Автолик немного приподнял брови, выражая удивление.

— Всего-то? Силы небесные, да живи у меня месяц, ты же знаешь, как я рад тебя видеть в своем доме! Разве это просьба? Это не в счет, я пообещал исполнить настоящую просьбу, так что проси что-нибудь еще, — но тут Автолик осекся. — А что говорит Ортос?

— Он не против. Наоборот, он желает, чтобы я был полон сил.

— Вот и славно. Сейчас же скажу Гаю, что ужинать мы снова будем вместе.

Марк облегченно вздохнул. Впрочем, он и не ждал от Автолика чего-то другого. Впереди — куда более сложный разговор с епископом. Уж для него сослаться на усталость будет недостаточно.

Не без труда выследив, когда епископ останется один во внутреннем дворике, Марк решительно направился к нему.

— Прошу простить меня, брат Ортос, но я вынужден задержаться в Мелисе еще на день.

Епископ медленно повернулся к нему. Чуть-чуть нахмуренное лицо выражало такую подозрительность, что Марк обомлел: неужто обо всем догадается?

— Но ведь ты еще утром всей душой горел покинуть этот город.

— Я очень устал после вчерашнего, плохо себя чувствую. Нездоровится мне. Вот Автолик и уговорил меня остаться.

Епископ не скрывал разочарования.

— Как твой проводник, Седьмой миротворец, я советую тебе немедленно отправиться в путь. В повозке ты отдохнешь гораздо лучше, чем в этом доме.

Марк неприязненно отвел взгляд: епископ обращался к нему по титулу только когда был чем-то недоволен. Но отступать было некуда, и Марк уже твердо решил стоять до победы.

— Простите… но я уже пообещал Автолику, — Марк с внутренней мольбой глянул епископу в глаза. — Всего на день, ладно? Послезавтра мы уедем, как только взойдет солнце.

— Значит, не на день, а на два дня?

— Нет, на один день… не считая сегодняшнего.

— Будь по-твоему, Маркос, будь по-твоему, — неожиданно согласился епископ, скрывая, насколько непросто далось ему это согласие.

Марк вздохнул снова: на сей раз окончательно. Путь к желанной встрече у Рощи дриад был свободен.

Настроение было чуть-чуть омрачено под вечер, когда епископ, не проронив за ужином ни слова, отвел Автолика от стола. Марк навострил уши, прислушиваясь к шепоту.

— Я благодарен тебе, Автолик, за гостеприимство и заботу. Ты принял нас как верный друг. Но мне непонятно, какая темная сила побудила тебя встать на пути призвания Маркоса.

— Ортос, Ортос, что за страшные слова я слышу!

— Зачем ты надоумил его остаться? Каждый день промедления ему только вредит.

Марк зажмурился: о, только б вольный стрелок не выдал его!

— Он сам решил остаться. Я подумал, что ему стоит отдохнуть после мучительного состязания.

— Я хорошо знаю тебя, Автолик, и не раз тебе говорил, что твое пристрастие к игрищам разрушительно. Но ты не только не подавляешь своих страстей, но еще и заражаешь ими других.

— Я просто хотел помочь Марку утвердиться в своих силах. Ему ничего не угрожает в этом доме, беспокоиться не о чем.

— Я перестану беспокоиться только тогда, когда мы с Маркосом покинем этот дом.

Но даже этот неприятный разговор двух близких Марку людей не расстроил его. Он думал о Меллине постоянно. Он вспоминал ее слова, ее грациозный жест прощания, и то, как загадочно улыбнулась она ему напоследок. Он мучался и не мог заснуть до утра, постоянно ворочаясь, вставая и созерцая звезды. «Завтра, завтра, завтра», — повторял он, пытаясь подобрать наиболее красивые слова, какие он скажет ей при встрече. Но это было невозможно, взбудораженные мысли путались.

Он заснул под утро и поспал всего часа три-четыре, больше не смог. Спать совершенно не хотелось. Не представляя, что он будет делать до четырех часов пополудни, Марк спустился во дворик и тут, глянув в зеркало из серебристой слюды, пришел в ужас. «О нет, неужели я предстал перед ней вчера в таком виде?!»

Во-первых, нужно было срочно побриться, во-вторых, привести в порядок лохматую голову, а в-третьих, придумать что-то с одеждой. Его рубашка и брюки, еще из родного мира давно превратились в рабочее одеяние бедного ремесленника, а рыцарский плащ из грубой материи, подаренный морфелонцами, показался ему бездушно скучным и старомодным.

Марк побрился автоликовским ножом для бритья, порезавшись с непривычки, вымыл голову настойкой из каких-то пахучих трав в искусственном водоеме и еще долго стоял перед тусклым зеркалом, расчесывая деревянным гребешком волосы. Затем, набравшись наглости, снова обратился к Автолику:

— У тебя не найдется каких-нибудь старых одежд для меня? Морфелонский плащ жутко неудобен.

— Что за просьба, искатель! Какие старые одежды! Что за обольститель тебе нашептал, что благородный Автолик может подарить верному другу какое-то старье!

Через пару минут Марк красовался перед зеркалом в новой льняной тунике до колен, ярко-синего цвета, и в желтом ворсяном плаще под цвет песка пустыни — идеально защищающий от палящих солнечных лучей и довольно приглядный на вид. Автолик оказался щедрым другом, но вот попросить у него денег Марк не решился.

Сказав Автолику, что идет посмотреть город, Марк чуть все не испортил. Услужливый хозяин долго предлагал в спутники своего молодого слугу Гая, нахваливая того, как лучшего знатока достопримечательностей Мелиса. В конце концов, Марку пришлось соврать, что сейчас ему, как никогда раньше, хочется побыть одному. С этим Автолик не мог поспорить, так как сам любил наслаждаться одиночеством.

Последние приготовления сделаны. О, только бы она пришла!

Отыскать Рощу дриад оказалось совсем просто. О ней знал каждый мелисец, и Марк удивился, с какой радостью прохожие указывают ему дорогу. Роща находилась на северной окраине города, на берегу большого озера, благодаря которому и могла существовать в этих жарких краях. Идти до нее было довольно долго — благо, что Марк это предусмотрел и вышел за четыре часа до назначенной встречи.

Главный вход в Рощу дриад украшала огромная арка из двух огромных деревьев, которые, склонившись друг ко другу, сплелись своими пышными кронами. Изгороди, тянувшиеся вдоль дороги, огибавшей рощу, не портили картины, так как были сплошь обвиты виноградными лозами.

Вглубь рощи вели дорожки для прогулок, разделенные низкой оградой из подстриженных кустов. Среди абрикосовых, фиговых, инжирных деревьев и финиковых пальм виднелись монументы и фонтанчики, выложенные камнями так, что получались маленькие водопады. По сторонам находились беседки для отдыха, тоже обвитые виноградом.

Чувствуя по времени, что он пришел как минимум на час раньше, Марк решил пройтись по роще, чтобы потом хоть немножко ориентироваться в ее аллеях.

Поначалу Марк натыкался только на молодые пары в праздничных одеждах. Но, углубляясь в чащу, где произрастали все более и более величественные деревья, он встретил какие-то церемониальные шествия. Это были люди всех возрастов и сословий в белых, пестрых, зеленых одеждах и в венках; иные несли пальмовые ветви, странные знамена из цветов и листьев, иные пели хвалебные гимны некоему божеству, иные играли на флейтах или били в бубенцы.

«Чем, интересно, привлекает Роща дриад всех этих людей?»

Последовав за процессией, Марк на какой-то миг даже забылся, вслушиваясь в пение и мелодии, рукоплескания и радостные крики. Во всем чувствовалась беззаботная радость, уводящая далеко-далеко от земной суеты. Чувствовалась искренность тех, что оставили свои заботы в городе и теперь неслись туда, куда понесет ветер. Одна молодая пара кружила в танце босыми ногами по зеленой траве, целовались, радовались.

«Счастливые», — с завистью подумал Марк.

В глубине рощи деревья и кусты сгустились, дорожки сузились. Войдя вслед за процессией на яркую залитую солнцем лужайку, Марк остановился. Ему показалось дикостью, что удивительной красоты поляна, укрытая огромными клеверными цветами и листьями служила как местом погребения умерших, так и местом празднеств. Повсюду виднелись каменные надгробья с выгравированными именами, светлые и блестящие. А среди надгробий водили веселый хоровод юноши и девушки, выкрикивая восторженные гимны.