Дарен мотнул головой, отгоняя воспоминания почти семнадцатилетней давности: он бы даже жизнь отдал за то, чтобы все вернулось на свои места, чтобы вновь услышать басистый голос отца и заливистую песню матери, чтобы вновь увидеть братишку…

— Вот ты где, мастер! — Йена встала перед ним и уперла руки в бока. — Шляешься один Оар знает где, а нам тебя искать по всей заставе?

— Извините, сестра. — Дар изобразил раскаяние: ему ничуть, ну прямо ни капельки не было стыдно! — На снег смотреть вышел.

— Посмотрел — и будет. Возвращайся в лазарет, тебе нельзя много ходить, ноги-то еще небось болят?

Ноги болели, но Дарен отчаянно не замечал этой боли, сосредотачиваясь на каких-нибудь других мыслях. Он взял костыли.

— Да нет, сестра. Почти и не болят.

— Ври-ври больше, — ворчливо отозвалась Йена, накидывая на него теплый плед. — Рано тебе еще прогулки устраивать, мастер.

Дар поелозил плечами под пледом: уже было почти не больно. Ребре срослись, лицо и тело перестали напоминать спекшуюся рану, а ноги… С ногами вопрос тоже скоро разрешится. Он был уверен в этом.

Вот и сейчас: стоило ему только лечь в кровать, как, заведя вечный моторчик, на ноги ему вспрыгнула рыжая кошка.

— Кошка ты моя, кошатина… — Дарен ласково почесал ее за ухом.

Зоря зажмурилась от удовольствия и стала подставлять то один бок, то второй под мягкие поглаживания мужской ладонью, не прекращая своей кошачьей песни.

Сестра Йена, принеся в кружке Дару какую-то горькую гадость, вздохнула:

— Не увлекайся кошками, мастер.

— Почему? — войник лишь смутно улавливал смысл сказанного ему, увлекшись лаской.

Но сестра не ответила на его вопрос.

— На вот, пей.

Дарен послушно оторвался от своего увлекательнейшего занятия и, сделав воистину богатырский глоток, сморщился, будто червя проглотил и недоуменно посмотрел на женщину.

— А ты думал? Это тебе не бира на меду. Ты пей, пей, не отвлекайся.

И войнику, сильному и взрослому мужчине не оставалось ничего, кроме как подчиниться слабой женщине. Что ж, так всегда было, и так есть. Хотя, Дар не брался утверждать, что будет всегда. В конце концов, нет ничего неизменного.

Ближе к вечеру в лазарет тайком пришел Ждан.

— Привет! — Дарен обрадовался ему, как родному, и даже сел.

— Здравствуй…те, — замялся парень на пороге, чувствуя себя неловко.

— "Те!" — передразнил его войник. — Что стоишь, как бедный родственник, проходи.

— Да я тут… в общем…

— Садись, говорю.

Парень взъерошил белобрысые волосы.

— Я вот это хотел занести. — Он быстро оглянулся по сторонам и вытащил из кармана злополучный черный камешек.

Дар повертел его в руках, потом все-таки решил одеть и нехотя спросил:

— Где нашел?

— Да там… на поляне.

— Ясно. — Хорошее настроение войника куда-то улетучилось.

Он пожевал нижнюю губу, а потом все-таки решил снова завести разговор: слишком не хотелось вновь оставаться одному.

— Как успехи?

— В смысле? — не понял тот, но, бросив взгляд на Дарена, быстро добавил: — да ничего, вроде бы.

Разговор не клеился.

— Слушай, — Дар наклонился ближе к нему, — я тебя не узнаю. Выкаешь мне, ведешь себя, как девственник в женской бане… Что произошло?

Ждан молчал. Молчал и пытался решиться рассказать то, за чем, в сущности, пришел.

— Ждан?

— Я… Дарен, этот камень…

— Что?

— Он непростой. Когда тебя… Когда ты оказался там, в лесу, — парень сглотнул, — мне сон приснился.

Он снова замолчал. Дар не стал его торопить, чтобы окончательно не смутить, и терпеливо ждал.

— Там была девушка одна. Она просила тебя найти. Скажи, кто она?

Дар сначала поднял брови, а потом в памяти всплыли слова:

"Ты обманываешь, ты снимешь… Так знай, Дарен. Я ведаю, что ты хочешь вернуться, я чувствую это! Коли снимешь камень — уже не воротишься…"

— Вот паршивка, — пробормотал он и нахмурился. — Все знала!

— Так ты знаешь ее? — глаза Ждана загорелись. — Тем лучше. Мы должны ее найти, она чаровница!

Дар фыркнул.

— Акирему открыл, тоже мне. Зачем нам ее искать?

— Ну, как же? Чаровница же…

— И?

— Будет нам помогать!

— В чем помогать, Ждан? — начинал раздражаться войник. — Тебе девка на ночь нужна или чаровница? Ты уж определись!

Парень вспыхнул, вскочил, бросил злой взгляд на Дарена и убежал.

Йена тихо подошла к его кровати:

— Зачем же ты так, мастер?

— Мне эта девчонка…

— Девчонка! Не на кого тебе злиться, мастер, вот и бесишься. На себя злись.

— А поможет? — ядовито спросил Дар.

— Поможет, поможет, — успокоила его женщина. — Можешь даже кулаками себя поколотить.

И вышла, оставив войника недовольно хмуриться ей вслед. Самым обидным было то, что сестра была права. А Дару это категорически не нравилось, как и любому нормальному мужику.

Так проходили седьмица за седьмицей. Дарен изнывал от безделья и все норовил вылезти на улицу втихомолку. Правда, потом снова приходилось выслушивать нотации от сестры Йены, но его это не сильно напрягало. Разве удержишь ветер в поле?

Вот и сегодня, уловив момент, войник, крадучись, выбрался на веранду. Костыли он отбросил еще две седьмицы назад, и со следующей планировал начать тренировки с Богданом — вернуть форму было необходимо. Это, кстати, Дар понял, когда полвятка назад встал перед зеркалом: ввалившиеся щеки, бледное лицо, заострившиеся скулы и подбородок… Его смело можно было выставлять живым мертвецом, чтобы попугать маленьких детей.

Правда, с погодой в этот раз ему не повезло: за те дни, что он пробыл в лазарете, не вылезая на улицу, зима сдала свои позиции, и теперь снаружи весело пела капель, звонкими каплями ударяясь о каменные плиты, чавкающими лужами растекаясь по земле и страстной музыкой весны пробуждая спящие людские сердца. Что поделать, зима на юге не бывает длинной: побалует детишек снегом около двух вятков да и уступит место красотке-весне. А уж та развернется, если захочет! Голубые небеса и капель? Пожалуйста! Серое, низкое небо и теплый ливень? Нет ничего проще! А уж цветов, цветов будет сколько! И захочешь — не соберешь все. Будут теперь пестреть лесные поляны подснежниками, возвратятся птицы из южных Шатры и Загреда, затопают ножками дети по лужам, разбрызгивая воду…

Дарен улыбнулся и прикрыл глаза. Такое настойчивое спокойствие ощущалось в этом непрерывном беге природы, что войник просто позабыл обо всем плохом на несколько мгновений. Это было лучше, чем медовая бира, лучше, чем заливистый смех, лучше, чем бешенная скачка наравне с ветром!

— Слюни-то подбери, — добродушно хохотнул Богдан за спиной.

Дар резко обернулся и ядовито ответил:

— Как скажете, наставник.

— Будет тебе. Идем.

— Куда?

— Будешь вместе с моими оболтусами тренироваться.

— Сегодня?

— А ты когда хотел? — фыркнул Богдан. — Жаждешь, чтоб наши или акиремцы вновь тебя на цепь посадили?

— Но до сих пор же этого не случилось, — резонно возразил Дарен, все равно направляясь за наставником.

— Не будь идиотом! Какой дурак попрется в зиму за четыреста верст? Пока солнце окончательно не высушило признаки зимы, тебе надо скрыться отсюда. И чем скорее, тем лучше.

— Богдан, не делай из меня соплежуя. Я уже достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения.

— Ты уже показал свою взрослость, — отрезал Богдан. — Идем.

И Дарен пошел. Взял заметно отяжелевший меч, пристегнул поясные ножны, и пошел. В конце концов, хватит жить прошлым. Заросия никуда от него не убежит, а он всегда мечтал увидеть теплое море. Да и когда выдастся более удобный предлог посетить соседние государства? Например? Ну, вот Шатра. Маленькое теплое государство, земли которого лишь формально входят в состав Заросии. На деле же — давно получили политическую независимость. Полвека назад даже своего князя избрали, перестав сажать на трон ставленников Блуда.