Вдруг лицо Коли засияло хитрой улыбкой. «Разве попробовать? А почему бы и не попробовать?».

Коля вывернул на дорогу содержимое всех карманов. Просмотрел внимательно удостоверение от Советов. Все было в порядке. Вынул из бокового кармана чистый, но измятый лист бумаги и, прислонившись к столбу, написал на нем несколько слов четким почерком. Спрятал написанное в карман и смело зашагал по направлению к больнице. На расстоянии 200 шагов от нее его задержал казачий патруль.

— Куда, малец — вороти назад.

— Мне нужно в больницу, — смело сказал Коля. — Важное дело.

— Важное дело — хо-хо, — засмеялись казаки. — А ну-ка, расскажи нам, какое такое у тебя важное дело.

Коля достал написанную им у столба бумажку. Казак что постарше, как видно начальник патруля, взял бумажку, откинул высокую барашковую шапку на затылок и стал читать вслух.

«Сестре Фене. Феня. Пере-передать с Николаем Мироновым Мироновым пятьдесят… пятьдесят… пятьдесят… а вот дальше не по-русски, нет, не прочтешь. А вон внизу подпись д-о до ктур доктур жи-жи-жиг-ла-жигла».

— Ага! — Старший казак почесал загривок. Помолчал. Потом совсем молодой безусый казак сказал:

— Чего там, обыскать его, и пущай идет.

— Нет, стой. Погоди, — остановил его старший. — А ну-ка, где у тебя, малец, удостоверение личности. Покажь.

Коля не спеша достал удостоверение и передал его казакам.

— Советское, — сказал старший: — «Дано сие Николаю Миронову»… Ага, и печать есть. Ну иди, малец. Только что правой стороны держись. Иди.

Коля взял свои бумажки назад и быстро пошел к корпусу больницы. Вышел на площадь. Она вся была заполнена вооруженными казаками. Коля быстро шмыгнул мимо соседнего с корпусом больницы домика. Над дверьми этого домика развивался трехцветный флаг. Стояли часовые. Вот и ворота больницы. У ворот стоит санитар и часовой казак. Коля думал пройти мимо, но его остановили.

— Постой, парень, — сказал часовой. — Тебе куда?

— К сестре Фене — по делу.

— Ничего не знаю, — сказал часовой, — иди за пропуском в штаб.

Коля замялся. Но ему помог санитар:

— Пусти парнишку. Пусть идет. Эта сестра дежурит.

— Ну иди, — разрешил часовой.

— Все прямо — вон в эти двери, а там направо вторая дверь, — пояснил Коле санитар. — Дежурная комната будет. Вот там и сидит сестра.

У дежурной комнаты Коля постоял несколько секунд в раздумьи. Потом постучался.

— Войдите, — раздался голос из-за дверей. Коля вошел.

За столом у окна сидела женщина, одетая сестрой.

— Вам кого? — спросила она.

— Здесь есть письмо от доктора, — умышленно громко сказал Коля и, подойдя вплотную к сестре, добавил шопотом:

— Тише, я от Федора.

— Дайте сюда записку, — громко сказала сестра и тихо добавила: — Быстро рассказывайте.

Коля в полминуты изложил ей, в чем дело. Спросил, где Михеев.

— Здесь спрятан, — тихо ответила Феня — Ну-с, пойдемте в аптеку, — и шопотом добавила: — Нападать нужно с тылу. У ворот штаба стоят два пулемета. Предварительно нужно перерезать телефонные и телеграфные провода. Передайте, что расстрел будет сегодня Ну, идемте

Через минуту Коля уже выходил из ворот больницы с бутылкой воды подкрашенной розовой краской. На бутылке значился длинный рецепт. Он беспрепятственно вышел за линию казачьего оцепления и скоро был у местечка. У поворота дорога в местечко он изорвал рецепт, записку врача, разбил о камень бутылку с розовой водой. Коля был глубоко доволен собой. В местечке он свернул к мосту, забрался под него и огрызком карандаша написал донесение.

Под мостом было сыро. Журча спадала вода через маленькую плотину. Зудели комары. А наверху на темных бревнах мостка играли дрожащие солнечные зайчики, отраженные от воды.

Написав донесение, Коля берегом отошел шагов на 50 от мостка. Разделся и выкупался. Одевшись, он пошел домой. По дороге до его слуха долетели ружейные залпы. «Что бы это значило?» — спросил себя Коля. Но ответа и тут не нашел.

Дома он застал все ту же тяжелую картину. Стеша уже лежала в белом деревянном гробу. В посиневших руках, скрещенных на груди, теплилась желтым огоньком тоненькая свечка. Лицом к ней стояла старуха-монахиня и читала по-славянски церковную книгу. В избе было душно. Пахло ладаном. В уголке у дверей, скрючившись, сидела и всхлипывала мать покойной.

«Нет, лучше я уйду на сеновал» — решил Коля. Вышел во двор. Выкурил собачью ножку махорки. Пошел в сарай, наполовину наполненный сеном и соломой. Взобрался на самую вершину под крышу и. лег на спину. В сарае было тепло. Ароматно пахло сено, зудели, пролетая, громадные синие мухи. В дырявую соломенную крышу сарая заглядывал клочок ясного голубого неба.

Вначале мозг Коли волновали события последних дней. Но постепенно он предался мечтам. «А хорошо было бы — фантазировал он — если бы у меня была бы такая необыкновенная сила, чтобы я мог сразу уничтожить врагов тысячами. Вот было бы хорошо!»

И фантазия наряжала его мысль в разноцветные заманчивые краски. «Вот он идет… Вот он сражается. Бьет, громит. Кругом враг разбит и уничтожен. И он, Коля, герой всемирного пролетариата всех трудящихся…»

В девятом часу вечера Коля вышел из дому. Ему нужно было сговориться с товарищами по работе. В условном месте возле темной железной церковной ограды он застал дежурного. Дежурный сидел прямо на земле и сверкал в темноте огоньком цыгарки. Коля наклонился к нему.

— Дайте, землячок, прикурить.

Сидевший на земле парень протянул ему дружелюбно цыгарку:

— На.

— Пойдем, — шепнул Коля.

Парень, не спеша, поднялся и пошел рядом с ним по середине темной улицы.

— Что нового? — спросил Коля.

— В санаторском доме танцульку офицерня устраивает. В саду поразвесили бумажные фонарики, порасставили столы со всякой всячиной. Командир дивизии устраивает бал до утра.

— Не попируют.

— Весь санаторский участок оцеплен часовыми. В сад проникнуть можно только через санаторию.

— Где будет Григорий и Степан?

— Григорий в Слободском участке — там казачьи квартиры. Степан — у моста.

— А ты?

— А я или у больницы, или возле санатории.

— Ты ступай к больнице, у санатории буду я. Передай всем — побольше осторожности. Особенно Степану. Пусть язык держит покрепче за зубами, не только сегодня, но и впредь. Его уже здесь подозревают. Пусть пока что агитацию оставит в покое. После сегодняшней ночи особенно осторожными будьте… А теперь вот что, — ты ступай за оружием. Мне принеси наган и бомбу, положи возле ограды. Сами тоже возьмите по бомбе, да побольше патронов.

Коля осветил часы огоньком цыгарки. Они показывали без четверти девять.

— Часы поставь по моим. Остальные пусть по твоим поставят. Ровно в 12 бросать бомбы и открывать пальбу. Стрелять в течение 10-ти минут. А потом удирайте по домам. Прощай т. Андрей. Коля крепко пожал ему руку. Парень отошел шага на два от него и точно растаял во тьме.

Коля подошел к церковной ограде. Прислонился к холодному железу и замер. Он обдумывал, как бы ему проникнуть в санаторский сад и там в полночь устроить панику. «Конечно так не пропустят. Нужно придумать какой-нибудь повод». Однакож, сколько Коля ни думал, придумать ничего не мог. «С оружием во всяком случае опасно пробовать пробраться. Вот не придумаешь…».

Коля потер ладонью лоб. В потемках расплывчато рисовались силуэты черных строений. Мигали бледно-фиолетовые огоньки в окнах. Неподалеку от церкви визгливо заливалась и захлебывалась лаем собачонка. Воздух был тепел. Из-за церковной ограды неслись запахи роз и хвои. Мерно и гулко ударил на колокольне дребезжащий колокол. «Дом — Дом».

«Раз-два-три» — считал Коля и насчитал десять ударов. — «Где же это пропал Андрей?»