– Ну, положим, – пожала Алиса плечами, стараясь казаться равнодушной.

– Возможно, я смогу помочь. Так что приходи завтра на «Грин-парк».

– Что же, как говорится, от такого предложения сложно отказаться, – ответила она одной из любимых фразочек Майка.

Все трое вышли на улицу вместе. Том нес ее пальто, а Питер – чемодан. На прощание Алиса помахала им, пока парни не исчезли из виду, спустившись обратно на «Бонд-стрит», чтобы потом, как они ей объяснили, поехать по Юбилейной в Западный Хэмпстед.

Прошел уже час с тех пор, когда она последний раз вспоминала о Кэтрин, Майке и о том, что теперь творится дома. И вот эти мысли вернулись. Алисе стало казаться, что встреча с Томом и Питером была всего лишь сном, от которого она внезапно очнулась. Снаружи светило яркое солнце, такое яркое, что оно слепило глаза. В Лондоне было жарко и пыльно. Даже воздух здесь сильно отличался от воздуха Челмсфорда: дизельное топливо, бензин, экзотический табак, восточная еда, а временами даже запах мочи.

Она отыскала отель. Миссис Арчер сказала, что «в наличии только комнаты для туристов», а все остальные зарезервированы муниципалитетом под размещение бездомных, большинство из которых – беженцы из Сомали и Судана. Произнеся это, хозяйка гостиницы шмыгнула носом, пожала плечами и добавила, что деньги есть деньги.

Все это было не совсем тем, что Алиса ожидала обнаружить в отеле «Блумсбери». Нет, она, конечно, догадывалась, что все будет более чем скромно, но не рассчитывала обнаружить здесь такую грязь. В атмосфере витало что-то сомнительное, что безуспешно пытались скрыть. Она спросила, где ее номер. Лифта не было. Поднимаясь по лестнице, Алиса встретила молодую женщину в хиджабе, из-под которого выглядывало прехорошенькое личико. Стайка из четверых детишек спускалась следом за ней. Номер оказался крошечным, с односпальной кроватью. Кроме шкафа, в нем стояло лишь небольшое кресло. Окно было узким и не открывалось. После обеда в дешевой забегаловке на Нью-Оксфорд-стрит скрипачка легла на кровать, укрывшись странными, никогда прежде не виданными ею простынями из фиолетового синтетического трикотажа. Ей казалось, что каждый ее волосок, каждая складка кожи, каждый ноготь так и стремятся зацепиться за эти наэлектризованные лоснящиеся нити. Она ворочалась, и ей представлялась Кэтрин, лежащая в своей кроватке рядом с одиноко спящим Майком.

Около пяти утра Алиса решила бросить свою музыку и вернуться к ним, изобразив свой побег как результат послеродового невроза. С этим она и заснула. Затем, проснувшись в девять утра, женщина обнаружила, что, оказывается, не все отели предлагают постояльцам завтрак. В кафе, где она ужинала накануне, нашлись кофе и пончики. За чашкой слабого, горчащего кофе она вновь вернулась к ночным мыслям о возвращении домой. Так и не допив кофе, Алиса убедила себя упаковать вещи и отправиться на станцию «Холборн», а оттуда на «Ливерпуль-стрит».

Схема лондонской подземки, которую мы можем увидеть в каждом вагоне и на каждой станции, на обороте каждого путеводителя и на салфетках, продающихся в Лондонском музее транспорта, на плакатах, календарях и во множестве других мест, считается своего рода шедевром.

Она была нарисована Генри Беком и впервые напечатана в 1933 году. Компания Лондонских Подземных Перевозок заплатила чертежнику пять гиней, то есть пять фунтов и двадцать пять пенсов. С того времени схема была воспроизведена несколько миллионов раз и послужила образцом для схем метро всего мира. Последняя схема за подписью Генри С. Бека в нижнем левом углу вышла в 1959 году.

Современная версия схемы получила от компании отвратительное название: «Планировщик поездок». Она превратила изящную дорожную паутину в геометрически правильную решетку. Некоторые говорят, что если поместить ее на крышу, то можно перепутать с телеантенной.

А ведь линии подземки совершенно не похожи на идеально прямые улицы Манхэттена. Они не разветвляются под острыми углами, не образуют безупречные овалы. Настоящая схема метро, особенно в центре, напоминает, скорее, плывущего дельфина: Элдгэйт – нос, Олд-стрит – лоб, Кингс-кросс – макушка, Пэддингтон, Уайт-сити и Актон – спина, Илинг-бродвей – хвост, а станции Кенсингтона – подбрюшье. Остальные ответвления похожи на грациозные щупальца, словно морское млекопитающее стремится превратиться в медузу, тянущую свои конечности к графствам Хартфордшир, Эссекс и Суррей. Одно щупальце добралось даже до Хитроу.

Линия Метрополитен, основанная в 1863 году, достраивалась на протяжении всех шестидесятых и семидесятых годов, а потом еще в 1882-м и 1884-м. Строительство линии Дистрикт, начатое в 1865 году, продолжалось до 1902-го. Новые станции Центральной линии, открытой в 1900 году, появились в 1908-м, 1912-м, 1920-м и 1946–1949 годах. Кольцевая строилась с 1860 по 1884 год и позже была названа Внутренним Кольцом.

Северная линия берет свое начало в 1890 году. В двадцатом веке, к 1941 году, на ней появляются новые станции. В 1903–1907 годах удлиняется линия Пикадилли, в том числе строится новая конечная станция. Строительство линии продолжалось в течение сорока лет, с 1933 по 1971 год. Единственная линия, целиком и полностью проложенная в последнее время, – это Виктория, открытая в 1971 году, тогда как, например, Юбилейная, завершенная к 1979 году, только в малой части относится к современности. Все остальное на ней – это старая линия Бейкерлоо, перестроенная еще в 1905–1915 годы.

С конца семидесятых годов двадцатого века Доклендское легкое метро отделилось от основного метрополитена и стало обслуживать восточный берег Темзы.

Около одиннадцати Алиса вместе со скрипкой была на станции «Грин-парк». Она сразу же нашла Тома Мюррея, благодаря звукам флейты, донесшимся до нее еще на эскалаторе.

– Я думал, ты уже не придешь, – улыбнулся флейтист.

– Я и сама так думала, – ответила молодая женщина. – Собиралась вернуться туда, откуда пришла.

Том пытливо посмотрел на нее, но, так и не дождавшись продолжения, представил ей своего нового компаньона. Его звали Олли, и он тоже был гитаристом, но, как объяснил Том, этот музыкант играл в метро в последний раз, так как уезжал жить во Францию.

– Все вечно куда-то уезжают, – пожаловался Мюррей.

– Боюсь, я тоже скоро уеду, – вздохнула скрипачка. – Мне придется. Не могу больше оставаться в этой помойке.

Том запел, и они стали аккомпанировать ему. Алиса посоветовала новому другу спеть серенаду из «Дона Жуана» Моцарта. У них не было мандолины, но гитара Олли отлично ее заменила. Мюррей пел, умоляя возлюбленную не быть жестокой, подойти к окну и позволить ему взглянуть на нее. При этом он смотрел на Алису, а не на слушателей.

Ей было немного неловко, но окружающим спектакль явно понравился. Целый водопад монет хлынул в гитарный чехол, и среди них были даже фунтовые. Алиса была невысокого мнения о собственном голосе – неустойчивом сопрано, но когда Том предложил спеть дуэт Дона Жуана и Церлины, согласилась. На словах «Là ci darem la mano»[10] флейтист протянул ей руку, но его партнерша сделала вид, что не заметила этого. Все яростно захлопали. Олли собрал деньги. Вышло около пятнадцати фунтов.

– Мы обычно приносим поесть с собой и отправляемся перекусить в парк, – сказал Мюррей, – но сегодня решили пойти вместе с тобой в кафе.

– Вы же думали, что я не приду, – удивилась скрипачка.

– Шансы были пятьдесят на пятьдесят. Но я надеялся.

Они отправились в закусочную, наподобие той, в которой когда-то работал сам Том. Играя в метро, он зарабатывал достаточно, чтобы позволить себе бросить подобную работу. Алиса подумала, что жить так, как они, означает жить одним днем. Сама она не работала ни дня, ее всем обеспечивал муж. Когда принесли кофе, Том рассказал ей о «Школе Кембридж» и предложил туда переселиться.