Голос отшельника звучал торжественно, и сам он был неприступен, величественен — провозвестник самой судьбы. Гришке и Беспалому стало легче от его ободряющих слов, вновь загорелась надежда, что все получится по задуманному.

— А впрочем, — сказал отшельник уже совершенно другим, простым, голосом и весело улыбнулся. — Может, никуда ходить и не понадобится…

Агафон вновь стал тем, кого Гришка знал и любил — веселым, открытым человеком, умеющим посочувствовать, любящим пошутить, способным вылечить от хвори, дать единственно верный совет.

Гришка услышал сзади шорох и обернулся. Он увидел… Навстречу им шла Варвара. В белом сарафане, с развевающимися волосами, она казалась лесной нимфой.

Когда Гришка обнимал ее и целовал, то чувствовал губами, как мокро ее лицо от слез.

— Я думала, что больше никогда не увижу тебя, — всхлипнула она.

— И я думал, что не увижу.

— Меня в логове не было, когда налетели стрельцы. В лесу была. Притаилась, видела, как по лесу ведут оставшихся. Слышала разговоры о том, что в обозе устроили засаду…

Обезумевшая от горя, Варвара вскоре оказалась у отшельника. Выслушав ее, тот вытащил серебряное блюдце, налил воду, взял Варю за ладони.

— Смотри в воду. Что видишь?

— Ничего.

— Лучше смотри.

— Лес…

— Еще?

— Я и Гришка идем по этому лесу.

— Жив он, и все будет нормально.

Перед приходом гостей отшельник напрягся, взгляд его устремился в одну точку. Он сказал:

— Сейчас они здесь будут…

— …Да будет так! — повелел седой как лунь старик.

И тут командор очнулся весь в холодном поту. Что-то неимоверно страшное привиделось ему, когда, убаюканный мерной поступью закованного в тяжелые доспехи коня, он погрузился в чуткий сон… Он как наяву увидел рядом с собой странного тщедушного старца, от чела которого исходило небесное сияние. Брауншвейг не мог в точности пересказать слова старика. В памяти осталось только предупреждение, что если он не найдет в себе силы изменить собственную судьбу, избрав дорогу праведника, то кончина его будет скорой и ужасной. Ему уже уготовано место в чертовом котле, где бурлит и пенится смола.

«Привидится же подобное…» — встряхнул головой командор, тяжело переводя дух. Наверняка сказывались отголоски тех волнений и переживаний, которые достались на его долю за последние дни. Сколько хитрости и изворотливости выказал он, когда уговаривал великого комтура отложить поездку в Штейнгаузенский конвент! Право же, это оказалось нелегко. Пришлось признаться барону фон Шлипенбаху в том, что русские наемники осмелились напасть на монастырский замок.

— Об этом будет немедленно доложено Великому магистру ордена Конраду Цельнеру фон Розенштейну! — пророкотал барон.

И только известие о «Синайском кодексе» и «Апостоле» немного смягчило гаев комтура. Граф Брауншвейг клялся и божился, что знаменитые церковные реликвии уже в его руках, нужно только поехать и взять их в укромном месте. Барон согласился подождать с посылкой гонца к Великому магистру.

— Если доставить книги в Мариенбург, то многое забудется и простится. В частности, странная смерть рыцаря Ганса Брауденберга. У меня есть основания полагать, что лично вы виновны в его кончине… — сказал барон.

Такого оборота событий командор никак не ожидал. Значит, кто-то успел известить великого комтура об устранении несносного выскочки. А раз так, то не миновать ему наказания. И будто в подтверждение этой мысли, барон произнес:

— Вас ожидает место эконома где-нибудь в Жмуди. В Мемеле или Динабурге — вот где вы окончите свои дни. В том случае, конечно, если не доставите мне святые реликвии нашей Христовой церкви!

И граф со всех ног бросился исполнять повеление, ведь ему совершенно не улыбалась перспектива очутиться в Тмутаракани.

Однажды, находясь в свите барона, он уже имел несчастье побывать в Мемеле и больше туда возвращаться не собирался. Командор хорошо знал, что служить на самых отдаленных форпостах Тевтонского ордена, возведенных среди жмудинских топей, ссылали тех братьев, от кого нужно было быстро и без особых хлопот избавиться. Болотная лихорадка и отравленные стрелы местных язычников очень скоро отправляли неугодных слуг Господа на тот свет.

Теперь рыцарский отряд, возглавляемый графом, следовал к поместью все того же Бельского. Там, соединившись с Фердинандом, давно уже гонявшимся за призрачной библиотекой, граф Брауншвейг рассчитывал ускорить поиски клада.

Одно за другим пришло два известия — сначала от брата Пауля, сопровождавшего Ядвигу в Трокский замок, а затем и от Фердинанда. Брат-госпитальер сообщал, что он не уследил за юной чертовкой, которой помог исчезнуть сам сатана. Пауль так переживал ее исчезновение, что занемог животом и теперь вынужден был отпаиваться травяными настоями в кабачке «У врат Господних».

— Знаю, какими настоями он там отпаивается! Опять ударился в запой… — проворчал командор.

Фердинанд же сообщал, что наконец-то узнал, где Здислав Бельский спрятал книги. Он просил помощи и содействия от милостивого брата и умолял как можно скорее мчаться к Корабельному лесу, что неподалеку от Эйрагольского замка на правом берегу Дубиссы. «…Мы возьмем библиотеку силой!» — приписывал Фердинанд в своем сообщении.

— Да, сила есть — ума не надо! — покачал головой граф и приказал отряду свернуть на дорогу, ведущую к Эйрагольскому замку.

— Подстегивайте своих коней, братья! — радостно крикнул он. — Цель близка!..

С отрядом Фердинанда граф повстречался через два часа пути. Командор обнялся с братом-близнецом и они вместе пошли в придорожный лес, где никто не мог подслушать их разговор.

— Итак, Фердинанд, библиотека найдена? — нетерпеливо спросил граф.

— Я з-знаю, где она с-спрятана! — кивнул горбатый двойник. — Но прежде чем ты узнаешь об этом месте, я д-должен кое-что п-получить от тебя, милостивый брат!

— Да-да! Ты хочешь, чтобы я уступил тебе ту красивую паненку, что находилась в моем замке…

— В-вот именно! Я многое сделал для тебя, ты же м-многое обещал мне. Но пока что-то не в-выполнил ни одного из своих об-бещаний…

— Мы же как-никак родные братья и нам ли обижаться друг на друга из-за пустяков? — недовольно передернул плечами граф.

— Ты имеешь все, чего х-хочешь! — выкрикнул Фердинанд. — Чем же я в-виноват, что появился на свет часом п-позже тебя? П-почему я должен всегда оставаться на вторых ролях? Ты п-помыкаешь мной! — как ни странно, но Фердинанд так разволновался, что даже стал меньше заикаться.

Таким брата граф еще не видывал.

— Не волнуйся, паненку ты заполучишь. Не эту, так другую… Мало ли паненок на белом свете! Сейчас же надо думать о другом… — попытался успокоить он брата.

— Ты обещал привезти ее с собой, но опять обманул… Я больше не верю ни одному твоему слову! Я слишком долго страдал, теперь же я п-получу сразу все!

— Ты ничего не получишь, безмозглая обезьяна! — прошипел граф, которому надоели эти препирательства в столь неподходящий момент. — Ты — последыш! Тебя лишили графского титула из-за твоих разбойничьих проделок. И если бы не я, тебе давно бы уже отрубили голову за нападение на епископа Гановерского… Забыл?

— Я все п-помню! Но я знаю, как обрести п-покой и довольство вновь!

— Как же, последыш? — усмехнулся граф Брауншвейг, презрительно поворачиваясь к брату спиной. В этом была его трагическая ошибка.

— А вот как! — мстительно прорычал Фердинанд, заученно втыкая нож в шею командора. — Оч-чень просто!

Некоторое время он гордо взирал на дело рук своих, затем, плюнув в стекленеющие глаза брата-близнеца, начал быстро срывать с него доспехи и одежду. Облачившись в них и спрятав тело командора под завалом валежника, Фердинанд облегченно вздохнул, пробормотав:

— Теперь я п-побуду к-командором Штейнгаузенского к-конвента!

Никто из сопровождавших братьев-рыцарей даже не заподозрил подмены. А новоявленный командор только бросил им: