— Нет, — покачал головой сотник.

Изолит придвинулся к нему: «Ты отрекся, отрекся! Твой бог — вино, твоя утеха — кружка, ты никому не нужен!».

Марк подумал, что грезит. Ему померещились струи снежного ветра, исходящие из уст изолита — входящие в мозг сотника. Тот сник и безвольно опустил голову, наверное, впуская опустошающие слова в свой разум. Глядя на него, Марк ощутил отдаленную боль утраты и одиночества, покинутости и отверженности всем миром, но секундой спустя, понял, что эта боль не его. Он переживал чувства сотника, и это было невыносимо.

— Да что ты слушаешь этого скелета! — вскричал, не выдержав, Харис.

Он рванулся из-за стола, целясь кулаком в скрытое под капюшоном лицо изолита. Тот отклонил голову и странствующий рыцарь грохнулся на пол.

— Порождение тьмы, отойди от этого человека! — вскочил Марк. Он выпрямился во весь рост, и книга вспыхнула в его руке Логосом без всякого приказа. Поступок Марка удивил всех, кто находился в таверне, но больше всех — его самого: «Я это сделал?!»

Реакция изолита была внезапной, но предсказуемой. Из-под черной мантии сверкнул кривой палаш, обломки стола полетели в морду кабаньего чучела. Изолит сделал невидимый шаг, нанося плавный, замедленный удар. Взмах Логоса отразил удар, от соприкосновения клинков брызнули ледяные искры. Долгие секунды минули, пока изолит делал второй взмах, и казалось, не нужно быть опытным фехтовальщиком, чтобы вонзить ему острие в грудь, но… холодная дрожь отверженности и обреченности сковала все тело. Марк не мог даже помыслить о контратаке. Если бы не живительная сила Логоса, он не отбил бы этого удара. Холод изолита просто бы его парализовал.

«Харис, где Харис?» — в панике оглянулся по сторонам Марк, но сделал глупость. Хариса он увидел: тот поднимался с пола, вытягивая меч и снимая из-за спины щит… но тут же пропустил очередной удар. Палаш изолита прижал его меч к деревянному полу, и в тот же миг холодная костяная рука с невероятной силой отшвырнула Марка к стене. Он кувырком перекатился через заставленный кружками столик и неудачно упал в корзины с ботвой и капустой.

— Не тронь его, нечисть! — раздался бравый голос старого сотника.

Изолит обернулся: похоже, он был удивлен, что его жертва показала зубы.

Тяжело дыша, Марк уселся на корзину с капустой, успев пожалеть, что ввязался в поединок.

— Лучше достойная смерть, чем жизнь в рабстве! — решительно поднял свой длинный двуручный меч сотник.

Это была не пьяная бравада. В хриплом голосе чувствовалась непоколебимая жажда свободы узника, несправедливо приговоренного к пожизненному заключению.

— Ищешь смерти? — изолит направился к сотнику.

— Сначала тебе придется разобраться со мной! — с отчаянной храбростью прокричал Харис.

Странствующий рыцарь бросился наперерез, но плавный удар палаша по щиту, отбросил его в сторону.

— Харис! — крикнул Марк, вскочив на ноги.

— Хаос тебя раздери, образина! — подал голос тот, снова бросаясь на изолита, успевшего отбросить сотника к дверям.

Марк подхватил меч и побежал со спины к темному воину. Изолит обернулся.

— Ты один в этом чужом мире. Ты никому не нужен. Ты одинок. Никто тебя не спасет…

Марк застыл с воздетым мечом. Его сковал холод слов, звучащих в разуме: он один, один!

…Харис вздрогнул, вероятно, испытывая похожие чувства. Изолит парировал его удар, и взмах руки с костлявыми пальцами отправил странствующего рыцаря за прилавок, в винные бурдюки. В полете Харис чуть не зашиб бородатого хозяина таверны. Перепуганный бородач закрыл руками лицо и опустился под стол.

— Скрепите сердца! — раздался девичий крик в дверях.

— Никта! — услышал свой голос Марк и вдруг почувствовал, как его внутренние силы соединяются с силами друзей.

— Два сердца в единстве — сильнее, чем рать, пока мы едины — нас не сломать, — какой-то скороговоркой проговорила хранительница.

Она бросилась со сверкнувшим мечом, и тут изолит необычайно резко обернулся к ней, отбросив капюшон мантии, скрывавший верхнюю часть лица. Марк увидел только охваченные смертным ужасом глаза Никты: она растерялась, и вместо боевого прыжка у нее получилось какое-то замысловатое движение. Не удержавшись, хранительница упала на спину у ног изолита.

Раздался рев сотника, в котором пробуждался дикий воин. Размах его огромного меча должен был разрубить изолита надвое, но то ли из-за пьяных глаз, то ли из-за чрезмерной ярости, рыцарь промахнулся и его меч разнес невинную скамью.

Марк вступил в бой одновременно с Харисом, чувствуя внутри себя приятное тепло единства. Какая-то внутренняя сила объединила его с Харисом, Никтой, Флоей и даже со старым сотником. Он был уверен — все они чувствуют то же самое. Единая цель, единое желание победить сплотили силу пяти личностей в единую боевую мощь.

Изолит отбил оба удара, но Марк готов был рубиться дальше и дальше, он чувствовал победу, вдыхая ее предвкушение полной грудью.

— Вот тебе, нечисть! — закричала Флоя, воодушевленная появлением хранительницы.

Винная бутылка звонко разбилась об голову изолита, вновь скрывшуюся под капюшоном. Друзья нанесли удар как по команде: Марк слева, Харис справа, Никта снизу. Изолит отбил только один выпад, Марк даже не понял чей: его или Хариса. Это было неважно. Из бока и груди воина тьмы повалили клубы густого черного дыма, как от горящей смолы. Отшвырнув вставшего на пути сотника, изолит, измеряя таверну огромными шагами, подобными прыжкам, унесся за дверь.

— Хвала Спасителю! — Марк подал руку хранительнице. — Ты не ранена?

— Все хорошо.

В ее глазах постепенно таял тот сильный ужас, что вспыхнул, когда изолит открыл перед ней свое лицо.

— Откуда ты взялась? — спросил Харис, отдышавшись.

— Ортос просил поторопиться. Пророк не может ждать Седьмого миротворца до ночи. Ты когда должен был привести его в храм?

— Мы только зашли перекусить, — оправдывающимся тоном ответил Харис, пряча меч в ножны.

— Я это поняла, — многозначительно сказала хранительница, оглядывая таверну. Вокруг царил разгром, какого, наверное, не устраивали и самые буйные дебоширы. Шестеро выпивох стояли, прижавшись к стене, и испуганно глазели на вооруженных аделиан. Бородатый хозяин опасливо выглядывал из-под стола.

— Благодарю вас, воины света! — промолвил, поднимаясь, сотник. — Два года мерзкий дух пил из меня жизнь. Хвала Всевышнему, вы сделали то, что одному мне было не под силу.

— И разгромили все, что только можно! — донесся сварливый возмущенный голос.

К ним приближался низкий, похожий на гнома, бородатый дедуган — тот, что еще недавно храпел, уткнувшись лицом в блюдо с селедкой. На его бородище висели остатки рыбьих костей и капустного салата.

— Что все это значит? — сварливым голосом возопил он, глядя снизу-вверх; Флоя, самая низенькая из всех, оказалась выше его на голову. — Кто будет платить за погром? Здесь убытков на сто динаров, безумные дикари!

— Успокойся, весь этот винный бурдюк стоит не больше пятидесяти! — прикрикнул на него сотник.

Дедуган комично подпрыгнул, накаляясь от такого оскорбления таверны и желая доказать, что ее истинная цена минимум в десять раз больше.

— Мы… как-нибудь рассчитаемся, — дипломатично улыбнулся Марк, подтолкнув друзей к двери. — Мы… не при деньгах сегодня… простите.

Пятеро аделиан спешно удалялись от таверны, откуда доносились возмущенные вопли протрезвевшего старосты. Кричал он с таким запалом, что заключить можно было одно из двух: либо он совладелец «Четырех бочек», либо просто несчастный человек, на глазах которого пострадало самое родное пристанище.

От таверны до Храма призвания было не менее двух часов ходьбы вдоль густых ароматных садов Зеленой идиллии, напоминающих дремучий лес, обросший посредством волшебства сочными фруктами. Пожилой сотник, увлеченно рассказывал свою историю, а его длинный меч, висевший на поясе, волочился острием по дорожной пыли.