Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Согласно «Повести временных лет», первой из относимых к кривичам групп на местах своего обитания появились полочане, жители Подвинья: «иные [славяне] сели на Двине и нареклись полочане, – речки ради, что течет в Двину, именем Полота».[497] От них, как говорится позже, пошли и смоленские (верхнеднепровские) кривичи.[498] Но при этом киевский летописец вовсе не говорит о псковско-изборских кривичах. Между тем огромное значение округи Пскова и Изборска для кривичской истории подтверждается и письменными источниками, и археологическим материалом.[499]

Вместе с тем представляется более чем вероятным, что сперва кривичи пришли все-таки на территорию современной Белоруссии. В то время ее земли населялись восточными балтами (археологическая культура Тушемли-Банцеровщины). Двигаясь вдоль речных артерий к северу от Припяти, славяне в первой трети V в. появились в Верхнем (Могилевском) Поднепровье. В этой порубежной между колочинцами и тушемлинцами зоне новые пришельцы сперва и осели.

Славяне, судя по всему, являлись последними обитателями древнего поселения Абидня. В трех километрах севернее славянские жилища появились на колочинском поселении Тайманово.[500] Где-то речь шла о вытеснении местных жителей, где-то – о мирном совместном существовании. Две славянских полуземлянки обнаружены западнее, на Нижней Березине, на колочинском селище Щатково.[501] Это уже явное свидетельство мирного сосуществования немногочисленных славян с балтами.

Славянская Европа V–VIII веков - i_024.jpg
Славянские курганы

Именно двигаясь вверх по Березине, славяне попали в верховья Вилии. Здесь имеется ряд тушемлинских поселений VI–VII вв. с ярко выраженными славянскими чертами. Особенно много славян жило на поселении Дедиловичи, домостроительство которого несет черты явно славянские. Здесь мы имеем дело с силовым «подселением», известным нам по пеньковско-колочинским материалам. Славяне брали в жены балтских женщин, о чем свидетельствует керамический материал (исключительно тушемлинская посуда).[502] Вместе с тем более типичным в этот период и в этом регионе являлось мирное сосуществование славян и балтов на одних поселениях. Поселение Городище характеризовалось смешением славян (составлявших до трети его населения) и балтов.[503] Поблизости, на селище Ревячки, также выявлено сочетание балтских и славянских приемов домостроительства. Славяне принесли в регион, заселенный тушемлинскими племенами, ряд новых элементов быта, воспринятых отчасти местными жителями (каменные жернова, ритуальные железные ножи и др.).[504] Это отражает процесс длительного взаимодействия двух этнических элементов в Днепро-Двинском регионе.

С Верхнего Днепра славяне, предки кривичей, еще в первой половине V в. попали в верховья Ловати. Эти земли, малонаселенная северная периферия тушемлинской культуры, и стали базой для дальнейшего славянского расселения. Здесь обнаружен один из древнейших длинных курганов (Полибино), инвентарь которого надежно отнесен к V в.[505] Здесь же находится селище Жабино, характеризующееся совместным проживанием славянского (культуры длинных курганов) и тушемлинского населения.[506] Их этого региона происходило расселение кривичей на север, в редконаселенные земли будущей Псковско-Новгородской земли. Местными жителями здесь были уже не балты, а прибалтийские финны. Их самоназвание отразилось в современном этнониме сету (близкая эстонцам группа в псковской округе) и в древнерусском обозначении прибалтийских финнов «чудь».

Основным для движения славян являлось направление вниз по реке Великой и далее по обоим берегам сообщающихся Псковского и Чудского озер. В ходе этого расселения они еще в начале VI в. достигли южной части бассейна реки Эмайыга на западном берегу, а на восточном берегу – реки Желчи.[507] Отдельные группы кривичей в V – начале VI в. удалялись на восток от основного массива – в верховья Луги (Замошье) и даже за Ильмень, до Белозерья (Варшавский Шлюз, Усть-Белая).[508]

Крупнейшим центром славянского расселения в регионе стало на том этапе Псковское городище (тогда еще неукрепленное). Здесь жили и пришлые славяне, и, в несколько большем числе, коренные жители – «чудь».[509] Совместное проживание и взаимное смешение славян и прибалтийских финнов в этих землях подтверждается также инвентарем и керамикой из самих длинных курганов.[510] Отношения между двумя одинаково пока немногочисленными группами населения складывались по преимуществу мирно. Псков (древнейшее славянское название – Плесков, «город на плесе [открытой части реки]») являлся общим племенным центром «чуди» и поселившихся бок о бок с ней кривичей. Находки на Псковском городище (в славянских жилищах) сосудов тушемлинского типа свидетельствуют о приходе с мужьями-славянами некоторого числа балтских женщин.

Таким образом, расселившись на балтских и прибалтийско-финских землях, кривич вступили в отношения своеобразного симбиоза с аборигенами. В землях «чуди» этот симбиоз носил более мирные формы. Однако и балтские племена установили со временем мирные контакты с пришельцами-славянами. О длительном взаимодействии кривичей с балтами (не только восточными), в том числе и после прихода на Псковщину, свидетельствует латышское название русских – krievs.[511]

Интерес представляет название племенного союза – кривичи. Оно произведено от личного имени «Крив». Последнее может быть понято как противопоставление эпитету бога Перуна («Правый»[512]). Таким образом, «Крив» вполне может относиться к богу Велесу, антагонисту Перуна в славянском «основном мифе». Уже говорилось о возможном «велесическом» характере праславянской религии, особенно на северной периферии.

Славянская Европа V–VIII веков - i_025.png
Пряжка. Культура длинных курганов

В мифологических и родословных преданиях белорусов, потомков кривичей-полочан, имя героя-первопредка – Бай (Бой). В мифе о сотворении мира Бай предстает как первый человек. Один из его сыновей, Белополь, – предок белорусов. Гигантские псы отца – Ставра и Гавра – помогают Белополю определить границы своих владений, прорыв реки Двину и Днепр.[513] Согласно другому преданию, Бай – древний князь, живший в Краснополье близ Дриссы (на Витебщине). Вместе со своими псами Ставрой и Гаврой он охотился по местным «густым лесам». От нескольких жен Бай имел сыновей – предков отдельных белорусских фамилий. Старший из них – Бойко (Белополь, в отличие от более позднего текста, не упоминается среди них вовсе).[514] Третье предание также помещает Бая (здесь – Бой) в Краснополье над рекой Дриссой. Бой – князь-богатырь, охотящийся в лесах по Дриссе со Ставрой и Гаврой. Псы одолевали любого зверя и защищали князя от разбойников. Бой установил поклонение им наравне с «важнейшими особами», а после смерти ввел дни их поминовения («Ставрусские деды»; обряд известен и на Минщине).[515] Смысл этого древнего праздника поминовения мертвых позволяет увидеть в Бае божество загробного мира в сопровождении демонических псов (подобно индийскому Яме). Первоисточник имени «Бай» – балтский, как и имен псов.[516] Литовское bajus ‘страшный’ может быть осмыслено как эпитет балтского бога подземного мира Велса, антагониста громовержца Перконса.

вернуться

497

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 6; Т. 2. Стб. 5.

вернуться

498

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 10 (ср.: Т. 38. С. 13); Т. 2. Стб. 8.

вернуться

499

Устюжский свод, отражающий Смоленскую летопись: ПСРЛ. Т. 37. 6371 г. (известие о том, что Изборск «был в Кривичах больший город»); Седов, 1982. С. 46 след.

вернуться

500

Седов, 1982. С. 40.

вернуться

501

Седов, 1982. С. 40.

вернуться

502

Седов, 1982. С. 36, 40.

вернуться

503

Седов, 1982. С. 36, 40 (угловые печи-каменки в наземных домах наряду с центровыми очагами в других; до трети строений – славянские полуземлянки).

вернуться

504

Седов, 1982. С. 40.

вернуться

505

Седов, 1982. С. 56.

вернуться

506

Седов, 1982. С. 58.

вернуться

507

Курганы Жеребятино, Светлые Вешки, Арнико (Седов, 1982. С. 51, 85), Линдора (С. 52).

вернуться

508

В Замошье найдено захоронение по архаичному, предшествовавшему длинным курганам обряду (Седов, 1982. С. 53). То же в Варшавском Шлюзе (Седов 1995. С. 213; о радиоуглеродной дате здешнего поселения сказано выше). Радиоуглеродная дата кургана из Усть-Белой – 490 ± 30 (Седов, 1995. С. 214).

вернуться

509

Судя по характеру жилищ и вещевых находок (см.: Седов, 1982. С. 57).

вернуться

510

Седов, 1982. С. 50–51, 54–55.

вернуться

511

См.: Седов, 1982. С. 53; Этнография восточных славян. С. 22.

вернуться

512

См.: Славянская мифология. С. 326 («Прове»); ср.: С. 234 («Крив»).

вернуться

513

Легенды и паданни. Текст № 94.

вернуться

514

Романов Е.Р. Белорусский сборник. Витбеск, 1891. Вып. 4. Текст № 33.

вернуться

515

Легенды и паданни. Текст № 294.

вернуться

516

Миллер В.Ф. По поводу одного литовского предания// Древности. Труды Московского археологического общества. 1880. Т. 8.

43
{"b":"249820","o":1}