Он поднялся наверх — туда, где была спальня отца. Она была большой и комфортабельной, там были отдельный душ и кровать королевских размеров. Тони часто пользовался письменным столом в углу этой комнаты и удобным креслом напротив. Тяжелые шторы погружали комнату в темноту.

То ли уже начало действовать виски, то ли он был слишком уставшим, но он уже сидел на кровати, пытаясь снять ботинки, когда обнаружил, что в комнате кто-то есть. Он ощутил легкий запах духов и резко поднял голову. Вспыхнула лампа, и он увидел, что в кресле, поджав ноги и сверкая фиолетовыми глазами, сидит Хелен Риззоло.

— Где спрятались твои люди?

Он испугался, и это его разозлило.

— Я пришла одна, — ответила она.

— Тогда и уходи одна. Что, черт побери, ты делаешь в моем доме?

— Арестован мой брат.

— Я знаю.

— Вы обвиняете его в распространении наркотиков?

— Мисс Риззоло, я хочу, чтобы вы покинули это помещение.

— Он никогда не занимался наркотиками!

— Вон!

— Я не позволяла ему заниматься наркотиками.

— Мисс, вы говорите с человеком, исполняющим закон. Я должен вас предупредить, что все, что бы вы ни сказали, будет использовано против вас.

— Мой отец мертв. Мой брат Френк мертв. Эдди — это все, что у меня осталось.

— Я ничего не могу для вас сделать.

Он решительно встал с кровати, но в ее глазах было столько горя, что он автоматически протянул ей руку, чтобы помочь подняться с кресла.

— Вы ужасно выглядите, — сказал он. — Идите домой и выспитесь. Пусть ваш адвокат принимается за свою работу.

— Погибает моя семья.

— Это ты говоришь мне, красавица? Это нужно было говорить им. Они охотились на людей. Они их хватали и убивали. А теперь попались сами. Мы очистим город от них всех.

Она подняла на Тони повлажневшие глаза и подумала, что, наверное, ужаснулась бы его словам, если бы пришла сюда с пустыми руками. Но у нее было, чем торговаться.

— Мой отец... — Она облизнула пересохшие губы. — Ты ни разу не посмотрел на меня во время суда.

— Я был занят. Это было самое крупное дело из тех, какими я занимался.

— Его адвокаты говорили, что ты вел это дело очень хорошо.

— Им надо было свалить с себя ответственность.

— Мой отец ни в чем не обвинял адвокатов.

Таглион холодно улыбнулся:

— Я забыл. Колумбийские наркодельцы убивают своих адвокатов, но итальянские наркодельцы понимают силу закона и убивают свидетелей.

— Почему ты ни разу не взглянул на меня?

— Репутация обвинителя не укрепится, если на него бросится с кулаками женщина — родственница подследственного.

— Ты знаешь лучше, чем кто-либо еще, что я бы этого не сделала.

Таглион пожал плечами. Пожалуй, он действительно ответил некорректно.

— Конечно, я видел тебя. Ты каждый день приходила в суд первая. Служащая автобусной компании «Голубая линия» в скромном костюме, с лиловым шарфом на плечах и с дамской сумочкой. И с длинной золотой цепью на шее, которая напоминала всем, как богата и влиятельна ты на самом деле.

Хелен улыбнулась, поняв, что за строгим взглядом Тони прячет свои прежние чувства. Тони почувствовал, что плывет в прошлое, в волнующую память о том, что было десять лет назад...

— Ты говорил ему об этом? — прошептала она.

— Кому и что? — изобразил он недоуменную улыбку, хотя и понял вопрос.

— Ты говорил своему брату, как мы встретились у телефона?

— Только прошлой осенью, когда вас стали замечать вместе. А тогда он увидел тебя первым и влюбился по уши.

— Значит, ты не сказал ему тогда, что мы познакомились?

— ...Я этого не хотел. Это было только мое дело.

— Не только твое.

— Но не его. И не моего отца. Это была последняя глупость в моей жизни.

— Ты открыл телефонную будку и улыбнулся, — сказала она. — Ты улыбнулся еще раз, когда проходил мимо моего стола. Я подумала: «Что за черт! Они могут выдавать меня замуж, но этот парень будет моим секретом».

— Ты направилась в комнату для леди, но задержалась у зеркала и стала причесывать волосы. Боже, какая ты была красивая тогда!

— Каждый раз, когда я вижу «линкольн», я вспоминаю переднее сиденье машины твоего отца... Я никогда не спрашивала, кому ты звонил тогда.

— Инспектору в министерство юстиции. Я держал трубку, пока он проверял, кто твой отец.

— Ты познакомился со мной, чтобы начать расследование о нашей семье, так?

— Такому не учат будущих юристов в учебных заведениях.

— Почему ты перестал звонить?

— Когда я твердо решил учиться в Гарварде, я подумал, что не стоит поддерживать отношения с такой, как ты. Кроме того, ты была помолвлена.

— А я думала, это потому, что я не отправилась с тобой в кровать.

Тони улыбнулся:

— Сказать по правде, Хелен, заниматься с тобой любовью на переднем сиденье машины моего старика было лучше, чем быть в постели со многими женщинами.

— Спасибо.

— А ты почему не звонила?

Она рассмеялась:

— Ты стал поворотной точкой в моей жизни, Тони Таглион. Ты был первый парень, о котором я скучала. Больше я не хотела романов. Это мне помогло остепениться. Я вышла замуж и, кроме того, поняла, что во мне нуждается моя семья.

Чуть насмешливое выражение ушло из глаз Тони.

— Ты думал обо мне, когда требовал вынести приговор отцу?

— Конечно. Ты — самое лучшее воспоминание в моей жизни. Ты и сейчас удивительно красивая женщина.

— Этого ты не говорил, когда требовал от меня оставить в покое Криса.

— Но все это было много лет назад. Сейчас у меня другая жизнь. У тебя тоже.

Некоторое время они сидели молча.

— Мы любим друг друга, — сказала Хелен.

— Ты пришла сказать мне об этом?

— Нет, не об этом.

— Предупреждаю, что на свадьбу я не приду.

— Но у нас ее не будет.

— Мне говорили, что вы не виделись с тех пор, как твой отец был убит.

Хелен кивнула, хотя агенты Тони вполне могли видеть, как Крис пришел к ней в клуб после убийства дона Ричарда. Она сказала:

— Это было ужасное время.

— Да.

— Итак, что с нами двоими? — спросила она.

— Что было и раньше. Мы — по разные стороны баррикад.

— Тони, можем мы с тобой прийти к кое-какому соглашению?

— Только из-за того, что мы вышли тогда вместе, десять лет назад?

— Но все же нам лучше договориться. Я не приведу сюда адвоката.

— Да он и не полезет в чужой дом.

— Задняя дверь была открыта.

— О чем ты хочешь договориться?

— О моем брате.

— И что ты хочешь мне предложить? Показания?

— Я могу свидетельствовать против Мики Цирилло.

— Относительно чего?

— Чего бы ты ни захотел.

— Ты хочешь сказать, что готова лгать суду?

— Тогда что тебе надо?

— У меня есть все, что мне надо: оба этих сукиных сына — в тюрьме.

— Тебе надо посадить Мики. Он — самый крупный босс в Нью-Йорке. Мой брат — только глупая башка.

— Ты действительно думаешь, что я использую тебя для лжесвидетельств? Хелен, я думал про тебя совсем иначе.

Она замолчала, поняв, что совсем не может к нему подступиться.

— Отдай мне Эдди. Пожалуйста.

— Ты говорила со своим адвокатом? Ты знаешь, в чем его обвиняют?

— Он влип по своей глупости. Его подставил «сумасшедший Мики».

— Но Мики оказался в тюрьме тоже.

— А его подставил один из его врагов.

— Твой брат был арестован на середине реки с пятьюдесятью килограммами героина.

— Их обоих подставили.

— Я размышлял о деятельности твоего брата довольно долго. И о деятельности Мики. Но сейчас у меня не размышления, а факты. По крайней мере, шесть инспекторов дали показания, как он бросал в реку портфель с восемью миллионами долларов.

— Они лгут.

— Да, но ты можешь взглянуть на него.

Тони опустил руку за кровать, порылся в своем портфеле, вытащил фотографию и протянул Хелен.

Она закрыла глаза, но фотография осталась перед ее мысленным взором: Эдди кидает портфель за борт, его лицо хорошо видно в свете прожекторов, лицо испуганного мальчишки, застигнутого мамой за поеданием варенья.