Лифта не было. На пятый этаж вела длинная крутая лестница. «Возможно, Фусако ещё там?» — не спеша поднимаясь наверх, подумал Куросима, у него было такое чувство, будто он шаг за шагом приближается к тайне Фукуо Омуры.

Наконец узкий коридор пятого этажа. В начале коридора друг против друга помешались офисы какого-то захудалого адвоката, не имевшего клиентуры, и землячества, где, видимо, никто не бывал. Обе двери были наглухо закрыты. В коридоре стояла мёртвая тишина. Кроме обливающегося потом Куросимы, тут никого не было.

Лаборатория Тангэ находилась по правую руку в самом конце. Помещение, видимо, выходило окнами во двор. Незаметно для себя Куросима стал крадучись приближаться к лаборатории и, наконец, остановился перед, старой, обшарпанной дверью.

Она тут же отворилась, словно его поджидали.

Тангэ впился в него своими узенькими, колючими глазками. Старик из бюро пропусков, несомненно, предупредил его по внутреннему телефону.

«Тьфу ты чёрт! Пробирался крадучись, как начинающий детектив», — раскаивался в душе Куросима.

— Извините, что я к вам так неожиданно, — кланяясь, сказал он Тангэ.

— Вот именно неожиданно, — насмешливым тоном отвечал тот. На лице его не было и тени улыбки. — А я собрался уходить.

Куросима вслед за хозяином вошёл в помещение. Почти у самой двери за столиком сидел средних лет мужчина с небольшими усиками. Дальше у самого окна работала молодая женщина с землистым лицом. Оба на мгновение подняли глаза на Куросиму, но на поклон не ответили. В комнате стоял облезлый гарнитур, какие обычно бывают в приёмных. На стене висела подробная карта Азии. Книжный шкаф, в котором было всего несколько книг и папки с делами, и старинная плетёная ширма отгораживали полутёмный угол. В комнате царила гнетущая атмосфера зловещей таинственности.

Фусако тут не было. Сев на диван, Куросима искоса глянул на ширму, за которой стоял стол — за ним, по-видимому, работал сам Тангэ.

— Не беспокойтесь, там никого нет, — сказал Тангэ, словно читая мысли Куросимы. Он оказался более проницательным, чем можно было предполагать. Куросиме ничего не оставалось, как перейти в контрнаступление. Он спросил:

— К вам не приходила Фусако Омура?

— А, та молоденькая? — как ни в чём не бывало отозвался Тангэ. — Да, она только что ушла. — И весело продолжал: — Вы, видно, тоже считаете её подозрительной? Она ведь и мне тогда пробовала втереть очки, будто подпоручик Угаи её брат. Но у меня такие номера не проходят. А сегодня она одна приходила сюда и пыталась заключить со мной сделку. Ничего не скажешь, девица на редкость смелая!

— Сделку? Она так и сказала?

— Что за ерунда! Какой шпион скажет вам такое прямо!

— Шпион?

— Несомненно. Подпоручик Угаи недурно поработал и пограничной зоне Таи, вот она и хочет получить информацию.

— Какую информацию?

— Как какую? — с досадой парирован Тангэ. — О том, какую военную помощь оказывают американцы армии Носавана, принадлежащего к группировке Бун Ума. Ничего удивительного. Она ведь коминтерновский шпион!

— Коминтерновский шпион?..

Отжившее свой век выражение ошеломило Куросиму. Неужели она и правда игрушка к чьих-то руках?.. Да нет, чепуха! Утверждение Тангэ весьма проблематично.

— Но я надеюсь, господин Тангэ, вы не пошли на эту сделку?

— Что за вопрос! Конечно, нет. — И, понизив голос, будто он собирается поведать важный секрет, Тангэ добавил: — Разве я могу так легкомысленно передать в руки врага результаты самоотверженной патриотической деятельности подпоручика Угаи на протяжении семнадцати лет?

— Какие результаты?

— Я имею в виду точнейшую информацию о ходе гражданской войны в Лаосе. Подпоручик Угаи до мозга костей японский военный. Его интересовало не только проникновение в Лаос коммунистического Китая и Советского Союза, но и секреты американской армии, а с ней нас объединяет борьба с коммунистами. Вам непонятно? В такое время — это для бывших японских офицеров аксиома — надо отчётливо представлять себе, какой должна быть наша новая армия. Подпоручик Угаи тут может во многом помочь. Не потому ли он нелегально вернулся на родину под вымышленным именем?

— Значит, этот человек — шпион-двойник? Если Фукуо Омура — подпоручик Угаи, то это прямо противоположно утверждению надзирателя Соратани. И он вовсе не шпион китайских коммунистов, намеревающийся установить контакт с коммунистами в Японии, а, наоборот, их враг.

— Да, но заметьте, — покраснел от злости Тангэ, — хоть он и был шпионом-двойником, он патриот.

Куросима не ответил. Ему показалось, что Тангэ увиливает от прямого разговора о Фусако. Что за фрукт этот Тангэ? И кого он корчил из себя, когда, напялив мундир, сверкая золотом аксельбантов, отдавал команды Фукуо Омуре?

— А о чём с вами говорила Фусако Омура? — вернулся он к начатому разговору.

— Ты-то знаешь смысл японской фразы, которую сболтнул тот человек? Вряд ли. Ну, а она во что бы то ни стало хотела это у меня выведать. Прикинулась простушкой и говорит если, мол, я смогу убедиться, что те загадочные слова подтверждают правильность вашего заключения, что это подпоручик Угаи, тогда я поверю, что он мне не брат.

— Какие слова? «Виднеется жар…»

— Ей я, конечно, ничего не стал говорить, — вместо ответа сказал Тангэ.

— Но ты ведь мне поможешь?

— А вы сомневаетесь? — как бы стараясь рассеять это недоверие, ответил Куросима.

— Да нет, начальник отделения сказал, что он дал тебе указание помогать мне. Так вот…

Тангэ неуклюже поднялся и подошёл к карте Азии. Девица с нездоровым лицом тут же принесла ему бамбуковую указку. Тангэ очертил указкой кружок на том месте, где был обозначен Индокитайский полуостров.

Его движения были исполнены самоуверенности. Затаив дыхание, Куросима с интересом следил за указкой. Хотя Тангэ и заручился солидными рекомендациями, они его не очень связывали. Начальник отделения только предупредил Куросиму, чтобы он был поосторожней. Описав круг, указка Тангэ, словно ястреб, вцепившийся в добычу, воткнулась в какую-то точку на карте.

— Вот здесь!

— Это что, северо-восточнее главного города Лаоса Вьентьяна? — спросил Куросима.

— Да. На карте она не обозначена, но северо-восточнее Вьентьяна проходит дорога номер тринадцать. В двадцати километрах от города Луанг-Прабанг есть пункт Сарапукан, где дорога номер тринадцать пересекается с дорогой номер семь. Если двигаться по дороге номер семь восточнее Северного Вьетнама, то попадёшь в Синг-Куанг. Как раз на середине пути между Вьетнамом и Синг-Куангом, вот здесь, в самых горах… — Тангэ отнял указку и снова ткнул ею в эту точку. — Называется это место Plaine des jarres. Французское название. Я там часто проезжал в начале войны и хорошо знаю эти места. Куросима молчал.

— Сорок лет назад один французский археолог нашёл здесь кувшины — jarres — эпохи неолита. И место стало называться Plaine des jarres, то есть Долиной кувшинов.

— «Виднеется жар»… Значит, он недавно проходил через эти места и во сне проговорился?

— Точно. Хоть ты и возишься с иностранцами, но в международной обстановке, видно, не очень разбираешься. Так вот что я тебе скажу. В Долине кувшинов сейчас база прокоммунистического Патет-Лао и главаря мятежной армии капитана Конг Ле, связанного с Объединённым фронтом.

— Верно, — сказал Куросима. Однако его недоверие к Ундзо Тангэ всё усиливалось. «Дай-ка я позлю его», — подумал он и продолжал: — Положим, в Долине кувшинов действительно происходит концентрация коммунистических сил. Но если даже Омура побывал в этих местах, служит ли это доказательством, что он и есть подпоручик Угаи?

— Я посылал подпоручика Угаи и знаю, что говорю, — взмахнув указкой, отрубил Тангэ.

Зазвонил телефон. Мужчина с усиками снял трубку и позвал:

— Господин директор! Господин директор! Вас к телефону.

В этой странной и загадочной комнате, казалось, было только два живых существа — Ундзо Тангэ и телефон.

Не обращая внимания на мужчину с усиками, Тангэ почти выкрикнул: