– Герцог Фунтай! – начал Энтраст. Отец вытянулся по струнке. – Ваша дочь прелестное создание, но я ничего не знаю об ее образовании! – Тишина начала вступать в свои права в зале. – Не просветите ли нас, милорд?
– Конечно, ваше величество! – ровным голосом сказал отец, и легкая улыбка коснулась его губ. – Моя дочь получила должное образование, предписанное вашим законом, мой король! Помимо этого Секевра Эверин обучена обращаться с мечом, – пораженный шепоток прокатился по толпе, – охоте, а также научена ухаживать за лошадьми! – Толпа все громче проявляла свой шок. – Моя дочь сама воспитала своего коня Шудо, вот результат ее обращения с лошадьми. Она так же не скажет, что не умеет обращаться с землей. Эверин умеет делать все то, что доступно обычному крестьянскому ребенку. Вкупе с таким обучением, она успешно закончила занятия Королевского Списка.– Отец замолчал, полный гордости за меня. На лице короля появилось нескрываемое удивление, а также любопытство.
– Значит, юная герцогиня умеет вышивать и играть на каком-то музыкальном инструменте? – в голосе короля послышался неожиданный смех.
– Да, мой король. Эверин вышивает, поет и играет на арфе! – Я сокрушенно вздохнула. Зачем же отец сказал это? Как я ненавидела этот струнный инструмент, но таково было мое обучение. – Несколько картин в нашем доме написаны маслом и рукой моей дочери. Но еще больший вклад вы можете увидеть в моих садах, мой король, где Секевра Эверин с девяти лет занималась восстановлением очень редкой культуры вишни. Теперь каждую осень мы делаем лучшее варенье в герцогстве! – весело говорил отец. – Она умна, можете мне не верить, ведь каждый отец считает своего ребенка лучшим. Но я хочу быть честным с вами, мой король. Дочь моя очень упряма, у нее суровый нрав и непобедимая упрямость! – Лицо герцогини побелело в ужасе, а в глазах читался вопрос: «Зачем же это говорить?» – О, знаете, что она дела в детстве? Убегала от нас с матерью и ночевала в сене в конюшне! – Я едва не покраснела от слов отца, мне было очень стыдно. Я тоже не думала, что такое нужно рассказывать королю, но Энтраст лишь кивал с легкой улыбкой. Как будто он очнулся ото сна.– Поэтому моя дочь всегда предпочитала охоту урокам этикета, но с готовностью ловила каждое слово учителей. Она сложна, ею довольно трудно управлять, но, думаю, с возрастом юная герцогиня может использовать эти качества во блага своего народа, мой король. У нее храброе сердце, которое мечтает о свободе. Но долг для нее превыше собственных желаний. Она благородна. Я ей горжусь, несмотря на видимые недостатки.– Отец замолчал, давая понять, что закончил.
Я заметила, что едва дышу и пытаюсь отыскать в тростнике и траве на полу что-то непонятное и мне самой. Волнение не просто охватило меня, оно полностью властвовало в моей душе. Отец и вправду был честен с королем, он рассказал ему все то, что видел во мне.
– Что ж, герцог, я доволен вашими словами! – Толпа возбужденно загудела. – Свое решение я сообщу позже, перед подачей десерта! Музыка! – объявил король, и менестрели поспешно начали играть. Звуки разлились по бурлящему залу, и люди стали усаживаться за столы. Слуги как по волшебству начинали возникать возле них, подавая кушанья. Я застыла и не смела пошевелиться, ощущая на себе тяжелый взгляд короля. Отец потянул меня, понукая идти за собой, и я начала послушно передвигать ноги.
Отец вел меня, как маленького ребенка, незнающего куда идти. После он усадил меня за стол возле себя и матери и начал накладывать еду на свою тарелку. Наконец, оцепенение отпустило, и я смогла шевельнуться. Пальцы неуклюже взяли виноград, и я с наслаждением ощутила сладковатую прохладу ягодки во рту. Как-то сразу стало легче.
– Эв, ты в порядке? – спросил отец, впиваясь зубами в кусок сочного жареного мяса.
– Думаю, да, – я сказала это, чтобы успокоить его. – Но не считаю, что доживу до десерта, – уже себе под нос добавила я.
Напротив меня сидел молодой аристократ и с интересом наблюдал за тем, как я поглощала черный виноград. Взгляд его меня напрягал, я не привыкла, чтобы на меня так пристально смотрели, но парня это, по-видимому, абсолютно не смущало. Собравшись с духом, я дерзко вздернула подбородок и усмехнулась. Это действо возымело ожидаемый эффект. Я знала, что эта усмешка пугала даже здоровенных охотников, не то что какого-то избалованного мальчишку. Парень смущенно покраснел и с неистовством стал донимать свою соседку слева разговорами.
– Как думаешь, что ответит король? – услышала я тихий голос матери. Герцогиня была заметно взволнованна, впрочем, не больше, чем я.
– Не знаю, – пожал плечами отец, отвечая жене.
Его пренебрежение раздражило мать, и она, фыркнув, отвернулась к своему соседу справа, начиная флиртовать. О Боги, в который раз за этот бесконечный день подумала я.
Тело мое жаждало поскорее оказаться в постели и провалиться в беспробудный сон. Ноющие мышцы пробили стены моей защиты, и тупая боль обрушилась на сознание. Поморщившись, я начла ковырять ложкой ягодный пудинг и задумалась. Принц в замке, это я поняла из разговора старого лорда и леди. Но почему же тогда он не явился посмотреть на меня? Ну хорошо. Почему даже не позволил увидеть себя? Я разочарованно вздохнула.
Менестрели играли какую-то задорную песенку, и один из них вышел вперед. На мгновение музыка смолкла, но почти сразу полилась новая мелодия. Я узнала звуки арфы нашего менестреля, и, подняв голову, заметила его довольную улыбку. Старик явно наслаждался всеобщим вниманием. Онливан затянул задушевную любовную песню, и я кисло улыбнулась. Только его музыка могла так окончательно испортить мое настроение. Музыкант прекрасно знал, как я восхищалась его искусством, но как назло пел про любовь. Про то чувство, о котором думать я сейчас вовсе не хотела. Ведь здесь я нахожусь по зову крови. Крови.
Динео резко зазвенел во мне, и я начала озираться по сторонам. Еще никогда эта магия так отчетливо не звучала во мне – всегда мои способности были ничтожно малы. Но звон продолжался и расплывался по моему сознанию. Вертя головой, успеха я не добилась, так и не поняв, что же вызвало такую вспышку нездорового интереса. Внезапно я уловила запах лошадей, огня и людей, почему-то от этого мне захотелось ощетиниться и зарычать, но я упорно пробиралась ближе к большому каменному зданию. Обернувшись, я убедилась, что волк следует за мной, хотя так же недоволен тем, что мы делаем.
Я с ужасом втянула в себя воздух. Волк. Он передал мне свои чувства, я знала, что он неподалеку от замка. Но что им здесь надо? В лесу они могли напасть на меня из-за голода, но дикие животные не зашли бы в город так глубоко без какой-то определенной цели. Но, то, что волк позволил мне посмотреть, где он, настораживало еще больше. С огромным усилием я заглушила звон тревожного Динео и откинулась на спинку стула. Легкая дрожь сотрясала пальцы, которые тут же выпустили ложку. Она упала на стол, разбрызгав остатки растаявшего пудинга.
– Эв, ты в порядке? – повторил отец.
Я коротко кивнула и перевела взгляд на помост. Король слабо улыбался и что-то говорил жене. Возле его трона стоял человек, наверное, его советник, и смиренно ждал. Наконец, король замолчал, и мужчина принялся горячо говорить. Энтраст с улыбкой кивал на его слова, а королева лишь презрительно морщилась, потом задала вопрос и стала ждать. Советник не нашелся с ответом и лишь развел руками. Королева резко перевела на меня свой взгляд, и я застыла. Старая женщина долго-долго смотрела в мои глаза – сделала то, чего так и не смог добиться король. Лайс улыбнулась и одобрительно мне кивнула, я смущенно улыбнулась в ответ и поспешила посмотреть в другую сторону. Еще несколько раз за вечер я ощущала на себе внимание королевы, но не подавала виду.
Время для меня тянулось мучительно медленно, и мне хотелось схватиться за голову и убежать вон из зала. Все донимали меня глупыми вопросами. Почти каждого интересовало, как я могу фехтовать и охотиться. Многие считали, что это недостойное занятие для леди – это мнение по большей части принадлежало женщинам. Мужчины же восхищенно меня хвалили и спрашивали, какие трофеи я принесла в дом. Мои ответы заставили их опустить глаза от стыда, так как я сказала, что не считаю их денег в кошельках. Постепенно разговоры начинали меня угнетать, лишь самообладание позволяло улыбаться. Хотя лицо превратилось уже в подобие маски, потому что мышцы отказывались растягиваться в улыбке.
