серии. Впереди белели многоэтажные дома -- башни, собранные непонятным образом будто из

детских кубиков. На глухой стене одного из них был выложен мозаикой орел с головой голубя, а под

ним -- текст: " Миру -- мир". У этого дома вездеход свернул, обогнул широкое приземистое

сооружение, на фронтоне которого две огромные мозаичные ладони удерживали, зачерпнув, черную

жидкость на фоне бурильного станка, похожего на вышку в лагере "Ближний", затем был еще один

поворот, и дорога из бетонных плит сходу врезалась в хвойную тайгу. Город кончился внезапно, без

предупреждения. Край тайги на выезде был срезан ради памятника -- четырех одинаковых кубов, 58

невпопад поставленных друг на друга, с загадочным текстом:"Ленинскому комсомолу". Сразу за

памятником тянулся длинный узкий набор щитов с последним лозунгом, который Скидану пришлось

читать справа налево: "М. Ломоносов. Сибирью будет прирастать российское могущество". С

километр тянулись сосны и кедры, чуть разбавленные березками, потом мелькнул памятник у дороги:

бетонная плита с тремя фамилиями и авиационной эмблемой, а рядом с плитой, вертикально --

лопать какого-то большого пропеллера, черного с желтой оконцовкой. Дорога резко свернула вправо,

и Скидан увидел, что лозунг о Сибири был не последним. Еще один набор щитов сообщил ему: "На

Севере много трудностей, но у нас есть опыт их преодолевать".

"Интересно, -- успел подумать Скидан с обидой. -- "Есть опыт". А кто его добывал, забыли?"

Зарябило за окном, он из последних сил сосредоточился и расслабился, и открылся ему аэродром,

которому и Москве впору позавидовать. Над роскошным двухэтажным аэровокзалом из стекла и

белого камня высилась башня кругового обзора, на летном поле угадывалась бетонная посадочная

полоса, огромный серебристый самолет, с двумя примусом свистящими моторами под косым

хвостом, с косыми крыльями не хуже лабирийских экспериментальных -- медленно рулил мимо

ворот, над которыми к высокой сетке были прикреплены буквы, читаемые с той стороны: "Добро

пожаловать на ударную комсомольскую стройку". Над крышей аэровокзала, тоже обратным

порядком, он прочел название городка, никогда им не слышанное: "Нефтеград".

Скидан мельком оценил значительность названия и приготовился встречать какого-нибудь

министра (кто же еще мог летать на таком аппарате?!), но вездеход, даже не притормозив,

проскрежетал мимо аэропорта и углубился в тайгу.

Дорога сделалась хуже, плиты кое-где просели, местами опасно торчали рубчатые прутья

арматуры, непрочную песчаную насыпь бороздили промоины, в конце которых, в самом низу, песок

скапливался наплывами, достигая завалов из поломанных древесных стволов, которые гнили явно не

первый год с обеих сторон просеки.

"Нехозяйственно, -- подумал Скидан. -- Не зеки осваивали. Зеки растащили бы все это на дрова".

Потом несколько раз попались песчаные площади, на которых кланялись до земли нефтяные

качалки, такие же, как на Каспии.

Проплыло огромное нефтехранилище. Разноцветные баки величиной с пятиэтажный дом никто

не охранял, вокруг хранилища на разном расстоянии коптили небо шесть непонятных факелов. Один

из них оказался рядом с дорогой, и Скидан разглядел изрядной толщины трубу, метра на три

высотой, из которой двумя коптящими языками било вниз и сразу взмывало кверху гудящее красное

пламя. Вместе с пламенем из трубы выплескивалась черная жидкость и горела на земле вокруг

факела.

"Зачем? -- подумал Скидан. -- Если некуда собирать, зачем добывают?"

Как бы в издевку, прямо перед факелом он узрел очередной текст на щитах: "Нефть и газ Сибири

-- тебе, Родина!"

"Это вредительство, -- решил Скидан. -- Лагеря позакрывали, 58-ю отменили, потому что Сталин

умер, и враги народа подняли голову. Хоть вылазь из вездехода... Автомат бы, да взвод ребят, да

вот такой геликоптер без крыльев, что здесь кружатся..."

Вскоре вездеход свернул с бетонки и, ныряя, как лодочка в дурную волну, помчался по дикой

просеке. Скидан все еще ужасался виду загубленного леса вдоль до горизонта, но чувствовал, что

уже привыкает. Качка его убаюкивала, небо над тайгой начинало темнеть, и Скидан упустил момент

катастрофы. Он только отметил, что начался резкий поворот в поперечную просеку, тут же увидел,

что машина влетела в огромную лужу черной жидкости и эта самая жидкость бьет тонким косым

фонтаном из земли прямо перед радиатором. Руки водителя резко двинули в разные стороны

рычагами, мотор взревел, тут же со всех сторон полыхнуло, и огненный удар швырнул Скидана

неизвестно куда.

От неожиданности Скидан вжался в стену и больно ударился затылком. Перед ним полыхал

необъятный костер, воняло бензиновой гарью... Изображение не только морщилось, но и розово

мутилось...

Все исчезло вмиг, потому что вошел Такэси. Он молча взял Скидана за плечи, вывел из грота и

плотно закрыл дверь -- шкаф.

Скидан сразу сел, забыв раздеваться. Ему хотелось спать.

-- Силен! -- Такэси смотрел восхищенно. -- Семь часов без перерыва!

Скидан умножил на два с половиной: ого! Он спросил:

-- А как же ты? Ел хоть?

Такэси захохотал.

-- Это я тебя должен спрашивать!

Такэси схватил со стола объемистый термос, расписанный китайскими драконами и цветами,

плеснул из него в объемистую кружку и подал кружку Скидану вместе с объемистым бутербродом.

-- Выпей не спеша. Здесь два десятка растений в самой эффективной пропорции. Иначе уснешь.

-- Такэси опять хохотнул: -- Или умрешь! Не умрешь?59

-- Наверно, нет, -- Скидан без энтузиазма отхлебнул чего-то горячего и невообразимо душистого,

будто все меды слиты в эту посуду.

-- Но и жить после такого неохота.

Пока он подкреплялся, Такэси отошел к терминалу, где все, конечно, было готово к записи, и

наговорил на диск свое впечатление от первого впечатления Скидана:

-- Василий Скидан после семи часов беспрерывного одиночного пребывания в гроте заявил, что

после увиденного у него исчезло желание жить.

Скидан нервно усмехнулся и заснул.

7. Сильная личность.

Разбудила его Светлана. Было утро следующего дня. Тело в кресле затекло, вставать не

хотелось и не было сил.

-- Вася, я на минуту. Такэси вчера сказал, что ты спишь, я всю ночь беспокоилась.

-- Одна?

-- Ф-фу, Вася... Будешь так себя вести, перестану беспокоиться. -- Села на подлокотник,

пожалела Скидана и сразу вскочила. -- Мы с детками сегодня ткацкое производство посещаем. К

обеду освобожусь, прибегу. Сходим вместе?

-- Куда?

-- В грот.

-- Ну нет! -- Скидана аж передернуло. -- Я пока это переварю...

-- Все равно дождись меня, ладно?

Она убежала.

Такэси отодрал Скидана от кресла, пересадил к терминалу, накормил и только тогда стал

спрашивать.

-- Почему так устал?

-- Много ездил... Восемь раз убил, один раз взорвался... Гадом был -- один раз...

-- Сколько было... фильмов?

-- Три.

-- Каждый отдельно, по порядку, в подробностях, с анализом, на терминал, прямо сейчас --

сможешь?

-- Ладно, -- Скидан вздохнул, -- только без анализа.

-- Ну, как сможешь. Начинаем.

Скидан говорил. Иногда Такэси что-нибудь спрашивал, сидя рядом, в кадре. Они видели себя на

экране. Потом в кадр вошла Светлана. Обняла обоих. Чмокнула в щеку Скидана.

-- А его? -- спросил Скидан.

-- Чтоб ты его застрелил?

Посмеялись. Потом Светлана выключила терминал и достала из сумки продукты.

Потом снова включили терминал и закончили запись. Кампай сказал, что много интересного и