— Правда?

Мерцернарий обвел рассеянным взглядом комнату и вернулся глазами к ее обитателю.

"А глаза у него жесткие — бывший воин, — подумал Дар, — руку на отсечение дам!"

— Правда-правда, — усмехнулся тот, видимо, что-то подметив для себя в потенциальном покупателе. — Что тебе угодно, молодой человек?

Дар почесал затылок.

— Меч бы мне. Хороший.

— Что в твоем понимании "хороший"?

— А Вы покажите на свое усмотрение, а я выберу, — наклонил голову войник.

— Смотри…

А следующие пол-оборота Дарен потратил на длительные переругивания, ибо хозяин оказался мужиком на редкость въедливым, и вовсе не спешил показывать то, за чем пришел молодой войник.

— Ну все, — разозлился он, — или вы мне сейчас показываете нормальное оружие, или я ухожу и хаю вашу лавку на все стороны!

— Да чего раскричался-то? Не у себя на огороде. Чем тебе этот меч не угодил?

Новенький, блестящий и, казалось, только и ждущий момента, чтобы лечь в чужую ладонь, клинок на самом деле был грубой подделкой под настоящее оружие.

— Тем, что после первого же удара раскрошится, как хрусталь под сапогами! — рычал Дар.

В конце концов, конечно, хозяин сдался и отпер маленькую неприметную дверку, но пока это произошло с Дарена семь потом сошло, если не больше. Он ненавидел глупых людей. А еще больше — упрямых.

"Другое дело! — обрадовался внутренний огонек темной сущности, — уж этим мы наколем, нарежем и повыпускаем внутренности!"

Наверное, его взгляд сразу упал на НЕГО, потому что лишь войник увидел его — так сразу же зазвенел в воздухе радостной струной отзыв меча, казалось — тот сам готов сорваться со стены и лечь в руку Дара.

"Мой, мой!"

Обтянутая черной кожей рукоять, с длинным массивным, но не отяжеленным лезвием, с вереницей заговора на Аршене (Аршен — полузабытый древний единый язык, аналог латыни); в меру блестящий и в меру опасный — идеальный меч. И наверняка очень-очень дорогой.

— Вот этот. — Дарен решительно указал на стену.

— Двадцать пять золотых дэров* (дэр — денежная единица Шатры)! — радостно сообщил хозяин, будто бы только и ждавший этого.

"Сколько?!"

— Не держите меня за идиота. Я таковым не являюсь. Поверьте, я за войну много оружия повидал и могу с точностью сказать, что дороже двенадцати с полушкой даров этот меч никто не купит.

— Дешевле двадцати двух я его никому не продам, — с усмешкой парировал мужчина, запустив пальцы в короткую бороду и с интересом рассматривая собеседника.

— Пятнадцать. Больше вам все равно никто не даст, — небрежно отмахнулся Дар, не собиравшийся тратить на меч больше, чем тот стоил.

— Двадцать.

— Шестнадцать? — наклон головы.

Хозяин лавки хмыкнул, поднял брови и вкрадчиво поинтересовался:

— А ты не охамел?

— Как хотите, скоро ярмарка, я там смогу дешевле купить. — Дарен демонстративно пожал плечами, не опасаясь насчет напускного возмущения хозяина: пока что торг лишь доставлял ему удовольствие.

— Восемнадцать. Мое последнее слово.

— Идет! — сразу же согласился войник.

Он и не рассчитывал купить его дешевле, чем за двадцать золотых дэров.

— У меня пятнадцать заросских злотов.

— Плевать. Золото — будь хоть в пушечном ядре — все равно золотом остается, — проворчал хозяин, снимая покупку, — ножны брать будешь?

Дар покосился на объект обсуждения.

— Да, пожалуй.

— Тогда еще один дэр.

— Не страшно.

В общем, расстались оба человека усталые, но обоюдно довольные сделкой. Хозяин оружейной лавки сможет, наконец, купить жене "то самое колечко с изумрудом", а у войника еще оставалось без меры на постой.

Гостильни, к слову, в Эль-Шарре были почти как на подбор чистенькие и почти без вездесущих клопов, но и стоили соответственно. А в дешевый кабак, от которого за версту несло перегаром, Дар идти поостерегся. Лучше переплатить на четверть злота, чем терпеть неудобства, верно? Особенно, когда средства позволяют не оглядываться на мелкие расточительства. Хотя мелкими смог бы их назвать лишь тот, кто никогда в жизни не зарабатывал своим трудом, ибо переплата в два раза еще ни одного хозяина кошелька не обрадовала.

— Ну, что Вы хотите, господин мерцернарий, — разводил руками хозяин заведения, глядя исподлобья на хмурого Дарена, — скоро Ярмарка, только эти комнаты и остались, делались-то для знатных вельмож.

И ведь ни с чем тут не поспоришь! Прав был хитрый мужичок, правее всех правых. Да только не хотелось войнику спать в двуспальной кровати да еще с сомнительного рода барышней, которая стояла неподалеку, скрестив руки в перчатках на груди. Нет, женоненавистником он не был, но всю ночь промаяться без сна, думая исключительно о приличиях и о ширине кровати, ему совсем не улыбалось.

Госпожа ар-Тэсс, к слову, тоже отнюдь не рада была новоселу, ибо выглядел Дарен после дороги, мягко сказать, помято, а уж про запах и говорить нечего было. Правда, мало кто знал, что ей и не в таких условиях приходилось ночевать, но на сегодняшний день барышня настолько привыкла к удобствам, что лишаться их из-за сомнительного вида вояки не собиралась.

— Ну хотя бы кровати раздельные занесите! — еще больше нахмурился Дар.

— Да как можно, господин мерцернарий? У нас тут, по-вашему, столярная мастерская?

А вот это он зря. Хамов Дар не любил. Особенно в нынешнем состоянии: обросший щетиной, грязный, с растрепавшейся сальной косой и с перекошенным лицом от еле сдерживаемого звериного рыка.

— А вот это, милейший, уже Ваша проблема, — ласково проворковал он, хотя от этих нежных ноток даже госпожа ар-Тэсс отошла на несколько шагов дальше, — иначе просто разрублю ее пополам. Держите свои дэры.

И швырнул деньги — эдак небрежно, чтобы под легким плащом как бы невзначай успела сверкнуть для любопытных глаз рукоять меча. А то как у кого возникнет ложное представление о дееспособности и вооруженности заезжего мерцернария?

— Да, еще бадью с горячей водой и…

— Девочку — спинку потереть? — заискивающе улыбнулся хозяин, видимо, оценив этот красноречивый жест.

— Вообще, я хотел попросить не беспокоить меня, — ухмыльнулся войник, — а спинку… сам как-нибудь справлюсь.

Сил на воркование и тем более на любовные похождения не осталось ни капельки.

— Леди ар-Тэсс, полагаю?

Знакомство должно было состояться сейчас же, так как потом у Дара на него не останется ни сил, ни времени, ни, тем более, какого-либо желания. Тем более, что она из благородных…

Дама сухо кивнула.

— Прошу Вас потерпеть мое общество несколько суток. Смею заверить, я буду невидим и неслышим. Вы ведь не откажетесь от прогулки по городу, пока я буду… хм… приводить себя в порядок?

Барышня хотела было возмутиться, и даже уже открыла рот, но наглый войник ее тут же опередил:

— Нет? Ну, вот и славно. Обещаю, леди, через оборот наша комната будет в Вашем полном распоряжении.

И помчался наверх по лестнице, сжимая в руке ключ.

А госпожа ар-Тэсс, кинув вслед хаму испепеляющий взгляд, все-таки пошла в город. И, как оказалось, не зря.

Уже на втором повороте леди заметила, что за ней следят. И притом весьма умело. Нет, женщина не обольщалась на свой счет, понимая, что слежка, в общем-то, вовсе не за ней. Скорее, за предметом ее поисков. Впрочем, ар-Данн упоминал вскользь, что не одни они, эдакие умники, сподобились обнаружить негласное. Вот только забыло начальство предупредить, что на это дело послали Теней. А зря. Ибо именно за этими воинами и закрепилась слава убийц. Говорили, что Тени даже не видят тех, кого убивают. Люди-без-сердца. Да и люди ли?..

Леди Уррина ар-Тэсс зябко передернула плечами из-за пробежавшего по спине холодка.

Свидетелей, естественно, как и потенциальных соперников, у Теней не входило в привычку оставлять в живых.

Дарен, окончив умывально-оттирательные процедуры, спустился в общий зал, чтобы поесть, выпить кружку отвратной разбавленной биры, после чего как раз появится настроение еще вполне себе миролюбиво напомнить хозяину гостильни о том, что в их с госпожой ар-Тэсс комнате до сих пор стоит одна кровать.