Так или примерно так думал я, разглядывая старинные ноты, расписанные золотом и киноварью с цифрами вместо нотных знаков, склоняясь над витринами с рукописными сводами, пожелтевшими от времени, но ничуть не состарившимися.
В отличие от отдела редких книг, издания из фонда Тюменцева можно было выписать в читальный зал. И я засел в студенческом зале «научки» — так мы по-свойски называли Научную библиотеку. Немало интересного и поучительного узнал я за ее столами. Например, о заслугах сибирского купечества в культурном и научном пробуждении Зауралья. Во все времена в различных слоях общества была своя интеллигенция, совестливая, озабоченная судьбами Отечества, чувствующая смутное беспокойство от социального неравенства и потому готовая направить свои силы и состояние на просвещение, здравоохранение, другие посильные и полезные дела. Суровый климат, удаленность от российских центров подсказали лучшим из местных предпринимателей пути служения своему краю.
В 1803 году сын известного уральского промышленника Григория Демидова Павел пожертвовал на открытие университетов в Киеве и Сибири сто тысяч рублей с припискою: «Но пока приспеет время образования сих последних, прошу, дабы мой капитал положен был в государственное место с тем, чтобы обращением своим возрастал в пользу тех университетов...» Время Киевского университета «приспело» через тридцать один год; решение о строительстве Томского университета было принято лишь в 1878 году. Вот тут-то и пригодился Демидовский фонд, возросший до 150 тысяч рублей. 210 тысяч присовокупили к нему иркутский купец, известный полярный исследователь А. М. Сибиряков и томский купец, городской голова З. М. Цибульский. Еще 125 тысяч рублей собрали люди малоимущие. На эти деньги для Томского университета были приобретены книжные сокровища в 97 тысяч томов. Те же купцы направили в Томск «для научных упражнений» минералы со всех крупных рудников Урала, Алтая, Восточной Сибири.
Примечательна в этом отношении и судьба томского купца Петра Ивановича Макушина. Вот начальные ее вехи: слушатель Петербургской духовной академии, учитель православной миссии на Алтае, смотритель духовного училища в Томске. Однако со временем идеи земного просвещения возобладали: Макушин основал платную библиотеку, доходы от которой употреблял исключительно на ее расширение. Потом выговорил у одного из томских купцов пять тысяч рублей, нанял подводы и ямщиков да и отправился в Москву за книгами. Открывая в 1873 году первый в Сибири книжный магазин, сказал взволнованно: «...выставлена первая зимняя рама, и в страну тьмы и бесправия совершился прорыв книги, неся с собой народу свет и знание...»
С именем Макушина связаны и другие памятные события: рождение бесплатной библиотеки и народного театра, Общества попечения о начальном образовании и Народного университета, «Сибирской газеты» и сменившей ее «Сибирской жизни». Ссыльный социал-демократ П. Н. Лепешинский писал об этой газете так: «В «Сибирской жизни» мы чувствовали себя почти что хозяевами газеты. Удивительное зрелище представляла в то время эта покладистая газетка: наряду с фельетонным кувырканием какого-нибудь томского подражателя... шли честные и искренние пробы марксистского пера».
«Сибирскую жизнь» регулярно получал и прочитывал в Шушенском Владимир Ильич Ульянов (Ленин).
В типографии Макушина издавались произведения многих сибирских писателей, а также открытки с видами Томска. Открытки эти позволяют нам вернуться в начало века, пройтись по немощеным, разъезженным улицам с торговыми вывесками, по Университетской роще, взглянуть на каменно-деревянный Томск с Воскресенской горы, побывать в магазинах и храмах, увидеть величавые корпуса первых в Сибири медицинского и технологического институтов, что уверенно утвердились рядом с первым сибирским университетом. На одном из снимков фотограф запечатлел знаменитый Манеж доктора В. С. Пирусского, создавшего третье в России Общество содействия физическому развитию, а на другом — «Центральные номера», в которых нашли приют первые сибирские профессора, общественные деятели, в том числе знаменитый путешественник Г. Н. Потанин, немало сделавший для открытия в Томске университетского центра. Ныне в этом здании расположен Научно-исследовательский институт курортологии, известный далеко за пределами Сибири...
Даже по открыткам видно, что старый Томск — город, в котором богатство уживалось с нищетой, истинная красота — с помпезностью, вкус — с безвкусицей. Вот и в купцах, о которых шла речь, сошлись противоположные стихии. Условия труда в типографии того же Макушина были очень тяжелы, они толкали ее рабочих на неоднократные выступления против хозяина. Не знать о них он, разумеется, не мог. В то же время нет причин не верить девизу Макушина, который он сформулировал в следующих строках: «Для жизни, поставившей себе целью служение какому-либо общественному идеалу, материальных средств требуется немного. И только такая жизнь имеет цену. Жизнь праздная, хотя бы в роскоши и довольстве, родит пустоту, скуку и недовольство».
После революции Макушин без сожаления передал все, что нажил, народу. Будучи уже глубоким стариком, Петр Иванович продолжал формировать книжные фонды для сельских и рабочих библиотек. Умер от воспаления легких, разбирая в холодном помещении пачки книг для съезда врачей.
Ныне каждый томич знает Дом науки имени П. И. Макушина, тот самый, где он когда-то создал первый в Сибири Народный университет. Возле этого здания — памятник Петру Ивановичу: прямоугольная каменная глыба с рельсом, символизирующим путь к знаниям, и бессонная электрическая лампочка, которая горит над этим рельсом и ночью и днем.
Таков этот купец-просветитель, сумевший перебраться по рельсам знаний из одной социальной эпохи в другую, далекий от революционных идей и в то же время немало сделавший для их распространения.
Конечно, судьба Макушина была необычна для людей того сословия, к которому он принадлежал. Но ведь история слагается не только из типических судеб. Она многообразна, как сама жизнь...
Многие из первых томских профессоров были консервативны во взглядах на общественное устройство. Однако благодаря своему таланту и патриотическому отношению к краю они немало сделали для развития духовной жизни города. Зерна марксизма упали на почву, подготовленную деяниями именно ревнителей просвещения. А бросили эти зерна политические ссыльные и студенты. Их стараниями в Томске была создана Сибирская группа революционных социал-демократов — первый за Уралом комитет РСДРП. Революционные университеты Томска прошли С. М. Киров (его имя носит политехнический институт и один из главных проспектов города), В. В. Куйбышев (его именем назван университет, где он учился), видный большевик М. М. Владимирский, Ф. М. Лыткин, поэт, а впоследствии один из легендарных комиссаров Центросибири, Н. Н. Баранский, ставший известным ученым-географом, и многие другие.
В истории нет мелочей, в ней все взаимосвязано — судьбы первопроходцев, зодчих, ученых, купцов, творческих работников, революционных деятелей...
Облик Томска создавался стараниями многих творцов — именитых и безымянных. Среди них декабрист Г. С. Батеньков, прекрасный педагог, литератор, архитектор, ученый. Он считал, что «всякое завезенное в Сибирь умственное добро не должно быть из нее увозимо». (Одна из томских площадей носит имя Батенькова; здесь поставлен его бюст.)
Поначалу Сибирь застраивалась по проектам, идущим из Петербурга, но архитекторы губернского Томска А. П. Деев, П. В. Раевский, А. А. Арефьев и другие решили поспорить с ними. Основываясь на достижениях европейской школы, они творчески развили, приспособили к условиям сибирской Азии, к укладу жизни и вкусам ее жителей наиболее плодотворные архитектурные идеи и достижения. Их поиски продолжили К. К. Лыгин (он первый среди сибирских зодчих отказался от наружной штукатурки, начал проектировать теремные строения из красного кирпича и желтого песчаника), А. Д. Крячков, П. П. Федоровский, В. Ф. Оржешко... И уже их проекты рассылались в Барнаул, Бийск, Ишим, Курган, Петропавловск, Кузнецк, Омск, Новониколаевск (Новосибирск), в Красноярск и даже в Иркутск. Так что не Томск похож на другие города, как мне представлялось раньше, а другие сибирские города во многом похожи на Томск...
