Люди брели к югу, тяжело ступая искалеченными ногами. Отчаянное стремление добраться до Куперс-Крика было единственным стимулом, заставлявшим сделать следующий шаг. Начал жаловаться на здоровье Грей.

17 апреля 1861 года солнце окрасило в малиновый цвет дюны, отполировало добела дно колодцев и теперь прожигало пламенем прозрачный воздух. В тот день трое несчастных рыли могилу: на заре умер Грей. Люди обессилели до такой степени, что на рытье могилы ушел целый день. За неделю до трагического события им пришлось убить коня Билли и съесть его мясо. До Куперс-Крика остается всего 70 миль...

А в это время Уильям Браге, забравшись на холм над Куперс-Криком, приложив ладонь козырьком, до рези в глазах вглядывается в горизонт; в северном или западном направлении вот-вот должны появиться четыре крохотные фигурки, а с юга — целая колонна с лошадьми и верблюдами. Каждый день он сверлит горизонт, и каждый день награждает его лишь нещадной жарой. Пусто.

День за днем одно и то же, никаких перемен, никакой весточки из окружающего мира. В подобных условиях парализуется воля, теряется способность к здравой оценке реальности, человек погружается в полудремотное состояние. Позднее, отвечая на вопрос, вел ли он дневник, Браге отвечал: «Нет. А зачем? Ничего же не происходило».

Сколько еще он вправе ждать, когда Пэттон прикован к постели и тает на глазах, а его самого и Макдоно неотвратимо подтачивает болезнь? Ноги опухли, сесть на лошадь стало нелегкой задачей... Надо уходить. Браге приказывает Макдоно и Мохамеду складывать вещи.

Продовольствие и пожитки упаковали в тюки. Надежда на возвращение Берка практически угасла, тем не менее Браге зарыл запас сушеного мяса, муки, сахара, овсяной крупы и риса на случай, если все же чудо произойдет. В яму положили бутылку с запиской, а на эвкалипте вырезали надпись, навечно оставшуюся в анналах исследования Австралии:

DIG

3 FT

NW

(Рыть в 3 футах к северо-западу).

После этого Браге со своими спутниками покинул лагерь 65 и медленно двинулся вдоль русла крика. Они прошли всего 14 миль и вечером того же дня встали на привал.

А спустя девять с половиной часов после ухода группы Браге, Берк, Уиллс и Кинг, полуживые, добрались до лагеря. Позади у них лежали 2400 миль. Трое путников надеялись на триумфальную встречу, призванную увенчать их подвиг мужества и выносливости. Но лагерь был пуст! Разрыв в девять с половиной часов оказался роковым.

Это трагическое стечение обстоятельств кажется столь жестоким, что к дню 21 апреля 1861 года вновь и вновь обращаются австралийские художники и писатели, словно пытаясь как-то исправить ход событий и восстановить справедливость.

Но заклинания не способны изменить прошлое. Так все и останется: 9,5 часа и 14 миль.

Браге продолжал двигаться на юго-восток вдоль Куперс-Крика через суровую пустыню по направлению к Буллу. Однажды на рассвете он увидел колонну Райта. Обе партии немало удивились встрече. Состоялся обмен информацией. Оставив людей на дневке, Браге и Райт на трех самых крепких лошадях помчались обратно к Куперс-Крику. Вдруг они застанут там Берка? Но лагерь казался вымершим...

Волнение помешало двум всадникам заметить явные признаки пребывания людей на оставленной базе. Мельком взглянув на место, где была зарыта провизия, они не обратили внимания на рыхлую землю. Если бы они раскопали яму, то убедились бы, что провиант исчез, а вместо него лежит бутылка с запиской Берка.

Всадники повернули назад. Похоронив Пэттона, экспедиция ускоренным маршем двинулась к дому.

Рассказанная Браге история взбудоражила весь Мельбурн. В различных частях Австралии были организованы поисковые партии, ринувшиеся в буш с севера, юга и востока.

А что же произошло в лагере 65?

Берк увидел надпись на эвкалипте, открыл «тайник» и прочел записку Браге, написанную утром того же дня. Можно представить себе все их разочарование. Подкрепившись оставленными припасами, Берк, Уиллс и Кинг решили двигаться на юго-запад от Куперс-Крика. Они надеялись попасть в район, который осваивали переселенцы.

Многие впоследствии не могли понять мотивов этого решения. Куда логичней, казалось бы, двигаться вслед за ушедшим. Но дело в том, что Браге, известив руководителя экспедиции о том, что сворачивает лагерь, написал: «Все члены группы и животные здоровы». Напиши он о том, в каком состоянии находятся люди, Берк бы понял, что у его тройки есть шанс нагнать спутников. Но Берк этого не знал. Не знал он и о том, что Райт так и не добрался до Куперс-Крика, а его колонна все еще движется на север. Берк считал, что ему не догнать пешком конную группу.

Целый месяц они выбирались из окружающих Куперс-Крик болот. Один верблюд увяз в трясине, и его пришлось пристрелить; второй вскоре обессилел настолько, что его постигла та же участь. Уложив в рюкзаки остатки провизии, Берк, Уиллс и Кинг решают совершить форсированный бросок, но, пройдя 45 миль, отступили назад к Куперс-Крику.

Дни становились короче, и трое людей, оказавшиеся пленниками пустыни, чувствовали, как постепенно иссякают их силы. Встреченные аборигены учили их печь лепешки из перетертого тростника и время от времени подкармливали рыбой. Но однажды Берк отогнал их от бивака выстрелом из ружья — ему показалось, что аборигены растаскивают и без того скудные запасы провизии.

Первым стал сдавать Уиллс. Поняв, что не сможет двигаться дальше, он попросил Берка и Кинга оставить его в заброшенной туземной хижине.

29 июня Берк и Кинг покинули умирающего Уиллса и отправились вверх по берегу крика в поисках аборигенов; они понимали, что это единственный путь к спасению. Два дня спустя кончились силы у Берка. Он нацарапал прощальную записку: «Надеюсь, что нам воздастся по заслугам. Мы исполнили свой долг, но нас не дождались...»

Понимая, что у Кинга не хватит сил вырыть могилу, Берк попросил оставить его на земле с пистолетом в руке. Утром 1 июля он умер.

Кинг продолжил путь. Он нашел аборигенов, которые накормили его и дали целебного отвара. 15 сентября один из спасательных отрядов натолкнулся на стойбище и обнаружил среди туземцев оборванного, обросшего белого.

— Кто вы? — спросил человек, первым увидевший его.

— Я Кинг, сэр,— ответил тот.

— Кинг?!

— Да. Последний из экспедиции...

Когда весть о случившемся достигла Мельбурна, викторианцев охватили смешанные чувства. К ликованию по поводу того, что удалось обставить Стюарта и первыми пересечь континент, примешивалась горечь: все-таки столько смертей. Не слишком ли велика цена?

Но то была реакция горожан. Жители глубинки не скрывали своих восторгов. Когда дилижанс, куда посадили шатающегося от слабости Кинга, въехал в Бендиго, ретивые старатели высыпали навстречу, паля из ружей. Кинг забился в угол, и за героя по ошибке приняли сопровождавшего его врача.

В Мельбурне поезд встречали члены экспедиционного комитета. «В свое время при виде Данте,— писала мельбурнская «Геральд»,— люди говорили: «Вот идет человек, вернувшийся из преисподней». Эти слова хочется повторить сейчас, глядя на Джона Кинга».

Трагедия экспедиции Берка и Уиллса породила в колонии не только коллективную истерию: в сознании публики все больше укреплялось чувство вины. И поскольку оно не давало покоя, вину требовалось каким-то образом загладить. Прежде всего вознаградить за честность и мужество Кинга, позаботиться о семьях погибших участников похода.

Трагедию экспедиции никак нельзя было отнести на счет слепого рока; виновного — или виновников — надлежало подвергнуть наказанию или хотя бы осуждению. Губернатор назначил Королевскую комиссию по расследованию с целью выяснить «все обстоятельства, связанные с мученической гибелью Роберта О"Хара Берка и Уильяма Джона Уиллса», а также «истинные причины печального исхода экспедиции».