К середине XIX столетия поселенцы освоили лишь побережье континента. Центральная часть Австралии величиной с пол-Европы оставалась неведомой землей, получившей наименование «Зловещее пятно». Смельчаки, отваживавшиеся ходить на разведку, возвращались ни с чем: в центр материка пробиться не удавалось. Лежавшая там красная пустыня обманывала миражами и заводила в ловушки.

Парадоксальным образом именно зной и отсутствие воды породили в воображении колонистов убеждение в том, что в центре континента лежит... «Средиземное море». Напрасно серьезные географы доказывали бесплодность этой гипотезы — легенда о внутреннем море (как и легенда об Эльдорадо) не отпускала умы.

Проверить легенду решил один из самых ярких исследователей Чарлз Стёрт. 10 августа 1844 года его экспедиция в составе 16 человек выступила в путь. Картографом в группе был молодой офицер шотландец Джон Стюарт.

«Центральные области Австралии непредсказуемы. В год здесь может выпасть с равным успехом и семьдесят пять, и семь с половиной сантиметров осадков»,— писал один из географов. Стерт и его спутники не могли знать, что тот год выдастся особенно засушливым. К концу декабря они добрались до вожделенной 29-й параллели и не нашли там моря. Земля на сотни миль вокруг высохла; Стерт оказался прикован к единственному колодцу на полгода.

Особенно тягостной была невозможность вести дневник: грифели выпадали из растрескавшихся карандашей.

Наконец 12 июля 1 845 года пошел дождь. Стерт отправил всех назад, в Аделаиду, а сам со Стюартом двинулся дальше на север, взяв провизии на 1 5 недель. Они поехали верхом вдоль крика — так называют в Австралии периодически пересыхающие реки. На берегу его Стерт обнаружил становище аборигенов.

За полвека, прошедшие с начала европейской колонизации, судьба чернокожих жителей континента фактически была уже решена. Их племена, вытесненные из районов, пригодных для оседлого существования, бродили теперь по «Зловещему пятну». Им приходилось пересекать огромные расстояния в поисках пищи и воды. Доскональное знание пустыни позволило им выжить, но голод и болезни безжалостно делали свое дело.

Белые поселенцы в подавляющем большинстве относились к аборигенам неприязненно. Ходили слухи один страшней другого об их кровожадности и жестокости. Барьер ненависти разъединил две общины и чем дальше, тем становился непреодолимей.

Стерт не верил россказням. Положив наземь ружье, он пошел к чернокожим охотникам с дружески протянутой рукой. «Этим людям в такой же мере, как и нам, свойственны все человеческие чувства»,— записал он. Мысль по тогдашним временам отнюдь не столь очевидная, как сегодня.

Аборигены указали ему путь к «большой воде». Путешественник и его молодой спутник прошли 120 миль в указанном направлении... и уткнулись в болота.

Оставив чернокожим кочевникам свою шинель и два одеяла, Стерт двинулся назад. Этот отрезок пути был самым тяжким. Поднялся горячий ветер. Ртуть на термометре подскочила в полдень до высшей отметки, и прибор, не выдержав, лопнул.

В январе 1846 года экспедиция возвратилась наконец в Аделаиду. Увидев Стерта на пороге дома, жена упала в обморок, настолько он изменился за время похода.

Продлившаяся без малого полтора года экспедиция Стерта дала обильные плоды. Хотя землепроходцы не обнаружили внутреннего моря, отрицательный результат — тоже результат. Стерт и картограф Стюарт нанесли на карту немало объектов «Зловещего пятна», доставили больше сотни образцов растений и геологических пород. Впоследствии на основе этой коллекции в центре Австралии были открыты рудные месторождения. Перечитывая сейчас его записи, удивляешься точности характеристик и наблюдений.

В качестве главы экспедиции Стерт заслуживает особой похвалы. За все время похода в его группе не возникло разногласий; система базовых лагерей и мелких разведывательных партий полностью оправдала себя. Поскольку сохранить мясо при такой жаре было нельзя, он взял с собой в виде «живого запаса» отару овец. Вдоль маршрута Стерт оставлял записки в бутылках, зарытых в местах, отмеченных опознавательным знаком; это тоже было новшеством.

«Терра инкогнита» была отодвинута за 25° южной широты.

50-е годы прошлого столетия ознаменовались для Австралии двумя событиями. Королева Виктория дала согласие на создание новой колонии, которая должна была носить ее имя. Столицей Виктории стал приморский поселок Мельбурн. Вторым событием — открытие золотых россыпей.

В любом месте земного шара «золотая лихорадка» приводила к коллективному помешательству. Но в захолустном Мельбурне люди буквально потеряли голову. Лавочники, банковские клерки и почтовые служащие, в одночасье бросив работу, ринулись добывать золото. Заходившие в Мельбурн суда мгновенно лишились экипажей — матросы, сойдя на берег, становились старателями. «В иных кварталах не осталось ни единого мужчины, а всеми делами правят женщины»,— докладывал губернатор. На приисках не умолкала стрельба, разбойники устраивали засады на дорогах.

За десять лет бума Виктория, будучи самой маленькой колонией на материке, по богатству и влиянию далеко обошла все остальные. Она обеспечивала треть мировой добычи золота, пятую часть английского импорта шерсти. Мельбурн стал играть главную роль в жизни Австралии. Здесь были открыты театр, университет, библиотека, музей, выходило несколько газет.

Единственное, что не удалось сделать, это «приручить» землю: там, на севере, по-прежнему зияло «Зловещее пятно»...

Между тем разведать центр континента диктовала настоятельная необходимость. Сообщения из Лондона доходили до австралийского юга с опозданием в два месяца, хотя телеграф уже дотянули до Индии и он вот-вот должен был достичь Явы. Если бы удалось проложить через Австралийский континент проволочную линию, связь с Лондоном заняла бы несколько часов. Кроме того, открылась бы возможность наладить через порты северного побережья торговые связи со странами Азии. Наконец, сама земля, нетронутая и неразведанная, манила скотоводов, купцов и предпринимателей...

Отцы Мельбурна образовали комитет по снаряжению экспедиции «в видах пересечения Австралийского континента», были собраны средства в размере 9 тысяч фунтов стерлингов. Газеты известили о том, что кандидатов, желающих принять участие в походе, просят подавать заявления. Таковых набралось довольно много.

Прежде всего предстояло утвердить главу экспедиции. Ученые Королевского общества предложили несколько кандидатур опытных исследователей. Комитет отверг их, поскольку они были жителями соседних колоний, а возглавить исторический поход непременно должен был викторианец. В конечном счете десятью голосами против пяти руководителем экспедиции был утвержден Роберт О"Хара Берк.

Выбор уже тогда многие сочли по меньшей мере странным. Берк не участвовал ни в одном долгом походе и не имел научной подготовки. По отзывам современников, он сочетал в себе типичные ирландские черты — прямоту и отвагу с мнительностью и мечтательностью. Переехав в Австралию, он быстро достиг поста начальника полицейского управления на золотых приисках Виктории и твердой рукой навел там порядок. Это, очевидно, произвело большое впечатление на губернатора. Ко времени начала экспедиции Берку исполнилось 39 лет.

Заместителем Берка был утвержден Джордж Ленделлс. Ему комитет поручил весьма важную миссию: отправиться в Индию и доставить оттуда верблюдов. Поскольку двигаться предполагалось через пустыню, им отводилась роль основного транспортного средства. Ленделлс вернулся с тремя десятками «кораблей пустыни»; из Индии с ним приехал молодой ирландец Джон Кинг, загоревшийся идеей похода. Вести верблюдов должны были двое сипаев Белуджи и Мохамед.

Картографом и штурманом похода стал молодой сотрудник Мельбурнской обсерватории Уильям Уиллс. Это был не по годам серьезный человек. Его заметки и карты легко читаются и сейчас. Трудно поверить, что они сделаны в полевых условиях.