владели собой.

По боковой лестнице они поднялись на террасы. Непроизвольно взгляды их обратились к окнам Мелфи, как будто в ожидании каких-нибудь знаков. Пот, что стекал у обоих по спинам, был вызван не только жарой и напряжением от подъема по лестнице...

Никого не встретив по дороге, они вошли в большой салон. Их удивляла царящая повсюду тишина.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — поинтересовался Фрэнк.

— Нет, спасибо.

— Ну, Тесс! Выпей же чего-нибудь.

— Хорошо, тогда налей немного колы...

— Думаю, лучше тебе выпить виски.

И из предосторожности Фрэнк добавил:

— Я еще никогда так долго не катал тебя на лыжах.

Они должны были разговаривать, заниматься какими-то незначительными делами, как это обычно происходит на отдыхе, а у самих нервы были напряжены до предела.

Что значит эта тишина? Где все слуги, почему никто не ждал их на мостках, чтобы сообщить печальное известие?

— Не хочешь позвонить, чтобы Антония принесла мне из моей комнаты сигареты? — наконец придумала Тесс.

Фрэнк механически полез в карман и достал смятую пачку, но тут же сообразил, что это всего лишь повод. Сунув пачку в карман, он подошел к звонку на камине. Но не успел даже протянуть руку к звонку, как дверь распахнулась и в комнату без стука вошла Антония.

— Ах, месье! — воскликнула она. — Вы здесь, а я, не видела, как вы вошли, хотя уже целый час с нетерпением жду вас. Произошло страшное несчастье.

— Мадам?

— Да.

— Несчастный случай?

— Да, месье.

— Что-нибудь серьезное?

— Да, месье.

— Она мертва?

— Ах, нет, месье, но просто чудо, что этого не произошло!

Тесс и Фрэнк безмолвно смотрели на Антонию. Фрэнку не пришлось даже лицемерить, когда он тяжело опустился в кресло. Смертельно бледный, он провел рукой по лбу.

— Так что же произошло, Антония?

— Месье может успокоиться. Доктор Перетти заверил, что опасность позади. Он сейчас наверху у мадам. Он сказал, что ее надо оставить одну, ей прежде всего нужен покой.