Перочинным ножичком, который обычно ношу с собой, я все-таки поддел снизу массивную дверь. Спустился вниз, вышел на улицу, обошел дом с другой стороны. К сараю была привязана большая лестница. Я отвязал ее и, приставив к крыше, поднялся на уровень второго этажа.

Сомнений не оставалось: в распахнутых ставнях еще торчали длинные гвозди с большими круглыми шляпками, какими приколачивают к крыше листы шифера. Еще недавно ставни были крепко прибиты к оконным рамам. Открыть их изнутри было невозможно, во всяком случае, для немолодой женщины, которую к тому же морили голодом.

Что от нее хотели? Чтобы она отдала деньги и драгоценности? Изменила завещание?

Инна Ивановна повесилась не от того, что невмоготу было расстаться с домом или деньгами. Ей страшно стало, когда она поняла, что осталась одна, что от нее отступились все близкие люди, что ее готов убить самый дорогой человек.

Кто это сделал? Грибов? Григорий? Марина?

Когда я спустился вниз, там стояла Марина с медным чайником в руках, гордостью Инны Ивановны. Увидев мое лицо, она швырнула в меня этот чайник. Я и не подозревал, что в ней таится такая сила. В чайнике был кипяток.

Пока я связывался с районом, пока вызывал милицию, Марина не промолвила ни слова. Мне тоже не хотелось говорить.

Обыск на ее квартире в городе был недолгим. Драгоценности Инны Ивановны с ее собственноручной описью лежали в жестяной коробке из-под чая.

А у меня болели обожженный кипятком бок и кисть левой руки. Могло быть хуже, но спасла длинная кожаная куртка на меху, подарок жены. Я дул на руку и думал о том, что жена будет ругать меня за испорченную кожаную куртку. Говорила же она мне, что на работу надо надевать что-нибудь похуже.

Сначала он обратил внимание на ее стройные ножки, которые неторопливо проследовали мимо него. Он заинтересованно поднял голову и осмотрел остальное.

Девушка была просто одета, но очень красивая. Стройная фигура, но не худосочная, с высокой грудью. Ее главный недостаток состоял в том, что она была сильно накрашена — это делало ее вульгарной. Девушке на вид было лет двадцать пять. Она моложе его почти на целую жизнь.

Он заказал в баре два бокала шампанского и подсел за ее столик:

— Могу ли я вас угостить?

Из всех вариантов ответа она выбрала самый простой:

— Конечно, я люблю шампанское.

Он представился:

— Константин Петрович, Костя.

Она кокетливо склонила голову:

— А я Катя.

Они чокнулись. Он многозначительно сказал:

— За вас!

Она держала бокал у губ и насмешливо смотрела на него: ну, что теперь последует? Шампанское в бокале красиво переливалось в приглушенном свете. Пузырьки стремительно рвались наружу. Он тоже торопился.

— Могу ли я пригласить вас поужинать? — спросил Константин Петрович.

Она кивнула:

— С удовольствием.

На аппетит Катя не жаловалась.

За столиком в углу сидел мрачный бугай в кожаном пиджаке, который с неудовольствием наблюдал за веселящейся парочкой. Он ничего не пил, только ел. Спиртное на работе запрещалось, вот он и страдал. Наверное, ему было обидно, что есть на свете такие вот удачливые и богатые люди, которые могут позволить себе наслаждаться жизнью.

За вечер они выпили две бутылки шампанского. Это коренным образом улучшило их представление об окружающем мире. Катя поглощала шампанское, как губка. Это наполняло сердце Константина Петровича надеждой. Допив очередной бокал, она недвусмысленно посмотрела на часы:

— Вообще-то уже поздно.

И она вопросительно посмотрела на него.

— Я с вами, — сказал Константин Петрович.

Он расплатился, и они, хохоча, вывалились из кафе. Он уже непринужденно обнимал ее за талию.

— Мы можем поехать ко мне, — предложила она.

Он поймал машину.

По дороге он — по ее просьбе — купил розового мартини, апельсиновый сок и еще одну бутылку шампанского.

Они поднялись на четвертый этаж. Катя долго шарила в сумочке, прежде чем нашелся ключ.

Она сбросила туфли и повесила сумочку на крючок. Он снял обувь и пиджак и попытался ее обнять. Она выскользнула из его объятий, многообещающе сказав, что вернется через минуту, и босиком побежала в ванную.

Константин Петрович уселся в кресло и от души хлопнул пробкой от шампанского, сам себя поздравляя с победой. Надорвал пакет с соком и налил мартини в большой бокал — на пробу.

Потом он подвинул к себе телефон и позвонил домой. Трубку сняла дочка — студентка-первокурсница. Она сидела за письменным столом и занималась, одним глазом глядя в телевизор.

— Оля, — сказал он, — передай маме, что я поехал в Шереметьево встречать иностранную делегацию. Буду поздно.

— Хорошо, папочка. Возвращайся поскорее. Ты же обещал отвезти меня завтра в институт на машине.

— Помню. Будь умницей, — сказал Константин Петрович и положил трубку.

Подъезд был грязный и темный. Лестничная клетка не внушала доверия. Тем не менее бугай в кожаном пиджаке, который плотно поел в кафе, отказался от лифта и предпочел подняться пешком. Возможно, он не доверял лифтам и боялся застрять в самый неподходящий момент. С каждым этажом он сопел все больше, но упрямо шел наверх.

В ванной Катя сняла обтягивающее платье и переоделась в коротенькую ночную рубашку, которая, как он убедился, ничего не скрывала. Она села рядом с ним и развязала ему узел галстука, затем начала расстегивать ему рубашку — неторопливо, одну пуговицу за другой. Когда подготовительная работа была завершена, он хотел выключить свет, но она прошептала:

— Оставь, я люблю со светом…

Все было так прекрасно. Но в ту минуту, когда он уже был рядом с ней, чья-то рука сжала его плечо и оторвала от девушки. У кровати стоял бугай и ухмылялся. Видимо, у него были вторые ключи от квартиры и он вошел вслед за ними.

Это была ловушка. Константин Петрович читал в газетах истории простаков, которых таким образом обирали как липку. Вот и он попался.

Ситуация была не в его пользу. Он стоял полуголый, слегка пьяный и расслабленный. А у бугая в руке была еще и милицейская резиновая палка. Бугай не сомневался в своем превосходстве.

— Что вы от меня хотите? — спросил Константин Петрович.

— Давай бабки, — прошипел бугай. — Девочка денег стоит.

— Сколько?

— Все, что есть.

Константин Петрович вытащил из пиджака бумажник и стал отсчитывать деньги. Бугай вырвал у него из рук бумажник и вытряс его содержимое на столик. Когда бугай повернулся к нему спиной, он коротко ударил его в ухо. Бугая отбросило к стене. Константин Петрович крепко схватил его за кожаные плечи и дважды со всей силы ударил головой о стену. Потом еще несколько раз добавил ногой. Когда бугай захрипел, он повернулся к девушке, сидевшей на кровати. Катя курила и с интересом смотрела на него.

— Меня тоже изобьешь? — спросила она.

Страха в ее голосе не было.

— Кто он тебе? — спросил Константин Петрович, кивнув на бугая. — Муж, брат, сват?

— Никто. Квартира его.

— Собирайся, — коротко приказал он.

Катя встала с кровати и начала одеваться.

Он взял ее сумочку, вытряс все и нашел паспорт. Она была прописана на Украине, в Черновцах. Паспорт он положил во внутренний карман пиджака.

В прихожей он бросил на коврик несколько газет и щелкнул зажигалкой. Пламя весело вспыхнуло.

Она ничего не сказала.

Они спустились вниз и вышли на улицу.

Он поднял руку и остановил частника. Катя покорно следовала за ним. Он был ее новым хозяином. В машине он назвал адрес и стал внимательно рассматривать девушку. Если ее приодеть, подумал он, она может ему пригодиться.

Слава Шпагин, глава отдела сбыта только что созданной фирмы, после заключения удачной сделки зашел поужинать в кафе. Заканчивать такой прекрасный вечер в скучной домашней обстановке ему не хотелось.