Пока литовская полиция решала свои организационные вопросы, противоположная сторона готовилась к серьёзной войне. 29 июня 1941 г. была подготовлена директива ВКП(б), которая гласила: «Создать на оккупированных врагом территориях партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с подразделениями фашистской армии для разжигания партизанской войны повсюду и повсеместно…»{126}Хотя Советский Союз имел богатый опыт ведения партизанской войны, И. Сталин был против организации партизанского движения, считая это пораженчеством, а также опасаясь народного восстания. И только 3 июля 1941 г., спустя 11 дней после начала войны, И. Сталин в радиообращении призвал народ начать партизанскую войну и формировать партизанские отряды на всех занятых немцами территориях. Партизанское движение возглавила не партия, а армия[37](вернее, НКВД. — Примеч. редактора). Предложенная Сталиным территориальная система формирования партизанских отрядов оказалась малоэффективной. Например, в Прибалтике, где антисоветские настроения были почти повсеместными, сформировать партизанские °тряды (из местных жителей. — П.С.) так и не удалось{127}.
Но самая главная задача литовской полиции была борьба с переброшенными через линию фронта и по воздуху на территорию Литвы советскими партизанами, которые вели «боевые» действия с чрезвычайным ожесточением. Отношение немецкой полиции и солдат вермахта к жителям всегда обострялось там, где появлялись советские партизаны, которые одну из своих задач видели именно в том, чтобы нарушить мирные взаимоотношения, вызывать репрессии и этим самым пробуждать у населения ненависть к немцам. Борьбу с партизанским движением литовская полиция вела изо всех сил, насколько позволяло вооружение и численность, на всей территории Генерального округа Литвы, особенно в восточных районах. Эти неимоверные усилия давали положительные результаты. В первой половине 1942 г. многие подпольные большевистские организации, партизанские отряды получили мощные удары и понесли большие потери. В марте 1942 г. общими усилиями с немцами были ликвидированы две оперативные группы ЦК КП(б) Л. В мае 1942 г. такая же участь постигла Паневежскую большевистскую организацию: 48 её членов были безжалостно расстреляны. В Литве советские партизаны встречали откровенно враждебное отношение со стороны местного населения: оно часто выдавало немцам советских партизан, разведчиков, диверсантов или расправлялось с ними своими руками. В июле 1942 г. объединённые полицейско-жандармские силы немцев и литовцев, не без помощи жителей, разгромили большевистский партизанский отряд «Народный мститель», действовавший с лета 1941 г. в районе Ионавы. Летом 1942 г. были ликвидированы почти все члены шяуляйской большевистской организации. К 1 апреля 1943 г. на всей территории Генерального округа Литвы действовали только 29 советских диверсионных групп, насчитывавших 199 человек{128}. К 1 января 1944 г. советское партизанское движение в Литве потеряло 101 человека убитыми и 4 пропавшими без вести{129}.[38]
Литовская полиция безопасности
Из Прибалтийских республик Литва была единственной, чьи отношения с соседней Германией складывались не всегда гладко. 25 марта 1935 г. во время переговоров с английским министром иностранных дел сэром Джон Симоном при упоминании Литвы А. Гитлер впервые за всё время беседы в гневе вскочил и, сверкая глазами, закричал: «Мы не желаем иметь с Литвой никаких дел <…> Мы ни при каких обстоятельствах не подпишем договор с государством, которое попирает ногами немецкое меньшинство»{130}. Однако вопреки распространённому ошибочному мнению, из Прибалтийских государств Литва по своему стратегическому положению всегда интересовала немцев значительно больше, чем Латвия и Эстония.
Автономный Клайпедский округ Литвы с 1923 г. был постоянной целью нападок немецких националистов. Ещё в начале 1933 г., когда немецкий народ доверил свою судьбу партии НСДАП, руководитель внешней политики этой партии А. Розенберг подготовил внешнеполитическую концепцию, согласно которой переворот в Клайпеде был связан с государственным переворотом в Каунасе, который осуществит армия при помощи организации «Железный волк», которая в то время поддерживала тесную связь с АПА (АРА)[39]. Мощный удар по этим немецким планам нанес судебный процесс 1934–1935 гг. в Каунасе, где среди 129 обвиняемых было немало агентов СД. Вершиной трений между Литвой и Германией была речь А. Гитлера в Рейхстаге 21 мая 1935 г., в которой были провозглашены угрозы в адрес Литвы и отказ от любых переговоров или сотрудничества. Область СД «Нордост» (SD-Oberabschnitt Nord-Ost) и Кёнигсбергское гестапо сотрудничали между собой в деятельности, направленной против Литвы, стремясь возвратить Третьему рейху Мемельскую область («Memelland»){131}. Польская разведка в Берлине первой узнала о немецких планах захвата Клайпеды и немедленно проинформировала об этом литовских дипломатов. Те поначалу отнеслись к полученной информации недоверчиво: ведь отношения между двумя странами тогда действительно оставляли желать лучшего. СД и гестапо параллельно с абвером опекали вновь созданную нацистскую организацию — Культурный союз мемельских немцев (Memeldeutscher Kulturverband) в Клайпеде, которым руководили штандартенфюрер СС д-р Эрнст Нойманн (dr. Ernstas Neumann), Рейхерт (Reichert), Косман (Kosmann) и штурмбаннфюрер CA Вилли Бертулейт (Willy Bertuleit). В результате их деятельности Литва понесла болезненную потерю — порт Клайпеда (нем. — Мемель).
В Литве начала действовать агентура Гитлера — националистическая организация литовских немцев «Культурфербанд». Ещё в 1936 г. военная разведка вермахта в структурах дипломатических представительств Германии в Литве создала «Военную организацию Литвы» («Kriegsorganisation Litauen» — военной организации с таким названием не существовало, вероятно, это один из филиалов Абверштелле «Кенигсберг». — Примеч. редактора) под руководством капитана Эритца Крамера (Eritz Cramer). Лучшим его агентом был человек под псевдонимом «Клаус». Это был еврей, антиквар, имевший обширные связи в Каунасе. Объектом его активной деятельности было советское дипломатическое представительство в Литве. После оккупации Литвы его поспешно перебросили в Швецию для аналогичной деятельности{132}.
Абвер поддерживал рабочие контакты и сотрудничал со службой военной разведки Литвы. В Литве немцы усиленно старались создать впечатление, что они являются верными соратниками спецслужб страны в борьбе против надвигающейся угрозы коммунизма, и бескорыстно оказывали помощь в решении насущных проблем. В предвоенный период при организации и осуществлении совместных с литовскими службами безопасности и разведки мероприятий руководитель абвера адмирал Вильгельм Канарис не раз повторял сотрудникам, что литовцы никогда не забудут о своём Вильно, который теперь у поляков, и что нужно смелее играть на этом в Каунасе.
Бывший военный комендант Генерального округа Литвы в 1941–1944 гг. генерал-майор Эмиль Юст (Emil Just) в своих послевоенных показаниях советским следственным органам писал: «Когда в 1938 г. был военным атташе, нагляделся, с какой наглостью работала служба СД в Литве»{133}. Кроме этого, генерал в своих показаниях утверждал, что «литовские чиновники ещё перед войной и перед оккупацией Красной армией <…> Литвы, были агентами СД или шпионами гестапо»{134}. Особенно усердно работал в направлении Литвы орган немецкой военной разведки Абверштелле «Кенигсберг» «Abwehrstelle Königsberg» (до сентября 1939 г. им руководил майор фон Даванц (von Davanz), затем до марта 1942 г. — полковник Иоганн Кип (Johann Kip){135}. Несколько дополнительных слов об этом полковнике. После 1-й мировой войны в Литве поселился офицер немецкой армии Иоганн Кипп. Вскоре он стал Ионасом Кипасом и получил сан ксендза. В Литве И. Кипас организовал иезуитский орден, в который протащил ряд офицеров кайзеровской армии. Сам же И. Кипас стал генералом ордена. Некоторым высшим чинам полиции государственной безопасности Литвы хорошо было известно, что глава иезуитского ордена И. Кипас одновременно является резидентом германской разведки.
