По пути к Дунаю Забергана нагнала та часть болгар, что действовала в Греции. Точнее, судя по Агафию, в собственно Элладу «варварам» не удалось попасть. Предполагая прорваться через Истм в Пелопоннес, на деле они были остановлены гораздо севернее, в Фермопильском проходе. Таким образом, Ахайя практически не пострадала.[584]

Юстиниан между тем вовсе не собирался прощать Забергану разорение имперских земель. К тому же он опасался новых набегов. Ему удалось убедить утигурского хана Сандилха начать войну с кутригурами. Сильнее всего Юстиниан напирал на то, что Заберган домогался субсидий, положенных самому Сандилху, и все вторжение было предпринято кутригурами лишь из зависти и ненависти к утигурам. В конечном счете Сандилх согласился начать войну.[585]

Первым делом войска Сандилха внезапно обрушились на кутригурские кочевья. Незащищенные и захваченные врасплох, они были безжалостно разорены. Затем, продолжая двигаться на запад, утигуры напали на войско Забергана вскоре после его переправы через Дунай. Заберган не ожидал нападения. Его поражение было сокрушительным. «Множество» кутригур и словен было перебито. Сандилху досталось все добытое Заберганом. С большим трудом кутригурам удалось собрать остатки сил и начать войну с новым врагом.[586] Словене в этой развернувшейся в Степи кровопролитной распре участия не принимали. Однако для их судеб она имела далеко идущие последствия. Междоусобицей болгарских племен не преминули воспользоваться их восточные соседи, авары.

Под именем авар в Европе стали известны кочевые племена уар и хуни (вархониты). К середине VI столетия в азиатских степях происходит объединение кочевников под властью алтайских тюрок (тюркют). Тюркюты покорили множество родственных им, а также иранских и некоторых других племен, создав единое государство – Тюркский каганат во главе с династией Ашина.

В 557–558 гг. вархониты, сбежав из-под власти тюркских каганов, обосновались в предкавказских степях. Савиры, оногуры и другие местные племена были введены в заблуждение сходством названия рода уар с именем грозных некогда азиатских кочевых завоевателей абар. Вождь вархонитов Баян всячески поддерживал это выгодное заблуждение и, приняв от новых соседей дары, начал именоваться каганом.[587]

Новоявленные авары заключили союз с аланами и при их посредничестве отправили в 558 г. посольство в Константинополь. Юстиниан с готовностью пошел на союз с аварами, рассчитывая использовать их против персов и враждебных кочевников. Но он не торопился предоставлять им земли для поселения, как они просили. Между тем Баян небезосновательно боялся погони со стороны тюрок. Пока же авары, используя страх перед собой, быстро покорили савир и прочих соседей. Таким образом, насчитывавшая на момент посольства в Империю не более 20 тысяч воинов орда окрепла и разрослась в грозную силу.

Когда осенью 559 г. в европейской степи разразилась война между утигурами и кутригурами, Баян не замедлил вмешаться в нее – причем, совершенно вопреки интересам Империи, на стороне более слабых кутригур. Последние, не в силах отстоять независимость, предпочли покориться новым союзникам и влиться в орду Баяна. Утигуры, разбитые и покоренные, также присоединились к аварам. Некоторая часть утигур и кутригур, однако, не последовала за аварами на запад, а осталась в Приазовье, где позже слилась с оногурами в единый народ. Он-то в VII в. и стал известен как болгары.

Покорив болгарские племена, Баян вплотную подступил к границам Империи. На том этапе он едва ли замышлял военные действия против нее, надеясь лишь вырвать у ромеев субсидии для увеличивающейся орды и вожделенную землю для поселения. Последнее становилось все более необходимо – тюрки действительно не оставили без внимания бегства вархонитов и готовились к походу на запад.

Но на пути авар встали анты. Мы, к сожалению, из-за фрагментарности текста Менандра,[588] не можем судить, как началась война между антами и аварами и даже кто из противников ее начал. Судя по тому, что в начале войны антские «архонты» питали какие-то «надежды», они, по меньшей мере, не избегали ее. Поводов для войны было достаточно. Авары, придвинувшись к границам Империи, создавали ей угрозу, и Юстиниан мог потребовать от антов выполнить свой долг хотя бы на этот раз.

Анты находились в союзе или, во всяком случае, в тесных связях с побежденными утигурами, оногурами и савирами. Какая-то их часть могла найти приют (наверняка и нашла) на антских землях. Это само по себе представляло собой повод для начала военных действий со стороны Баяна. Но и сами анты могли начать войну в помощь союзникам. Наконец, Баян, стремясь прокормить разросшуюся орду, мог потребовать от антов дани – как позже требовал ее от дунайских словен.

Анты, представлявшие собой «бессчетные племена»,[589] когда-то «самые могущественные» среди «венедов»[590] и наводившие ужас на Империю, имели немало оснований надеяться на успех. Но с началом военных действий их князья «были поставлены в бедственное положение и против своих надежд впали в несчастье».[591] Авары имели возможность атаковать антов по всей границе – от днепровского Левобережья до Подунавья. При таком натиске отдельные племена-«княжения» не смогли бы соединить свои силы, тем более что до создания единой «монархии» антов было далеко. Первенствующий среди их равноправных князей – упомянутый ранее Мезамер, брат Келагаста, – только выделялся, обретая неформальное влияние. Его усиление было ускорено аварским нашествием. Но все-таки, в отличие от противника, единоначалием анты не обладали.

Каковы бы ни были причины поражения антов (а здесь мы неизбежно не сможем зайти дальше догадок), итог его ясен – «авары сразу же стали опустошать землю и грабить народ». Нашествие затронуло немалую часть антских территорий. Анты, «теснимые набегами врагов», вынуждены были искать мира. В качестве посла был избран, – едва ли на общеантском вече, скорее на совете «архонтов» – наиболее влиятельный из них, Мезамер.

Главной целью посольства было «выкупить некоторую часть пленных» антов. Однако миссия провалилась. Мезамер повел себя перед Баяном излишне смело – «изрек слова высокомерные и в чем-то даже наглые». За это он удостоился от греческого историка Менандра характеристики «пустослова и хвастуна». Тем более разгневан был победитель Баян. Каганским гневом воспользовался некий «кутригур, который был предан аварам» и «замыслил против антов весьма враждебное». Это лицо упоминалось где-то у Менандра ранее,[592] и не кажется излишне смелым предположение, что имеется в виду Заберган, добровольно покорившийся со своим племенем Баяну.[593] Если война с антами действительно была продолжением войны с утигурами, можно не сомневаться, что Заберган со своим племенем принял в ней самое деятельное участие, а то и приложил руку к ее разжиганию.

«Кутригур», по Менандру, сказал Баяну о Мезамере: «Этот человек приобрел величайшую силу у антов и может противостоять любым своим врагам. Следует поэтому убить его и затем безбоязненно напасть на врагов». Совет приближенного пришелся по душе разъяренному кагану. Мезамер немедленно был убит, и война возобновилась. Авары с новым рвением обрушились на антов. «Более, чем раньше, – пишет Менандр, – стали они разорять землю антов и не переставали порабощать жителей, грабя и опустошая».