10 Ее взволнованная речь Сумела старика увлечь, И к ней свой просветленный взор Он благодарственно простер И, умилившийся до слез, Благоговейно произнес: «Прекрасная, ты знать должна, Чего ты нынче лишена. Мечтаю я о той поре, Когда ты снова при дворе По праву будешь принята. Твоя безмерна красота! Кто сам хорош собой — и тот, Тебя увидев, лишь вздохнет, И Сердце девичье в крови note 1В нем разожжет огонь любви. 11 Вздохнула девушка: «Мечты! (И дрогнули ее черты.) Нет, мшистый камень мне милей, Чем трон шотландских королей, Я веселее не смогу Быть во дворце, чем на лугу. Пусть барды там поют толпой - Им не угнаться за тобой. Пускай поклонники бы там За мной ходили по пятам, Но из твоих выходит слов - Здесь Родрик мне служить готов! Саксонцев бич, отчизны честь, Он страх на всех успел навесть, Но рад провесть денек со мной, Прервав набег очередной!» 12 «Ты плохо, — старец ей в ответ, - Для шуток выбрала предмет: Кровавым Родрика зовут, Над ним не посмеешься тут. Он в Холируде, я видал, Вонзил в соперника кинжал, И расступился молча двор Перед убийцей. С этих пор Он страшен — горная страна Жестоко им покорена. Мне не хотелось бы опять Тот день печальный вспоминать, И все же Дуглас в скорбный день Мечась, как загнанный олень, Где отыскал родную сень? Лишь атаман разбойных сил Нас в эту пору приютил. Ты расцвела, и он, поверь, О свадьбе думает теперь. Лишь вести ждет из Рима он, Что брак сей папой разрешен. Хоть Дуглас, и в чужом краю Отвагу сохранив свою, Поныне грозен и силен, А Родрик красотой пленен, И ты бы ныне, да и впредь, Могла б как хочешь им вертеть, Над ним не смейся, осмелев: Перед тобой — свирепый лев». 13 «Поэт! — ответила она, Гордыни, как отец, полна. - Не позабыла я о том, Чем для меня был этот дом, Мы честь хозяйке воздаем. Уже за то ее я чту, Что приютила сироту, Что сын ее бесстрашный нас От короля шотландцев спас. Мы всем обязаны ему, И за него я смерть приму, Всю кровь отдам по капле я, Но не возьму его в мужья. Я в монастырь пойду скорей Влачить остаток жалких дней, Я лучше за море уйду Свою оплакивать беду, Скитаться по миру начну, В чужую убегу страну - Не назовет меня женой Тот, кто любим не будет мной. 14 Старик, ты хмуришься опять? Что можешь ты еще сказать? Я знаю, он — храбрец, старик, Но как морские волны дик. Он честь блюдет, — покуда гнев Не вспыхнет, сердцем овладев. Хоть, жизни не щадя своей, Он за своих стоит друзей, Он бессердечен, точно сталь, - Врагов ему ничуть не жаль. Не стану спорить я о том, Что одаряет он добром, Какое дал ему разбой, Свою родню, придя домой. Но остается стыть зола На месте шумного села. Хоть я обязана вдвойне Руке, отца сберегшей мне, Но не могу питать любви К тому, кто весь в чужой крови. Его достоинствам дано Лишь показать, что в нем черно, И озарить дурное в нем, Как будто молнии огнем. Еще в младенчестве, пока Была по-детски я чутка, Чуть появлялся черный шлем, Терялась, помню, я совсем. Заносчивый, холодный взор Меня пугает до сих пор. И если ты, старик, всерьез Слова о свадьбе произнес, Страшиться мне пришел черед, Коль страх и Дугласов берет, Бог с ним. Поговорить пора О том, кто был у нас вчера». 15 «Что мне сказать? Будь проклят час, Когда явился он у нас! Не зря звенел отцовский меч, Но чтобы нас предостеречь! Ведь тот, кто прежде им владел, Укрывшись тут от ратных дел, Знал: если меч звенит, дрожа, Враги стоят у рубежа. Суди сама — добро ль суля, Тут был лазутчик короля? Ужель, последний наш оплот, И этот островок падет? Но если даже честен гость, Умерит разве Родрик злость? Ты, верно, помнишь до сих пор, Какой он учинил раздор, - А оттого лишь был он зол, Что Малькольм в пляс с тобой пошел. Хоть Дуглас охладил их пыл, Поныне Родрик не остыл. Будь осторожна! Но постой, Что слышу я? Не ветра вой, Не шелест трепетных ветвей, И не шипенье горных змей, И не волненье сонных вод… Все ближе, ближе голос тот! Он повторяется! Внемли! Уж не труба ль поет вдали?» вернуться* Хорошо известный герб Дугласов. (Прим. автора.) |
