– Теперь я понимаю вашу скрытность, мистер Пендрил, – ответила гувернантка. – Я уважаю ваш выбор.

– Увы, состояние миссис Ванстоун так и не позволило мне оформить законный документ. Если бы выжил новорожденный мальчик, рожденный уже в законном браке, он унаследовал бы все состояние мистера Ванстоуна. Но смерть ребенка уничтожила последние проблески надежды. Теперь единственным законным наследником становится брат покойного – мистер Майкл Ванстоун. Ему отойдут все восемьдесят тысяч фунтов.

– А другие родственники? Есть ли надежда, что часть денег достанется человеку, более склонному позаботиться о дочерях мистера Ванстоуна?

– Других родственников нет. Ни дедушки или бабушки умершего младенца с любой стороны, ни сестер или братьев мистера или миссис Ванстоун. Все умерли еще раньше. Есть кузены девушек: сын и две дочери старшей сестры мистера Ванстоуна, супруги архидьякона Бертрама, сама она умерла несколько лет назад. Но их близость по крови уступает родству Майкла Ванстоуна. Он оказался ближайшим родственником. Придется смириться с горькой правдой, мисс Гарт. Дочери мистера Ванстоуна становятся никем: ни денег, ни имени, если только дядя не проявит милосердие к ним.

– Жестокий закон, мистер Пендрил, жестокий закон христианской страны.

– Жестокий, мисс Гарт, это правда. Я вовсе не склонен одобрять законы Англии по поводу незаконных детей. Напротив, я считаю его настоящим позором. Он перекладывает грехи родителей на невинных детей, он поощряет злодейство в отношении сирот, и все это от имени морали и религии. В других христианских странах закон милосерднее, он автоматически присваивает официальный статус детям, рожденным до брака, если родители все же заключили его впоследствии. Но тут мы ничего не сможем поделать. Меньше чем через час я вернусь в Лондон. Там я должен сразу составить письмо мистеру Майклу Ванстоуну, и я, естественно, включу в него просьбу о милосердии к детям покойного. О результате я вас проинформирую как можно скорее. Не будем терять надежду.

– Надежду? На Майкла Ванстоуна?

– Да, надежду, что время смягчило его, что он не держит зла на детей брата. Он уже старик, ему остается не так уж много времени. С момента ссоры минуло тридцать лет. Да и обстоятельства гибели брата столь ужасны.

– Постараюсь думать, как вы, мистер Пендрил, буду надеяться на лучшее. Как скоро придет ответ?

– Полагаю, очень скоро. Единственная задержка – уточнить, где именно на континенте проживает мистер Майкл Ванстоун. Но это совсем простая задача.

Адвокат взял шляпу со стола, на котором осталось последнее письмо несчастного Эндрю Ванстоуна и его бесполезное теперь завещание. После короткого колебания мистер Пендрил взял их и протянул мисс Гарт.

– Это поможет вам поговорить с девушками и все объяснить им. Они должны знать, что отец искренне заботился о них. Пусть прочитают его трогательное и взволнованное письмо, а также узнают об условиях завещания. Им будет горько узнать об обстоятельствах своего рождения, но они не должны никого винить в этом. Лично я сделал бы многое, чтобы помочь им, мне так жаль, что я оказался бессилен.

Мисс Гарт приняла бумаги и попрощалась с адвокатом. Ясный солнечный день не рассеивал мрак в ее душе. Она должна была раскрыть правду своим воспитанницам. Не было еще в ее жизни такого тяжелого дня.

Мистер Пендрил покинул дом Ванстоунов в час пополудни. Мисс Гарт в одиночестве сидела за столом, пытаясь обдумать все новости, обрушившиеся на нее в этот день.

От напряжения мысли путались, она никак не могла определиться ни со своим положением, ни с обстоятельствами. Наконец она открыла и вслух прочитала последнее письмо мистера Ванстоуна. Это помогло ей сосредоточиться. Звук собственного голоса нарушал тягостную тишину, а искренность и волнение автора, еще не знавшего о надвигавшихся трагедиях, заставляли сердце сжиматься от боли. Наконец, она дошла до строк, посвященных ожидаемому браку Магдален и Фрэнсиса Клэра.

Значит, именно это решение заставило его открыть тайну перед старшим мистером Клэром. И это запустило череду событий, которые привели к смертям. Поэтому он послал за адвокатом, а поездку к мельнику, запланированную на субботу, второпях перенес на пятницу – и это стало причиной его гибели, погубившей и его жену, и младенца-сына. И теперь отчаянное положение его дочерей. В первый раз она увидела всю картину.

Но как рассказать обо всем девушкам? Прошла лишь неделя с момента смерти их отца и матери. Кто осмелится сказать им, что они теперь незаконнорожденные, лишившиеся будущего? Бедная женщина слишком любила их. Нет, лучше пока хранить молчание. Пусть они предаются чистой печали хотя бы еще несколько дней.

Она вышла из комнаты с завещанием и письмом в руках. Естественная человеческая жалость запечатала ей уста, она предпочитала сейчас не заглядывать в будущее. В зале она остановилась и прислушалась. Ни звука. Она поднялась на второй этаж, на пути к своей комнате она миновала дверь в спальню Норы. Оттуда доносились голоса сестер. После недолгого колебания мисс Гарт развернулась и спустилась назад, в холл. Нора и Магдален знали о том, что она встречается с мистером Пендрилом. Разве не будет выглядеть подозрительно, если после этого она уединится у себя? Выдержка, не покидавшая ее ни при каких обстоятельствах, требовала разумного решения, но задача перед ней стояла непосильная.

Она вышла в сад и прошла к скамейкам и столу в тени деревьев, чтобы выиграть время для раздумья. В прошлом она часто сидела здесь вместе с миссис Ванстоун и Норой, в то время как Магдален играла с собаками на траве. Теперь она была одна – завещание и письмо лежали перед ней на столе. Она спрятала лицо в руках, пытаясь набраться отваги.

Вдруг ее посетила мысль: а что, если мистер Пендрил сам напишет Норе и Магдален, полагая, что она уже все им рассказала. А если понадобится быстро покинуть дом? Она подняла голову и беспомощно стукнула рукой по столу.

– Господь, помоги мне, – проговорила она. – Как я смогу им все рассказать?

– Не надо им ничего рассказывать, они уже все знают, – раздался голосок у нее за спиной.

Мисс Гарт испуганно вскочила и оглянулась. Перед ней стояла Магдален. Именно она и произнесла последнюю фразу. Лицо ее было белым, как мел, а серые глаза сейчас напоминали льдинки.

– Мы все уже знаем, – повторила она ровным, размеренным тоном. – Дочери мистера Ванстоуна теперь никто, закон бессилен и оставляет их на милость дяди.

Она повторяла слова юриста, но в глазах ее не было слез, голос ее не дрогнул. Мисс Гарт оперлась на скамью, голова ее закружилась, так что пришлось на мгновение закрыть глаза. Магдален поддержала ее за руку, а потом холодными губами поцеловала ее в щеку.

– Вы подслушивали? – только и смогла выговорить гувернантка. – Но как?

– Мы стояли под окном кабинета.

– Все время?

– От начала до конца.

И эта юная девушка, всего неделю назад ставшая сиротой, выслушала ужасные новости, ничем не выдав себя, не шелохнувшись? Разве что на мгновение дрогнув – вероятно, это и показалось гувернантке шелестом листьев!

– Не пытайтесь сейчас говорить, – сказала Магдален чуть мягче. – Не смотрите на меня так. Что дурного я сделала? Мистер Пендрил хотел поговорить с вами о нас с Норой. Если моя старшая сестра решила держаться в строне, почему я должна была следовать ее примеру? Разве я не должна узнать собственную историю? Знание не причинило мне вреда. Напротив, это избавило вас от тяжелого долга рассказывать нам то, сообщил мистер Пендрил. Вы и так долго страдали за нас, пора нам научиться отвечать за себя. Я научилась. А Нора еще научится.

– Нора!

– Да, я взяла все на себя и сама рассказала Норе.

Неужели эта девочка обладает безграничной отвагой? И эту девочку воспитала сама мисс Гарт? Такая легкомысленная, безмятежная… Возможно, мисс Гарт совсем не понимает ее?

– Магдален! – воскликнула она. – Ты пугаешь меня!