– Черта с два!

– Тайтес, пожалуйста, следи за своей речью. – Гейти сделала ему замечание до того, как это успел сделать Астон. – Тайтес останется. Его это касается не меньше, чем меня.

Слова давались ей с трудом и были лишены каких-либо эмоций. Ей не хотелось встречаться с ним взглядом. Она не желала, чтобы он заметил, как глубоко она задета.

– Только на этот раз изволь сказать мне правду, Астон. Не заставляй меня проходить через весь этот ад еще раз. Не надо больше лжи, – прошептала она искренне.

– Да, и скажи нам на милость, почему ты не разрешил Теодоре взять нас сюда, чтобы мы жили в этом роскошном доме.

Он избегал смотреть на мальчишку. Он боялся, что если посмотрит на него, то не сможет удержаться и ударит. Он не сводил взгляда с Гейти, хотя она и не смотрела ему в глаза.

– Теодора не желала, чтобы вы жили здесь.

– Я не лгу. Дважды миссис Коннорс приезжала к Теодоре и просила ее забрать вас. Мне даже удалось получить согласие отца, но Теодора сказала «нет». Теодора была душевнобольной. Иначе и быть не могло. У нее не было и капли теплых чувств ни к тебе, ни к Тайтесу.

– Это неправда, Астон. Я прожила с ней восемь лет. Мы смеялись. Играли вместе. Почему ты так говоришь? Зачем пытаешься сделать нам больно? – спросила она, хотя внутренний голос напомнил ей о том, что она часто задавалась вопросом, отчего Теодора ни разу не приехала в приют навестить их.

Тайтес в ярости метался по комнате. Гейти с трудом могла пошевелиться. Она беспомощно моргала, кулаки и челюсти были плотно сжаты.

– Не слушай его, Эвелина! Он уже один раз одурачил тебя. Наверное, Теодора умоляла его, чтобы он разрешил ей взять нас к себе. Она хотела, чтобы мы были с ней с того момента, когда не стало папы и Джоша. Поверить ему? Нет, спасибо! Он наверняка виноват в ее смерти; это он и пытается скрыть! – выпалил Тайтес с горячностью.

Все старые чувства, которые Гейти оставила позади, снова всплыли на поверхность. Она всегда знала, что в смерти Теодоры было что-то еще, о чем ей не рассказывали, но она так была восхищена Астоном и так любила его, что позволила увести себя от того, что считала правдой. Она стала наступать на него.

– Не далее как прошлой ночью ты сказал мне... – Она запнулась, от глубины чувств голос ее сорвался. Она с трудом глотнула, вспоминая его слова; «Ради того, чтобы ты осталась со мной, я пошел бы и на подкуп, и на ложь». – Не надо больше лжи, Астон. Скажи мне правду.

Горло его сдавило, он попытался еще раз заслонить ее от боли.

– Ты не хочешь ее знать.

Гейти была на грани отчаяния, ей хотелось броситься на него и силой заставить все ей рассказать. Как он может думать, что она не хочет знать правду?

– Сейчас же, – только и смогла вымолвить она.

Лицо ее было отрешенным. Он тяжело вздохнул.

– Теодора нарочно упала с лестницы. Она хотела, чтобы ребенок родился мертвым. Она не желала, чтобы он жил. Когда она кричала от боли, она призналась, что упала не случайно. Она пыталась убить ребенка, но не себя.

Если раньше Гейти была в шоке, в ярости, то теперь казалась опустошенной. Горе переполняло ее. Как могла Теодора быть такой эгоистичной? Пускай она не желала, чтобы брат и сестра занимали место в ее жизни, но как могла она не хотеть свое дитя? Медленно она покачала головой.

– Нет, – прошептала она, не дыша.

– Лжец! – прошипел Тайтес, почти подпрыгнув на месте. – Мерзкий лжец!

Астон указал на Тайтеса пальцем. Глаза его сузились, но голос остался тихим.

– Не смей называть меня больше лжецом. Я устал это слышать. – Взгляд Астона переметнулся от Тайтеса к Гейти. – Ты хотела услышать правду. Я же предупреждал, что она тебе не понравится.

Гейти была не в силах вымолвить ни слова. Она закрыла глаза и сделала вдох: он причинил ей боль. Печаль переполнила ее. Она потеряла Астона. Она раскрыла перед ним душу, мечтала о будущем вдвоем с ним. Она любила его. Как мог он так поступить с ней?

– Ты ублюдок! Ты сделал ей ребенка, а потом убил их обоих! – снова заорал Тайтес.

– Нет! – Астон повысил голос. Он развернулся и снова указал пальцем в Тайтеса. – Твоя сестра была лживой, эгоистичной шлюхой, которая прикончила саму себя, пытаясь убить свое дитя!

Гейти рванулась, чтобы броситься на Астона с кулаками, но Тайтес опередил ее. Он размахнулся и ударил Астона в челюсть, отчего его голова откинулась назад. Астон сумел удержаться на ногах и нанес Тайтесу тяжелый удар под дых. Он закашлялся и согнулся пополам.

– Прекратите! – воскликнула Гейти, вставая между ними; ее била дрожь от страха, ярости и боли.

– Уйди с дороги! – прохрипел Тайтес, поднимая лицо – он был еще в согнутом положении. – Я убью его!

– Тайтес, прекрати это сумасбродство! – воскликнула Гейти, отталкивая его в сторону, когда он попытался пройти мимо нее. – Иди в конюшню и попроси Хэнка приготовить карету для нас. Мы уезжаем.

– Только я вначале...

Она дрожала так сильно, что еле держалась на ногах. Ей казалось, что с нее живьем сдирают кожу.

– Иди. Сейчас же. Я иду за тобой. Мы едем в Сиреневый холм.

После еще одного уничтожающего взгляда на Астона, Тайтес повернулся, чтобы уйти. Гейти заметила, что Альма, Джози и Мими стоят в дверях. Они расступились, чтобы пропустить Тайтеса. Она прочистила горло, надеясь придать своему голосу больше сил.

– Мими, иди собери маленький чемодан и жди меня на улице. Альма, Джози, вы извините нас? – Она не понимала, как ей удается оставаться такой вежливой.

– С вами все в порядке, мистер Астон? – спросил Джози.

Астон вытер уголок рта тыльной стороной ладони.

– В порядке. Делайте то, что велит Гейти. Слуги удалились, и после трех глубоких вдохов, которые совершенно не успокоили ее, Гейти повернулась лицом к Астону. Ей нужно было много времени, чтобы собрать все свои силы и сказать то, что должно было быть сказано, а потом покинуть этот дом. На подбородке Астона уже проступила багровая царапина. Она любила его и глубоко страдала, но ей пришлось сказать ему:

– Я не верю тому, что ты рассказал о моей сестре.

– Я знаю. Именно поэтому я не хотел говорить тебе правду.

– Мне придется уехать.

Он схватил ее за плечи; пальцы впились в кожу; сердце глухо стучало у него в груди, причиняя боль. В какое-то мгновение ему захотелось встряхнуть ее. Неужели не было никакой возможности избавиться от прошлого? Неужели то, что сделала с ним Теодора двенадцать лет назад, снова разобьет его жизнь? Неужели ему никогда не освободиться от ее мерзкой лжи?

– Нет. Черт возьми, Гейти, я не хочу разжалобить тебя, но, пожалуйста, перестань думать о том, что все это сделал я! Мне было семнадцать. Я не простил ее за то, что она сделала мне, но я совсем не желал, чтобы она или ее ребенок умерли такой смертью. Я сказал тебе правду о ее гибели.

– В какой раз? – спросила она мягко. – Сейчас или несколько недель назад? – Он судорожно глотнул воздух: ее слова попали в цель, но она не чувствовала победы. Да и как могла она ее чувствовать, когда даже сейчас хотела простить его, но была не в силах сделать это.

Она приняла холодный вид.

– Я теряюсь, чему верить. С каждым разом твой рассказ становится все запутаннее. Я думала, что могу доверять тебе, но теперь я не уверена в этом.

Астон медленно отпустил ее и отвернулся.

Не произнося ни слова, Гейти повернулась и вышла из комнаты.