– Он считает, что будет только справедливо, если вы будете знать, откуда эти деньги и почему вам их платят.

Роб и Триш молча обдумывали услышанное, но на их лицах было море эмоций. Было видно, что Роб считает, что это именно тот, единственный шанс в его жизни, а Триш пытается проанализировать все детали, чтобы уговорить себя во все это поверить. Калли знала, что семья находится в кризисе и что она только что бросила им спасительный канат.

– Эти убийцы, о которых вы сказали, – заговорила наконец Триш. – Ваш босс убьет их в любом случае?

– Да. Но не ранее, чем кто-то согласится взять деньги.

– А если мы откажемся?

– Никаких проблем. Я пойду дальше по списку.

– А этот человек, которого собирается убить ваш босс, – уточнил Роб, – не может случиться так, что это кто-то из наших знакомых?

– А вы что, знакомы с убийцами?

Калли почти слышала, как в головах Роба и Триш ворочаются тяжелые мысли, пока они безотрывно смотрят на кейс с деньгами. Калли очень нравился именно этот момент – нравилось, что они всегда сначала сопротивляются. Но она хорошо знала, чем все это закончится. Они будут сопротивляться до последнего, пока наконец не согласятся и не возьмут деньги.

– Похоже на один из спецвыпусков «А как бы вы поступили?»[3] – сказала Триш, которая никак не могла отделаться от ощущения, что все это грандиозный розыгрыш.

– Послушайте, у меня не так много времени, – произнесла Калли, посмотрев на часы. – Вы слышали условия сделки, я ответила на ваши вопросы, а теперь хочу услышать ваш ответ.

Эти слова заставили эмоции взлететь до максимума.

Триш побледнела. Она наклонила голову вниз и прижала пальцы к вискам, как будто у нее началась сильная мигрень. Когда она подняла глаза, они были полны слез. Видно было, что она пытается убедить саму себя.

Роб был в панике. Его намерения не оставляли никакого сомнения – он сверлил Триш умоляющим взглядом.

Калли поняла, что они у нее в руках.

– Я даю вам десять минут, – коротко сказала она. – Сейчас я надену свои наушники, и вы сможете поговорить друг с другом, но прошу вас все время оставаться у меня на глазах.

– А почему вы так уверены, что мы не свяжемся с полицией после того, как вы уйдете? – спросила Триш измученным голосом.

– Хотела бы я послушать этот разговор, – рассмеялась Калли.

– Что вы хотите сказать?

– Вы что, думаете, что в полиции вам поверят? Или позволят вам оставить у себя этот кейс с деньгами после того, как вы им все расскажете?

– Мы у вас первые или вы уже проделывали это раньше? – спросил Роб.

– Это мой восьмой кейс.

Они опять посмотрели друг на друга, а потом Роб протянул руку, как будто хотел пощупать банкноты.

– Не пойдет, – улыбнулась Калли и закрыла крышку.

– И сколько же людей взяли деньги? – продолжал задавать вопросы Роб. На его верхней губе выступили капельки пота.

– Вот этого я вам не могу сказать.

– А почему нет? – спросила Триш.

– Это может повлиять на ваше решение и поставить под угрозу весь эксперимент. Послушайте. Мне кажется, вот что вам надо знать: когда кто-то принимает деньги, мой босс воспринимает это как благословение одного из членов общества на убийство убийцы.

– Это сумасшествие. Это какое-то сумасшествие, – прошептала Триш, как будто боялась поверить во все происходящее.

– Люди ведь каждый день умирают, – заметил Роб. – И они умрут в любом случае, возьмем эти деньги мы или кто-нибудь другой.

Триш посмотрела на него отсутствующим взглядом – ее мысли были где-то далеко-далеко.

– Они в любом случае отдадут эти деньги кому-то, – пояснил Роб, – так почему не нам?

– Это просто невероятно, – произнесла Триш, – нет?

– Возможно, – ответила Калли, надевая наушники, – но деньги и предложение абсолютно реальны.

– А вы, мистер Крид? – спросила женщина.

– Простите? – произнес я, поднимая глаза от миски.

– Чем вы зарабатываете себе на жизнь?

– Помимо того, что готовлю шоколадные кексы? Еще я работаю в «Хоумленд секьюритиз».

Ее звали Патти Фелдсон. Она проводила обследование социально-бытовых условий, как часть процесса усыновления. Моя дражайшая половина, Кэтлин Грэй, надеялась удочерить шестилетнюю обожженную девочку, которую звали Эдди Доуз. Эдди была единственной выжившей в пожаре, который унес жизни ее родителей и сестры-двойняшки. Мисс Фелдсон наблюдала, как Эдди и Кэтлин играют в куклы, сидя на ковре в гостиной. Удовлетворившись качеством их взаимодействия, она обратила свое внимание на меня.

– У вас есть ваша карточка? – спросила Патти.

– Конечно. – Я достал из заднего кармана бумажник и вынул из него карточку, которую только что напечатали специально для этого случая. Ее я протянул социальному работнику.

– Донован Крид, специальный агент, «Хоумленд секьюритиз», – громко вслух прочитала женщина и улыбнулась. – Что ж, не так уж много. Хотя звучит достаточно таинственно и интригующе. Вы, наверное, много путешествуете, мистер Крид?

Я задумался, что бы произошло, если бы она узнала, что я убийца на службе у государства, который подрабатывает тем, что иногда убивает по заказам бандитов и одержимого карлика-убийцы по имени Виктор.

– Да, иногда мне приходится путешествовать. Однако моя работа далека от тайн и совсем лишена интриг. В основном я занимаюсь тем, что опрашиваю людей.

– Подозреваемых в терроризме?

Пластмассовой лопаточкой я выложил тесто в сковородку Кэтлин и ею же написал сверху имя Эдди, а потом поставил сковородку в духовку.

– Владельцев квартир, бизнесменов средней руки и всякое такое. – Закрыв дверцу, я установил таймер на сорок минут.

– А какая начинка в кексе? – спросила женщина.

Меня так и подмывало ответить «марихуана», но Кэтлин предупредила меня, что шутить с этими людьми не стоит. Процесс усыновления уже подходил к концу, и я был полон решимости помочь ей всем, чем смогу.

– Помните такую актрису, Кэтрин Хэпберн? – ответил я вопросом на вопрос.

– Простите?

– Я готовлю по ее рецепту. Случайно нашел его в старом номере «Сатердей ивнинг пост».

– Ах, вот как, – произнесла женщина. – Не поделитесь со мной?

– Считайте, что уже поделился.

Изучение социально-бытовых условий – это целый ряд встреч, которые являются неотъемлемой частью процесса одобрения усыновления ребенка. Кэтлин уже предоставила все свои личные документы, прошла проверку на связь с криминалом, выдержала все личные интервью и предоставила необходимые рекомендательные письма. Но по процедуре требовалось, чтобы хотя бы одна из встреч прошла в доме будущих родителей и в присутствии всех, кто там проживает (Кэтлин) или ночует (я).

Патти Фелдсон не собиралась подходить к этому слишком педантично. Она уже составила положительное мнение о способности Кэтлин растить удочеренную девочку. Оставалось только выяснить, что за человек был «друг» хозяйки. Она уже знала, что у меня есть собственная дочь, которая жила с моей бывшей в Дарнелле, штат Западная Вирджиния. Если в своих расследованиях она пошла чуть дальше, то наверняка выяснила, что, хотя я и поддерживал свою дочь в моральном и материальном смысле, мне никогда не удавалось провести вместе с Кимберли столько времени, сколько было нужно.

Патти придвинулась ближе ко мне и внимательно посмотрела мне в глаза. Понизив голос, она сказала:

– Между папой и приходящим отцом есть большая разница.

Понятно, подумал я, необходимые раскопки произведены.

– Мне пришлось самому выучить этот урок в прошлой жизни, – ответил я. – Вам это может показаться смешным, но именно Эдди заставила меня пересмотреть мои отношения с Кимберли, и сейчас мы с дочкой ближе, чем когда-либо.

Патти кивнула. Мы немного помолчали, ожидая, кто из нас заговорит первым. Если вам это интересно, то заговорила она.

– Эдди превратилась в девочку, которой необходимо особое внимание, – заметила Патти. – Она перенесла серьезные эмоциональные и физические травмы, и теперь ей понадобится особый уход.