рекомендовано". Художественная литература -- "не рекомендовано": Скидан пытался хвалить

Краснову это общество, но не смог. И Краснов, конечно, это уловил... А что здесь хвалить? Если эта

бесцветная, уравновешенная, сытая жизнь и есть хваленый коммунизм, то на дух не надо! Маркс

писал, что жизнь -- это борьба. Энгельс писал, что жизнь -- способ существования белковых тел.

Здесь, в Лабирии, живут по Энгельсу. Не живут, а существуют. "Природосообразно". Светка очень

рада быть белковым телом, она купается в здешнем бытии, ей нравится, КАК оно определяет ее

сознание. А Скидан привык бороться. Он не желает быть размножающейся протоплазмой или как ее

там... Он солдат, наконец. Он вот только что смотрел в лицо смерти, разговаривал с врагом. Было

жутко, но это была жизнь. А тут даже на охоту не сходишь -- "категорически не рекомендовано",

"убийство хищника -- только в порядке самообороны". Кстати, весна ведь. Зверье в лесу голодное.

Махнуть бы в тайну да оборониться от какого-нибудь мишки... Так ведь нужен повод. Для чего

психиатру-футурографу тащиться в тайгу? Для отдыха? Отдыхай себе в безопасных парках, в

бассейнах. В море вон ныряй -- на рыбу охота с арбалетом не запрещена...

-- Черт бы вас побрал! -- сказал Скидан всему этому обществу и, в частности, тому водителю, а

чью машину он только что врезался. Этот тип начал тормозить у борта, чтобы кого-то высадить, а

Скидан задумался и не заметил.

Объезжая этого типа, Скидан помахал ему рукой, а тип, довольно, кстати, симпатичный старичок,

опустил стекло и со смехом крикнул: "Ничего, хозяин, скоро будем ездить с радарами!" Скидан не

понял, но кивнул и полетел дальше. Поставят какие-нибудь пружины, чтоб мягче ударяться...

Вот Светка, думал он дальше, Светка в этой среде -- как рыба в воде. Она не охотится, на нее не

охотятся -- ей и хорошо. Ничего не преподает, а просто присматривает за малышами да

контрабандой прививает им интерес к истории, то есть, тьфу, к староверству. И просит дорогого Васю

сделать ей ребеночка. А у Васи что-то не получается. А она все просит. И начинает он опасаться, не

пошла бы налево... Впрочем, здесь это в порядке вещей. "Каждый свободен в любви, всякое насилие

в выборе близкого не рекомендовано". Лицемеры! Не хватает мужества написать в Законе прямо:

"Запрещено". Нет же, "не рекомендовано". А строчкой ниже: "Злостный нарушитель, покусившийся на

свободу выбора вторично, подвергается пассивному одиночному заключению на месяц". То есть,

грубо говоря, здесь за изнасилование можно получить всего месяц вместо нашей десятки. Правда, за

повторение признают психом и посадят пожизненно: занимайся онанизмом, пока совсем не

чокнешься...

На этой печальной мысли он и прибыл в Городок.

Светлана говорила, что будет на автодроме. Он нашел автодром без труда: там сходились все

дороги извне, там же была стоянка. А передвигаться по Городку полагалось только пешком. Лучше --

бегом, как в Минспросе.

Но передвигаться никуда не пришлось. На дальнем краю автодрома выпускники Лекарского

училища упражнялись в экстренных, высотных полетах, а рядом со стоянкой, на широкой

огороженной площади, малыши лет по восьми с восторгом носились во всех направлениях, азартно

стараясь врезаться друг в друга, но -- ни одного столкновения.

Пока Скидан удивлялся их мастерству, подбежала Светлана, без стеснения крепко поцеловала в

губы, прижавшись к нему всем телом, после чего сообщила:

-- Видал?! Машины с радарами! Новинка! И захочешь -- не врежешься!

-- Опять радары... Что за радары?47

-- А черт их знает, Васенька. Они перед собой лучом щупают и от всякого препятствия сами

отворачивают. Я пробовала: ни за что не врежешься! Заме-ча-тель-но! Смотри, как деткам нравится!

Не могут загнать домой, ужин пропустили. Гоняют -- и все тут!

В общем свисте и шуме она хохотала, как девчонка, и была хороша.

-- Вася! Давай вместе их загоним!

Она спрыгнула с борта на площадку и побежала прямо в гущу машин. Скидан даже подумал:

"Под колеса!" И бросился следом, тоже скрестив руки над головой.

Озорные мордашки в кабинах потускнели, машины постепенно перестали метаться и осели

вдоль бортов.

Разгоряченные пигалицы-восьмилетки облепили Светлану, громко восхищаясь и выпрашивая

тренировку на завтра. Пацаны обступили Скидана и начали расспрашивать об устройстве радара.

-- Сам не знаю, -- признавался Скидан. -- Вы же все новое первыми получаете. Я-то думал, у вас

спрошу...

По пихтовой аллейке дошли до жилого корпуса и передали всю компанию ночным воспитателям,

совсем молодым парню и девушке.

-- Только что окончили Педагогическое училище, -- объяснила потом Светлана.

Двух девочек они взяли с собой: у каждой в семье было по младенцу, им хотелось понянчиться.

-- Хозяечки, -- спрашивал по дороге Скидан, -- по скольку же лет вашим младенцам?

У одной оказался годовалый братец, у другой -- сестренка полутора лет, и обе друг другу

завидовали, но на предложение Скидана поменяться ответили решительным отказом. Одна из них

все просила Скидана "дать порулить", но Светлана запретила:

-- Детям до 12 лет на трассах не положено!

Одну малышку высадили у пирамиды Лекарей, другую -- в квартале Металлистов. Едва остались

одни, Светка прильнула к нему, мешая вести машину, а дома немедленно заперла дверь и сразу

распоясалась. На вызовы терминала отвечала новыми взрывами страсти и стонами, на стук в дверь

замерла, округлив глаза в притворном ужасе, после чего впилась в Скидана с новой силой. Наконец

спросила, едва дыша:

-- Есть, поди, хочешь?

-- Еще бы.

Со счастливым стоном встала, что-то нашла, согрела, поставила на поднос, принесла к

изголовью, разбудила и села рядом, едва прикрытая, розовая и счастливая, волосы -- по плечам.

Жизнь в Лабирии явно шла ей впрок. Скидан сказал это вслух.

-- Не хватает только собственных детей, -- был ответ. -- Очень хочу, Вася.

Скидан молча стал есть, потом спохватился:

-- А ты?

-- Любовью сыта.

Она смотрела и ждала ответа.

--Сделаем, -- пообещал, жуя, Скидан. -- Получше корми, наделаем целую артель.

Она смотрела и ждала.

-- Ну все, все, -- уверил Скидан, -- никуда больше не поеду, пока не выполню.

-- Ой-й-й-й, -- Скидана повалили и расцеловали. -- Выпить бы по такому радостному случаю, Вас-

с-ся! Да вот нечего...

-- И закурить бы, -- Скидан вздохнул.

-- Ага-а-а! А вот это можно!

Она вскочила, извлекла откуда-то мятую прачку "Беломора" и при этом сообщила, что Ольга

Селянина, с которой они в день приезда поменялись куртками, увидела ее по терминалу у себя в

Оротукане и выслала содержимое карманов на Городок. Ольга не поняла, для чего нужна эта

"бумажная штука" /в пачке оставалась всего одна папироса/, и зачем эти "медные штучки". На

раскрытой ладони Скидану подали три пистолетных патрона. Скидан усмехнулся: будь у него ТТ, они

бы, может быть, еще пригодились, а так -- разве что Краснову отнести... Однако он забрал патроны,

положил их в тумбочку и отправился на кухню. Дождался тем, пока раскалится электрическая плита,

с наслаждением закурил и вернулся к любимой женщине совершенно счастливый.

Светлана не увидела мужского счастья. Она спала и улыбалась. Она была красива.

Скидан курил и смотрел на нее. За полгода он совсем отвык от дыма, голова кружилась, и мысли

в ней вели себя соответственно.

Он думал, что вот связался в глуши со стервой чужой женой, а теперь она уже его жена, но все