— Это точно. Укажи им примерное направление — встречаемся на вилле через полчаса.

— Ха, укажи! Не знаю я их птичьего языка!

— Это они так на английском разговаривают. А ты просто укажи направление, а потом — свои часы. Они ребята понятливые, поймут. — Кирилл оставил Николая и, сев в машину, набрал телефонный номер. Ему незамедлительно ответили:

— Ну?

— Это Кирилл.

— А это — Борис.

— Я догадался по интонации. И еще мне совершенно ясно, что вместо порученного дела ты дуешь водку с моим приятелем Драганом. Угадал?

— Ну и что? Была бы твердая — жевал бы… И вообще, можно не дергать меня по пустякам в те редкие минуты, когда я ощущаю себя почти что холостым и частью русским человеком?

— Какие бумаги предпочтительней?

— Значит, так: любые. Тонкость в пометке банка, зарегистрировавшего сделку.

— И все?

— И все…

— Хорошо, через пять минут я свяжусь с тобой. — Кирилл отключился, набрал еще один номер — там тоже были наготове. Ему ответил сам мсье Франс.

— Это вы?

— А что, кто-то еще должен был позвонить по этому номеру? Его даже вы не знаете.

— Верно. С моей стороны для встречи все готово.

— Номинал?

— Максимальный.

— Эмитент?

— На выбор.

— Теперь о самих бумагах. Пусть будут швейцарские государственные облигации на предъявителя — не хочу доставлять вам неудобств. И скажите только, какой банк будет регистрировать сделку?

— «Швейцарский кредит».

— Отлично. И прошу — без шума. Здесь тихо, народу, не считая лыжников, совсем чуть-чуть… Так что люди в темных плащах и при шляпах едва ли добавят прелести местному ландшафту.

— Я вас понял. Жду звонка.

Кирилл еще раз набрал номер Бориса и передал ему разговор с бывшим легионером.

— Все понятно. Вопрос лишь в том, кто будет покупать чемодан?

— Ну уж, наверное, не я, Борис. Пусть этим займется твоя наружка. С Галлахером она сработала четко…

— Да объяснять им всю эту бодягу противно — не русские же, черти…

— Мы им платим — пусть отрабатывают гонорар. Завтра жду тебя к десяти. Как понял?

— Как штык!

Рано поутру, разрешив все спорные моменты с руководством, мсье Франс выехал в Вадуц. Последние два дня стали для него если не пыткой, то каторгой определенно — несколько уровней согласования, телефонные переговоры с Лондоном и бессонные ночи. Мсье Франс просто панически боялся их прихода. Вместе со тьмой в его квартиру, теперь неслышно, крадучись, приходили фантомы, уже навестившие его в Невшателе. Теперь они молчаливо выстраивались в шеренги в тесной спальне, буравя неподвижным взглядом бессильное тело спящего человека. Исчезали они в одно мгновение — как только мсье Франс вдруг просыпался в ужасе и холодном поту, но стоило сну опять сковать веки — как вновь накатывали чуть колеблющиеся, молчаливо укоряющие, страшные фигуры.

Но сейчас было все просто — два бронированных автомобиля катили по автостраде. Мсье Франс раздраженно посматривал в окно на обгонявшие или мчащиеся навстречу грузовики. Они неслись, поднимая с асфальта мелкую поземку, которая оседала на их кузовах, превращая их будто бы в неуправляемые однообразные ящики на колесах. В разрывы меж ними норовили юркнуть маленькие автомобильчики, не рискующие продолжить свой бег самостоятельно. За высокими бортами траков, казалось, безопаснее. Вот, чуть ли не шмыгнув под колеса лидирующего «БМВ», пронесся какой-то красный автомобиль. Мсье Франс даже не успел разобрать его марку. Вроде бы что-то знакомое… Ну конечно, похож на его арендный «Рено», угнанный от гостиницы в Невшателе. Эта нелепая кража до сей поры беспокоила мсье Франса — полиция, узнав об угоне, приняла все меры к розыску — ведь известно, что именно первые часы могут сработать на результат. Но тщетно…

Мсье Франс оставил в покое воспоминания о «Рено» и переключился на мысли о предстоящем обмене. В Лондоне, узнав об условиях передачи документов, были крайне раздражены. Но не выразили этого явно, лишь посетовав на отсутствие у мсье Франса достаточных дипломатических навыков. Они, конечно, ошибались, опыт у мсье Франса был, как был и существенный аргумент для подобных переговоров. Может быть, недостаточно весомый, но и он смог сыграть в этой партии не слабее туза. Кассета, записанная в ресторане при встрече Веттеншапена с русскими. Проблема в том, что она бесследно исчезла вместе с его красным «Рено», небольшим чемоданом с запасными подштанниками и записной книжкой. Как опрометчиво было с его стороны оставлять все это без присмотра в автомобиле!

И вновь красный «Рено»! Он промчался мимо, словно ракета. Мсье Франс дал команду водителю прибавить скорость, но тяжелый автомобиль не годился в соперники маленькому, резвому собрату. Мсье Франсу удалось разглядеть только двух пассажиров, сидящих в салоне. Один из них высокий, за рулем, второй совсем некрупный, чуть лысоватый… Нос с горбинкой… Отсутствующий подбородок… Мсье Франс встряхнул головой — нет, такого быть не могло! Он сам лично, своими руками, приволок труп Крокина и оставил его в тихом, укромном уголке леса, под старой елью… Аккуратно присыпал тело снегом. Никто не мог его там найти! И уж тем более оживить! Совпадение?

Через час этот красный «Рено» обогнал их «БМВ» еще раз. Теперь мсье Франс не сомневался: рядом с водителем сидел Крокин. Ему показалось, что он даже махнул отставному легионеру рукой. Или просто кивнул?

Через полчаса мсье Франс был на месте. Держался он из последних сил. Кошмары, воспоминания, какие-то внезапные ощущения из давно прожитого, когда-то знакомые запахи, заставляющие его нервно вздрагивать, сделали свое дело в одночасье. А вокруг сновали люди в ярких лыжных костюмах, в очках, стекла которых весело отражали искрящийся на солнце снег. От этого становилось еще более невыносимо. Но мсье Франс стиснул зубы — он ждал звонка. И звонок состоялся:

— Вы ведь знакомы с маршрутом фуникулера?

— Да! — едва сдерживая крик, ответил он.

— Со своими людьми вы поднимаетесь до конца…

— Вместе с оценщиком?

— Разумеется! Мы ведь договаривались с вами встретиться на открытом, ровном пространстве…

— Хорошо. Что дальше?

— Там вас встретит мой человек — вы его знаете. Все дальнейшие инструкции получите от него.

— Но послушайте, к чему такие сложности?!

— Жизнь в принципе, мсье Франс, штука сложная. А деньги осложняют ее до предела… Мы ждем вас…

Мсье Франс с тремя охранниками, одетыми так, чтобы не привлекать внимание окружающих, в сопровождении штатного оценщика депозитария загрузились в фуникулер и через пятнадцать минут оказались на верхней площадке подвесной дороги. Далее в гору можно было подняться либо с помощью горнолыжного подъемника, либо пешком. На площадке их встретил человек в плаще и шляпе, молча пригласил проследовать за собой к стоящему в стороне заброшенному домику медицинской службы. В одной из свободных комнат он раскрыл принесенный с собой кейс и предложил вниманию прибывших его содержимое. В свою очередь мсье Франс передал Жукову свой портфель. Андрей ни черта в ценных бумагах не понимал, и тем не менее с умным видом пересчитал их поштучно, умножил сумму на номинал и с улыбкой вернул их отставному легионеру.

— Что-то не так? — поинтересовался мсье Франс.

— Нет, все в порядке, папаша. Но всю эту лабуду вы должны передать не мне, а тому, с кем вы об этом договаривались.

— Так где же он?

— Всему свое время. Вот твой Пробиркин определится с нашей коллекцией, и перейдем к следующему этапу.

«Пробиркин» определялся довольно медленно — время текло, солнце, все более тяготеющее к западу, сместилось вправо и безжалостно било в груду разложенных на столе камней. Оценщик, запаковав последний пакет, кивнул, сложил спектрограф и линзы в саквояж и присел на стул у стены.

— Что дальше?

Андрей включил рацию:

— Все в порядке. Он готов подняться.

— Пускай!

— Теперь, папаша, тебе придется прошагать вверх еще метров двести. — Жуков из окошка указал на лыжную трассу, спускающуюся вниз. — Вон к тому зеленому щиту, там тебя будет ждать наш человек. Ты его знаешь. Он и сообщит тебе порядок дальнейшего движения. Оценщика можете оставить здесь. А вот камни и бумаги с собой, с собой, папаша! Без них с тобой там никто разговаривать долго не станет…