Принц побледнел и часто задышал от волнения. Он больше не смотрел на меня – его вниманием овладела мать. Лайс успокоилась, грудь ее мерно вздымалась и опускалась, но слышались отчетливые хрипы. Как это связанно с внутренними заболеваниями, я не знала.

– Чем я могу тебе помочь? – спросил он у королевы, не надеясь получить ответ.

Волк торжествующе проник в меня. Я вздрогнула, но не выгнала его из себя, потянувшись, укрепила связь. Он понукал меня взять королеву за руку. Не обращая внимания на недоуменный вопрос принца, зачем я это делаю, я легко сжала пальцы королевы. Волк взял меня под свой беспредельный контроль.

Я шкурой ощущала смерть этой женщины, но не могла отказать вожаку в помощи, он изнывал от горя, наблюдая за страданиями невежественной суки. Наверное, он был ее щенком. Когда она коснулась пальцами иссохшей кожи, я ринулась вперед в умирающее тело. С трудом я смогла пробить высокие стены сознания старой женщины, она отчаянно сопротивлялась моим действиям, моей помощи, но вскоре затихла. Тело не просто пронизывала ужасная боль, оно буквально состояло из нее. Женщина давно мучилась этой болью, но никому не сказала об этом из своей стаи. Чувство сожаления давило на ее слабые виски, но она не могла уже ничего не исправить. Я чувствовала в ней горечь оттого, что она лишилась своих друзей, когда болезнь подступила к ней. Отослала из своей комнаты, чтобы те не ощущали запах гнили. Я знала, что сука обливалась пахучими жидкостями, чтоб другие не почувствовали этого и не заподозрили ее в слабости. Все ее чувства передались мне – она делилась своими воспоминаниями. Живот горел в адском огне, и постоянно хотелось пить. Жажда не просто сковывала горло, внутри нее будто все ссыхалось от недостатка воды. Глупая сука. Нужно было поесть целебных трав, тогда этого можно было избежать, но сейчас, как бы ни хотел этого вожак, исправить что-то невозможно. Старая женщина это понимала не хуже меня, поэтому с отчаяньем пыталась что-то прорычать щенку, но вожак не понимал ее невнятного скуления. Я раздраженно подтолкнула ее, но сука не отреагировала, но почувствовала мое стремление. Спустя некоторое время, она открылась мне, и я смогла дать ей немного сил. Женщина с силой молодой волчицы втянула воздух в грудь и решительно открыла отяжелевшие веки.

Я вернулась в не «отвергнутую», но тут же была выпровожена ею. Зарычала я уже в своем теле.

– Что ты сделала с ней? – оглушительно громко и яростно закричал принц. Для него все происходящее произошло за несколько секунд. Я своими глазами видела, как королева бьется в судорогах, пока волк помогал ей, ломал ее стены.

– Сынок, – достаточно уверенно сказала королева, и он потерял ко мне интерес.– Твоя невеста помогла.

Силенс посмотрел на меня со смесью благодарности и еще не остывшего гнева.

– Дала мне силы на этот последний разговор…

– Не последний! – по-детски запротестовал принц.

Королева некоторое время молчала, собираясь с данными моим телом, но сознанием волка, силы.

– Поверь мне, и поверь своей невесте – она сказала правду, я гнию изнутри, – призналась королева, не скрывая глубокой боли в своих словах. Сын дернулся вперед, но мягко положил свои пальцы на руку матери.

– Не говори так, – опять обиженно ответил принц на безрадостные признания королевы. – Можно что-нибудь сделать, я уверен. – Лайс печально улыбнулась.

Дыхание королевы стало прерывистым, ее муж хмурился и поглядывал на меня, но ничего не говорил. Я, вспомнив чувства королевы, быстро налила чая и поднесла к ее губам. Она признательно посмотрела на меня.

– Ты уже так много для меня сделала, – прошептала женщина.

– Но я ничего не делала, – возражение вырвалось самовольно.

– Нет, Эверин, нет, ты позволила мне быть спокойной. – Она прервалась, восстанавливая быстро тающие силы. – Спокойной насчет моего сына, – заключила она.

Я помрачнела, ведь мне вовсе не казалось, что я стану хорошей женой для ее сына, но переубеждать больную женщину не хватило духа. Тем более Силенс любовно глядел на мать, что разрушать его надежды вовсе не возникало желания.

– Король, – прошептала Лайс, он наклонился к ней.– Твое правление вышло долгим, победным и проигрышным. Смерть старшего сына сломила твой дух, и ты пал вместе с ним. Ох, Энтраст, ты совсем позабыл, что Ленс остался у нас, что он станет достойным королем. Ты тихо лелеял свою боль, считая, что только у тебя есть такие невыносимые страдания. – Она говорила прерывисто и медленно. – Теперь же ты должен понять, Энтраст, что он достоит стать королем.

– Мама! – прервал принц.

– Ох, Ленс, мальчик мой, не горюй так! – попыталась его успокоить Лайс. Вряд ли ей это удалось. Двадцатилетий сын смотрел на престарелую мать и не скрывал своего горя. Как же только он родился, подумалось мне, ведь уже тогда королева была немолода.

– Не надо говорить о смерти и безысходности, всегда есть выход! – упрямо произнес Силенс. Он не хотел примиряться с горькой правдой.

Королева слабо рассмеялась, но вряд ли этот скрипучий звук можно было назвать смехом при других обстоятельствах. Король непреклонно молчал, даже не ответив жене на ее слова, словно свои собственные у него кончились.

– Так говорил Ялдон, – печально выдохнула Лайс и погладила пальцем руку младшего сына.– Ты станешь не худшим королем, чем он…

– Разве это важно? – раздражение явилось противодействием подступающему горю.

– Конечно, важно, глупый, – как к малому ребенку, обратилась она к сыну.– Но я уверена, все буде прекрасно. – Королева остановилась и отдышалась. – Спасибо за эту уверенность твоей будущей королеве.

– Она даже еще не принцесса! – Протест короля прозвучал как-то абсурдно в этой интимной обстановке признаний.

– Молчал бы ты, Энтраст! – резко одернула его Лайс. Никто не ожидал такой силы в ее голосе.– Ты сам это прекрасно знаешь, ты ведь не зря хотел ее выбрать, хотя волхвы советовали отвергнуть.

– Что-что? – Силенс недоуменно вертел головой, поворачиваясь то к отцу, то к матери. – Какие волхвы?

– Советники, помогающие выбрать невесту, – на выдохе пояснила Лайс.– Они настаивали на отказе Эверин, но уверяли, что из Шорлен выйдет из рук вон плохая королева. Она разорит казну, сведет тебя в могилу раньше времени и развалит Королевство. Ее сила тщеславия слишком велика, а избалованность ненужное качество для королевы.

– Да, – подтвердил ее слабые слова Энтраст.– Но также они сказали, что не видят будущего Королевства Дейстроу в иных вариантах. Они редко его видят, – добавил он.

– И вы выбрали ее? – подытожил принц.

– Ты выбрал, Ленс, – тихо ответила мать.– Ты не знал нашего решения, ты нарушил традицию, но сделал правильный выбор.

Я дрожала от их слов, но чувствовала себя чужой в этой душной и тесной комнате. Хотелось бежать по земле, ощущая сильные лапы, ветер в шерсти и…

– Волхвы предсказали отцу Энтраста, что я рожу двух наследников. Больше они не видели ничего в будущем Дейстроу, их видения не стабильны и не всегда верны.

– Но… почему я о них ничего не знаю?

– Узнаешь, со временем, – заверил его отец.

Ощутив некий призыв от королевы, я вновь поднесла чашку к ее губам. Та жадно пила несколько минут.

– Но почему вы не обратились к лекарю? – робко спросила я. Принц вздрогнул от моего искаженного болью и страхом голоса. Я до сих пор частично разделяла страдания королевы, чтобы той было легче переносить разговор.

– Я не видела в этом смысла. Отрава шла изнутри, сделать что-то было просто невозможно.

«Ошибаетесь!» – хотела сказать я, но сдержалась, пожалев чувства принца. Королева поняла, что я знаю правду. Она не хотела себе помогать.

– Если бы я был в замке…

– Нет, Ленс, не смей винить себя! – грубо прервала его мать. – На то воля богов!

– Боги, – фыркнул принц.

– Да, мальчик мой, именно боги. – Не заметив усмешки в его словах, произнесла королева сдавленным голосом. Кожа ее бледнела, становилась практически серой, ближе к землистому оттенку.