— Это опасно, — проговорил войник (девушка все не понимала, как ему не холодно после такого "душа", у нее самой при взгляде на Дарена мурашки по коже бежали) и с нажимом продолжил: — и ты — тоже это знаешь.

"Всегда знала", — мысленно вздохнула та, а вслух произнесла:

— И что? Думаешь, здесь не опаснее?

— Не говори глупостей, — войник сердито фыркнул, — не кирпич же, в самом деле, тебе здесь на голову упадет?

— Откуда тебе знать?

— Не говори глупостей, — повторил Дарен, но потом, посмотрев на небо, все же добавил: — поедете со мной только при одном условии: вы не будете высовываться и будете молчать, когда я скажу.

Можно было, конечно, оставить их здесь и смотаться самому втихую, но… ведь все равно увяжутся, раз уж сразу в покое не оставили.

— Ладно! — с готовностью отозвалась девушка.

Дар усмехнулся и, повысив голос, сказал:

— И ты, сыщик, тоже из-за яблони вылезай, прирастешь. Я жду твоего согласия.

— Еще чего, — буркнул Ждан на "условие" Дара, но из-за дерева показался.

— Твое дело, — нарочито небрежно войник пожал плечами, — в таком случае, Велимира поедет со мной одна.

— Еще чего! — возмутился парень громче.

— Тогда обещай, — ухмыльнулся войник.

Ждан помялся: он, в отличие от недальновидной и наивной девушки, прекрасно осознавал возможные последствия такого вот обещания. Но, с другой стороны, перспектива остаться одному его тоже не радовала. Да и девчонку бросать не хочется: больно маленькая для путешествий. А этот разве станет о ней заботиться? Ха!

— Хорошо, — проворчал, наконец, он, — только ты тоже в ответ пообещай, что не будешь пользоваться этим себе в угоду.

Дар рассмеялся:

— А как же иначе? Только себе в угоду! Исключительно.

— Ты знаешь, кто ты?! — возмутился Ждан.

— Отлично себе представляю.

И парню пришлось проглотить оскорбление, потому как после этой реплики вредного войника, высказанное, оно смотрелось бы на редкость глупо.

Конечно, Дарен не обольщался насчет обещаний: обоих хватит самое большее дня на два, ну, может, на три. Но хотя бы некоторое время почувствовать свою значимость… нет, от этого он отказаться просто не мог.

Как и условились, путники вышли из дому сразу же после завтрака, распрощавшись с хозяйкой, снабдившей их провизией дня на три. Веля без слов упаковала крупы, хлеб, яйца, соль и котелок в свою торбу и так же молча взвалила ее на плечи.

— А это что? — вдруг спросил Ждан, указывая куда-то вниз.

— Где? — растерялась девушка.

— На ногах у тебя! — он только заметил эту ужасную обувь, от которой он в свои семнадцать уже отказался, — ты так и собираешься в лаптях ездить по миру?

В этот раз парень злился больше на себя, чем на Велю: как это он за несколько дней совместного пути ухитрялся не замечать вот это вот, а?

— Но…

— Боги! — проскулил Ждан и просящее посмотрел в спину войнику, — Дарен, заскочим по дороге в лавку?

Тот, заплетая на ходу косу, лишь вздохнул, видимо заметив "туфельки" чаровницы еще раньшее:

— И не в одну.

— В смысле? — не понял парень.

— В смысле, вы рядом с моим конем всю дорогу бежать будете?

На пылинку воцарилась тишина.

— Ой…

Велимира покраснела и прикрыла рот ладошкой. Стыд-то какой! На чужие деньги!

— Да, — Ждан тоже явно смутился, — об этом я как-то не подумал…

— Тебе это, судя по всему, вообще почти не свойственно, — "успокоил" его Дар, доплетая косу.

Но в этот раз никто ему отвечать не стал.

В обувной лавке путники проторчали с полпобега, но две пары приличной обуви из готового девушке все-таки подобрали. Впрочем, в одежную тоже пришлось заглянуть, так как Велины брюки представляли собой штопанную тряпку. В ответ на ее горячие протесты по этому поводу Ждан с Дареном, переглянувшись, в один голос заявили, что поедут одни. Девушка, между прочим, ни капельки им не поверила, но рисковать не решила. Лошадь — кроткую серую красавицу Сташу — они купили, почти не торгуясь. Велимира вздохнула с облегчением: хорошо, что они со Жданом вместе поедут, а то одна она в седле держалась не очень хорошо.

Дарен нервничал, и с каждой волной, утекающей сквозь пальцы, это ощущалось все сильнее. Веля никак не могла подстроиться под его шаг, но высказывать что-либо вслух не решалась.

Она уже не видела его пути. Вместо него были сплошные еле видные тропки и бесконечные развилки, уходящие в туман. Туман, пожалуй, остался единственным неизменяемым составляющим его Нити. Амулет Анрода делал свое дело: судьба войника стиралась. Она знала, что впереди их ждет нечто… плохое? Но предчувствия эти не имели под собой никакой основы. А спросить она так и не решилась.

К вечеру путники добрались до маленькой весницы, чьи заборы подошли почти вплотную к лесу. Гостильни в ней не оказалось, но один дедок почти задаром предоставил кров в своем ветхом домике. Ждан хотел было фыркнуть на прогнившую крышу, но, заметив красноречивый взгляд Дарена, захлопнул уже было открывшийся рот и, едва не стукнувшись белокурой головой о дверную балку, зашел в дом вслед за Велимирой.

Девушку устраивал же любой кров: лишь бы все шло так, как правильно. Впрочем, она и сама себе пока плохо представляла, как именно дальше развернутся их Нити, но готова была дать руку на отсечение: грядет что-то такое, что перевернет все, что было раньше, с ног на голову.

Войник тоже не слишком огорчился тому, что вместо городского клоповника, по недосмотру Оара именующегося гостильней, будет уютная комната и чуть протекающая крыша. В конце концов, дождь ночью если и будет, то всегда можно подставить тазик. А может и не придется вовсе.

— В печке картошка осталась, — просвещал Велю дед, — на подоконнике — масло. Хлеба сходи попроси у Аревы, первый левый дом в середине.

Девушка энергично кивала, краем глаза следя за очередным переругиванием Ждана и Дарена. Вот петухи, никак успокоиться не могут! Впрочем… Как говорили у них в веснице: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. А до прилюдной драки тут вряд ли дойдет. Ладно, пускай их. Она лучше пока за хлебом сходит. Веля вздохнула и дернула ручку двери со словами:

— Я пошла!

— Можно было бы до следующей весницы добраться, — проворчал Ждан, когда они вошли.

Дарен, оглядывая прореху в крыше, рассеянно ответил:

— Она еще меньше этой. Вряд ли бы мы смогли там найти что-то лучше.

— Но попытаться-то стоило!

— Чтобы потом ночью ехать обратно? — Дар посмотрел на Ждана, как на полного дурака, отчего парень оскорбился до глубины души.

— Я же как лучше хочу!

Войник хмыкнул, с грохотом выволакивая из-за печи железный таз и ставя его под дырку (на всякий случай):

— Благими намерениями дорога к дьяболу выстлана.

— Тоже мне, проповедник нашелся, — пробурчал парень.

Дарен встал и отряхнул ладони: таз оказался на редкость пыльным.

— Я тебя не держу. Хоть сейчас катись на все четыре стороны.

— Ну нет уж!

— Тогда помалкивай.

— А ты мне не указывай! — встрепенулся Ждан, — тоже мне, нянька нашлась!

Дар, критически оглядев его с ног до головы, иронично вставил:

— А тебе она бы не помешала.

Их перепалку прервал звонкий голос Вели:

— Я пошла!

Мужчины переглянулись.

— Куда это она?

— Не знаю. Иди, проверь.

— А почему я?!

— Потому что тебя не ищут.

— А тебя, что, ищут, что ли? — с недоверием посмотрел на него Ждан.

Но Дарен ничего не ответил и, сев на лавку, стал беспристрастно стягивать сапоги.

Парень еще с волну хмурился, а потом махнул рукой: ну его, этого интригана войницкого! И вышел на улицу.

Солнце неспешно, как и всегда летом, садилось за горизонт, окрасив низкие пушистые облака в оранжевые и розовые тона. Лес шелестел листьями, будто переговариваясь, а где-то за домом натужно мурлыкала кошка. Ждан, любопытства ради пошел на нее посмотреть, и оказалось, мурлыка не одна вовсе, а с потомством. Сама кошка была трехцветкой редкой масти, но котята вышли какие-то простенькие: один рыжий, в полоску, а другой — просто черный, только на мордочке белое пятно и есть. Небось, в папашку.