Дабы воспитать подобного совершенного торговца, необходимо снабдить его отличным знанием законов и правил ведения коммерции, а также описать со всей возможной полнотой английские или британские товары, на коих зиждется вся внутренняя торговля, будь то плоды земли нашего отечества или плоды усилий его обитателей. Далее следует сообщить ему, как происходит обращение товаров: где их можно найти, как доставляют в Лондон, а из Лондона в провинцию, где закупают их по самой сходной цене и на какие ярмарки и рынки везут закупленные изделия.

Таковы ступени воспитания совершенного торговца, который постигает законы и пути ведения коммерции и узнает дело, дабы им впоследствии успешно ведать. Коль скоро он усвоит вышеперечисленное, во всей вселенной не найдется человека, более достойного имени совершенного торговца, нежели английский лавочник.

«Сэр, как я уже упоминал, начинающему торговцу надобно быть знатоком товаров, которые он продает, знать покупателей, которым он и х предлагает, и знать купца, который делает ему поставки, но более всего он должен разбираться в приемах и законах ведения счетных книг, куда со всем возможным тщанием ему необходимо постоянно вносить записи и сальдировать счета. Полагаю, что можно больше не касаться этого предмета. Дальше я перейду к тому, что часто почитают за безделицу, хотя, на мой взгляд, это очень важное умение: я расскажу, как следует торговцу писать письма, к какому слогу прибегать, как добиваться краткости, приличной деловому человеку.

Коль скоро простота, свобода и непринужденность являют красоту и силу устной речи, то ясность, сжатость и понятность всего потребнее торговой переписке. Любителям высокопарных и трескучих фраз, что уснащают свои письма любезностями, пространными рассуждениями и цветистыми оборотами, полезней было бы писать стихи, а не вести торговлю и почитать себя за остроумцев, а не за лавочников.

Взгляните, что пишет подобный молодой торговец из провинции, едва открывший собственное дело, своему лондонскому оптовому поставщику:

«Сэр, как повелели Парки и злосчастная моя звезда, я, предназначенный судьбой для лучшей доли, был определен в торговлю, но снисходительные боги сократили дни моей подневольной жизни и возвратили мне свободу. Пускаясь ныне в безбрежное море торговли, я почел приличным оповестить Вас, что тому уж месяц, как истекли два года, назначенные мне отцом для получения прав наследства, вследствие чего я приобрел дом на главной улице нашего города и полагаю открыть там собственное дело. Посему уведомляю Вас, что мне потребны нижеперечисленные товары, каковые Вы можете доставить мне через перевозчика»…

Это велеречивое послание, для вящей красоты которого немало потрудился наш юнец, весьма довольный своим детищем, вызвало приступ безудержного смеха у его лондонского поставщика, который и не подумал доставлять ему товары, а прежде послал весть своим знакомым в тот самый город, откуда пришло письмо, в надежде справиться о личности заказчика и узнать, разумно ли иметь с ним дело, а может статься, он без долгих размышлений отправил сей образчик красноречия в ненужные бумаги.

Со следующей почтой уже знакомый нам лондонский торговец получил еще одно послание, на сей раз от другого молодого лавочника, также проживающего в провинции.

«Вследствие кончины моего хозяина я принужден немедля войти в дело и открываю лавку, не посетив заранее Лондона, где мог бы запастись недостающими товарами, и посему передаю Вам небольшой заказ в надежде, что Вы обслужите меня наилучшим образом и проследите, чтобы мне отправили отменные товары. В чем доверяюсь Вам, ибо не буду присутствовать при их отборе самолично. При сем я прилагаю чек на семьдесят пять фунтов, выписанный на мистера А, мистера Б и компанию платежом через двадцать один день по предъявлении. Благоволите принять его. В случае если отосланные Вами товары превысят вышеозначенную сумму, по получении Вашего счета я перечислю разницу незамедлительно. Пользуюсь случаем, сэр, еще раз высказать Вам просьбу отправить мне наилучшие, отборные товары по сходной цене, что я почел бы за поощрение к нашей дальнейшей переписке.

Засим остаюсь Ваш покорный слуга»…

В этом письме видна рука человека, который знает свое дело, и лондонский купец прикажет, прочитав его, своим работникам: « Потрудитесь обслужить этого юношу как следует, я узнаю в нем делового человека, он обещает стать отменным покупателем».

Итак, торговцам следует писать свои послания просто, немногословно и по существу, не допуская книжных, замысловатых и велеречивых выражений, однако и не забывая изложить суть дела полно и в достаточных словах, без всяческой неясности и недосказанности. Я не могу никак одобрить насильственные сокращения слов, повелевающие опускать связующие выражения. Сии причуды отнюдь не прибавляют

стилю красоты, а смыслу причиняют величайший вред. Всего вреднее тут не принужденность слога, которая и впрямь весьма значительна, а искажение сути. Короче говоря, что может быть вредней чудовищной бессмыслицы, которую выдают за верх здравомыслия, и что есть хуже непонятных приказаний, которые освобождают от обязательств делового человека? Вот как, к примеру, обращается к своему лондонскому корреспонденту торговец из Гулля:

«Сэр, письмо получил. В настоящее время имею сообщить Вам немногое. С последней почтой отосланы счета и транспортные накладные на груз, отправленные на Ваш счет с гамбургской оказией. Последующие заказы будут выполнены незамедлительно. На здешних рынках спрос весьма понизился, продать железо более чем по тридцати семи шиллингов не представляется возможным, благоволите распорядиться, коли желаете продать его по сей цене. С одиннадцатого числа в гавани нет судов; те лондонские суда, что нынче находятся на рейде, вышли до шторма и посему, надеюсь, в безопасности. Без подтверждения не предпринимайте страхований по сему письму. Погода обещает благоприятствовать; надеюсь, что опасность миновала. К последнему письму я приложил три векселя на сумму в триста пятнадцать фунтов, уведомите, получены ли они и учтены ли Вами, соблаговолите также записать в кредит текущего счета Вашего покорного слуги» ...

Осмелюсь утверждать, что в сем послании, хотя по виду оно самого делового свойства, нет ни единого слова, которое нельзя понять и так и эдак. Так, гамбургскую оказию можно уразуметь как лошадь и как судно, которое плывет то ли из Лондона в Гамбург, то ли в Лондон из Гамбурга. Заказы, которые писавший обязался выполнить незамедлительно, могут означать то ли один товар, то ли другой, а может статься, и все разом. Неясно, вследствие какой причины не видно в гавани судов: то ли они ушли оттуда, то ли не возвратились.

Что же до тех судов, которые находятся в пути, неясно, отплыли ли они из Гулля в Лондон или, напротив, идут в Гулль, ведь все они порой одновременно пребывают в море и направляться могут в Ярмут, в Гримсби или в иное место.

Подобные распоряжения нимало не обязывают ни того, кто отдает их, ни того, кто получает. Вот вам в пример еще одно письмо, которое некий купец отправил своему комиссионеру в Лиссабон: «Не почтите за труд выслать с первым следующим сюда судном сто пятьдесят ящиков товару лучшего севильского сорту, а также двести бочонков наилучшего лиссабонского белого. В счет вышеперечисленного Вы можете выставить счет на сумму в тысяча двести пятьдесят фунтов стерлингов. Полагаюсь на то, что Вы сумеете зафрахтовать шлюп в Севилью за означенными ящиками. Остаюсь Ваш...»

Итак, комиссионер отправит, ежели пожелает, и не отправит, ежели не пожелает, то ли сто пятьдесят ящиков лучших севильских апельсинов, то ли столько же апельсиновых деревьев, то ли столько же масла, то ли чего угодно. Под лиссабонским белым, надо думать, подразумевается вино, а может статься, что-нибудь иное, хотя, должно быть, все-таки вино. И точно так же непонятно, будет ли принят выставленный комиссионером счет, ибо подобные распоряжения не означают никакого обязательства для заказавшего.