Скифов западные авторы относили к числу варваров. Традиционно в понятие «варвар» вкладывается исключительно отрицательный смысл. Но «вара» на санскрите значит «избранный», «самый лучший». Варвары, по своему изначальному значению, — это лучшие из лучших. Не случайно имя Варвара было широко распространено на Руси. Забывая истинный смысл слов, мы утрачиваем и понимание подлинного содержания истории. Забавное обстоятельство: самыми распространенными аргументами в пользу варварства скифов заключалось в том, что они пьют вино неразбавленным, носят штаны и ездят верхом. Даже Гиппократ, описывая эти обычаи, пытался доказать, что носить штаны и ездить верхом вредно для здоровья.

Уже в скифские времена существовала проблема «восток — запад», но факт, как говорится, налицо, и никто не станет отрицать, что современный тип одежды европейцы позаимствовали у так называемых варваров. Раскопки обнаруживают у скифов отличную керамику, изящные металлические вазы и образцы вышивки, украшенные оригинальными растительными и животными орнаментами. Найдены и многочисленные женские терракотовые статуэтки, выполненные на высочайшем художественном уровне. Было развито ткацкое ремесло. Скифы выделывали тонкие ткани из конопли, не уступающие льняным, а также шерстяные ткани, изготовляли красивые ковры и покрывала. Их чудо-мастера изготовляли совершенные украшения из золота и бронзы, настолько совершенные, что в прошлом даже выдвигались гипотезы о греческом влиянии на скифское искусство. Хотя о каком влиянии можно говорить, например, рассматривая богатую утварь Синташтинских могильников на Урале, созданную за тысячу лет до основания эллинами причерноморских колоний? К тому же находки археологов единодушно говорят о единой культуре скифов и родственных им народов от Алтая до Карпат, о ее единых традициях и, следовательно, общих корнях. Центральная часть этой территории приходилась на прародину ариев, они были вдохновителями и наставниками тех племен и народов, которые вызывались перенять их умения и навыки. Разумеется, обогащение было взаимным, и те же скифы-кочевники многому научили жителей арийских городов. Но обеспечить преемственность традиций на таком огромном пространстве могли только арии.

Скифы схожи с современными русскими двумя уникальными качествами. Первое — отношение к выпивке, второе — любовь к парной бане. Враги скифов прекрасно знали, что после сражений те любили на славу попировать. Точно так же русские: до смерти работают, до полусмерти пьют. Эту особенность наших предков решил использовать персидский царь Кир, когда пошел войной на скифов (530 г. до н. э.). Для этого он собрал в своих войсках всех слабых и плохих воинов, которыми ему не жалко было пожертвовать, и двинул их вперед — в направлении скифов, причем приказал этому передовому отряду, по приходе на ночлег, приготовить множество всякой пищи и вина, и так ожидать появления скифов. Это приказание Кира было в точности исполнено. Вскоре перед персидским передовым отрядом появились скифы под предводительством молодого сына царицы Томириссы. Они без труда разбили персов, а затем накинулись на приготовленную пищу и вино и предались необузданному разгулу и пьянству, без всяких мер предосторожности. Этим-то и воспользовался Кир. Он напал на беспечно бражничавших скифов, перебил громаднейшее их число и, кроме того, забрал великое их множество в плен, в том числе и молодого сына царицы. Всего при этом было пленено и убито около 150 тысяч скифов. Впоследствии царица Томирисса отомстила персам: армия Кира была полностью разгромлена, а сам он убит.

Подвиг скифов трудно переоценить — они победили сильнейшую на тот момент армию в мире. Но наряду с этим историки будут неизменно поминать и начальный акт военной кампании персов, добавляя при этом: «Ох уж, эти русские!» Причем самым непонятным для «холодных» аналитиков явится то, что трагедия первого боя и триумф последнего неотделимы друг от друга. Геродот не случайно упомянул, что когда Кир разрешил снять оковы с молодого сына царицы, тот от стыда и горя наложил на себя в отчаянии руки. Но и персам потом воздалось сторицей. Переживая за позор своих товарищей, скифы стали драться с удесятеренной отвагой. Уж таков один из законов русского общежития: чтобы нам всем сплотиться, нужна большая беда.

Что же до нашей дружбы с «зеленым змием», то зародилась она в очень давние времена. Религиозные книги древних ариев рассказывают о необыкновенном напитке — соме, делавшем людей равными небожителям. Ученые спорят о том, как он приготовлялся, но это уже частности. Божественный сома — это хорошо известный россиянам самогон. В настоящее время известна масса способов его приготовления, уже Остап Бендер держал в голове более сотни рецептов. Думается, что и арии знали их в достаточном количестве, и работы для интересующихся этим вопросом хватит надолго. В названии же пьянящего нектара, которое никак не могут объяснить лингвисты, отражено его главное свойство — он сам «гонится» (приготовляется), отсюда и произошло слово «сома».

Нисколько не пропагандируя винопитие, все же следует подчеркнуть, что, являясь потомками первооткрывателей крепких напитков, русские, пусть зачастую в очень неудачной форме, выступают хранителями одной из древнейших традиций человечества, уже чуждой и оттого непонятной многим другим народам. Так, Яков Рейтенфельс, посол Рима в Москве с 1670 по 1673 г., в своих записках о Московии характеризовал русских так: «Они думают также, что невозможно оказать гостеприимство или заключить тесную дружбу, не наевшись и напившись предварительно за одним столом, и считают поэтому наполнение желудка пищею до тошноты и вином до опьянения делом обычным и делающим честь». Здесь посол, как обычно при характеристике русских иностранцами, хватанул через край, но в принципе понятия о гостеприимстве у нас именно такие — накорми и напои. Такой обычай у нас в крови, в наших домах он приобрел характер священного действия, что, к сожалению, не почувствовал римский посол. Н. И. Костомаров по этому поводу писал: «Отличительная черта русского пиршества была — чрезвычайное множество кушаний и обилие в напитках. Хозяин величался тем, что у него всего много на пиру — гостьба толсто-трапезна! Он старался напоить гостей, если возможно, до того, чтоб отвести их без памяти восвояси; а кто мало пил, тот огорчал хозяина. «Он не пьет, не ест, — говорили о таких, — он не хочет нас одолжать!» Пить следовало полным горлом, а не прихлебывать, как делают куры. Кто пил с охотою, тот показывал, что любит хозяина. Женщины, в то же время пировавшие с хозяйкой, также должны были уступать угощениям хозяйки до того, что их отвозили домой без сознания. На другой день хозяйка посылала узнать о здоровье гостьи. — «Благодарю за угощение, — отвечала в таком случае гостья, — мне вчера было так весело, что я не знаю, как домой добрела!» Но, с другой стороны, считалось постыдным сделаться скоро пьяным. Пир был в некотором роде война хозяина с гостями. Хозяин хотел во что бы то ни стало напоить гостя допьяна; гости не поддавались и только из вежливости должны были признать себя побежденными после упорной защиты. Некоторые, не желая пить, из угождения хозяину притворялись пьяными к концу обеда, чтобы их более не принуждали, дабы таким образом в самом деле не опьянеть». В общем, русскую культуру винопития опять-таки нельзя признать варварской.

Еще более роднит скифов с русскими пристрастие к бане. Правда, скифы бросали на раскаленные камни семена конопли, а не воду. Но это детали. Важно другое — не было в древности другого такого народа, который бы так боготворил парную баню. Уже одно это говорит о безусловном родстве русских со скифами. И тысячу раз прав был А. А. Блок, написав: «Да, скифы мы, да, азиаты мы!»