«Довольно этого. Будь решителен. Или хотя бы производи такое впечатление».

– Приведите начальника тюрьмы, – приказал герцог. Гвардейцы дернулись было выполнять распоряжение, но он поднял палец и дал понять, что это будет поручено Эллику. – Когда он придет, я поговорю с ним и объясню, чтобы этого Старшего держали вместе с моим вторым особым пленником и обращались с ним так же мягко. Думаю, что со временем он восстановит свое здоровье и будет очень полезен. Ты, мой достойный канцлер, сможешь сопроводить его и удостовериться в том, что его разместят в тепле и с удобством и будут кормить хорошей едой.

Он подождал мгновение, давая Эллику возможность испугаться того, что герцог просто заберет экзотический подарок и ничем его не вознаградит. Заметив, что искры гнева начинают разгораться, он заговорил снова:

– И я объявлю начальнику тюрьмы, что ты будешь иметь право навещать обоих моих заключенных, когда пожелаешь. Кажется справедливым даровать тебе некую привилегию. Доступ к тому, что со временем станет твоим. Как ты считаешь, канцлер: это справедливо?

Эллик встретился с герцогом взглядом, и постепенно в его глазах появилось понимание.

– Это более чем справедливо, блистательный. Я приведу его немедленно. – Он дернул было за цепь своего пленника, но герцог покачал головой.

– Оставь человека-дракона здесь, пока будешь ходить за тюремщиком. При мне моя охрана – думаю, мне нечего бояться со стороны этого скелета.

По лицу канцлера промелькнула тень беспокойства, но он только глубоко поклонился и, медленно пятясь, покинул – помещение. Герцог продолжил рассматривать свою добычу. Судя по виду Старшего, над ним особо не измывались. Наверное, он немного оголодал – а блекнущие синяки свидетельствовали о побоях. Однако никаких признаков инфицированных ран не было заметно.

– Что ты ешь, существо? – поинтересовался он.

Старший встретился с ним взглядом.

– Я человек, несмотря на мою внешность. Я ем то же, что ели бы вы сами. Хлеб, мясо, фрукты, овощи. Горячий чай. Хорошее вино. Я был бы рад любой чистой еде.

Герцог заметил, что в голосе человека-дракона послышалось некоторое облегчение. Он понял, что с ним будут хорошо обращаться и дадут ему время выздороветь. Ни к чему вкладывать ему в голову какие-то другие мысли.

– Если вы дадите мне бумагу и чернила, – сказало существо, – я составлю письмо моей семье. Они меня выкупят.

– А твой дракон? Ты ведь, кажется, сказал, что пел дракону? Что он может дать за твое благополучное возвращение?

Старший улыбнулся, но улыбка у него получилась несколько кривая.

– Мне трудно сказать. Возможно, вообще ничего. Поступки Тинтальи по человеческим меркам предсказать нельзя. В любой день и час ее отношение ко мне может измениться. Думаю, вы заслужите ее расположение, если я смогу благо-получно вернуться туда, где она рано или поздно сможет меня найти.

– Значит, тебе неизвестно, где она?

Герцог решил, что это сильно уменьшает возможность использовать Сельдена в качестве приманки, чтобы завлечь дракона туда, где его можно будет убить и разделать на куски. Если он вообще говорит правду. Драконы славятся своей лживостью.

– Оказавшись в плену, я был далеко от тех мест, где мог бы рассчитывать на встречу с ней. Возможно, она решила, что я ее покинул. Как бы то ни было, я не видел ее уже несколько лет.

Не самое радостное известие.

– Но ты родом из Дождевых чащоб? А там ведь много драконов, верно?

Существо потеряло свою решимость и, поколебавшись, ответило:

– Когда драконы вылупились, слухи об этом распространились повсюду. Я давно не был дома. Я не могу с уверенностью говорить о том, каково там сейчас.

Не почуяло ли существо, что здесь может возникнуть возможность сделки? Тогда пусть подумает над этим. Но человек-дракон не должен знать, от чего зависит жизнь его повелителя. За дверью послышались шаги возвращающегося с тюремщиком Эллика, и герцог спокойно кивнул созданию.

– Прощай пока, Старший. Хорошо ешь, отдыхай и набирайся сил. Позднее мы, возможно, еще поговорим. – Он отвел взгляд от существа. – Охрана! Несите меня в Укромный сад. Когда я там окажусь, меня должно ждать горячее вино с пряностями.

Ближе к полудню Тинталья ощутила, что воздух пахнет древесным дымом. Ветер принес этот запах издалека – тем не менее это подняло ей настроение. Трехог уже недалеко, а вечер еще не скоро наступит. Мысль о скорой встрече со своими Старшими радовала ее. Заработав крыльями сильнее, она постаралась не обращать внимания на боль. Цель была уже близка, терпеть боль стало легче. Она призовет Малту и Рэйна, и они займутся ее травмой, их ловкие руки смогут найти в ране наконечник стрелы и извлечь его. Потом – какая-нибудь припарка, и они немного ее почистят. Она издала тихий горловой стон. Сельден всегда ухаживал за ней лучше, чем остальные двое. Ее маленький певец был ей предан. Она не знала, жив ли он еще и сильно ли состарился. Трудно было понять, насколько быстро стареют люди. Несколько сезонов минует – и они вдруг оказываются дряхлыми. Еще несколько – и они мертвы. Сильно ли постарели Малта и Рэйн?

Бесполезно гадать. Скоро она их увидит. Если они слишком стары, чтобы ей помочь, она воспользуется драконьей притягательностью, чтобы залучить на службу новых людей.

Когда солнце начало опускаться к реке, ощущения Тинтальи обострились. Ветер принес больше запаха дыма и человеческого жилья. Чуткий слух уловил слабые постукивания. Треск соревновался со звуками нескончаемого переделывания мира. Топоры врезались в дерево, а молотки забивали гвозди. Люди никогда не могут принять вселенную такой, какая она есть. Они постоянно все ломают, а потом прозябают среди руин и развалин.

На реке раскачивающиеся суденышки боролись с течением. Когда тень Тинтальи накрыла их, люди принялись вскидывать головы, что-то кричать и указывать пальцами на драконицу. Она игнорировала их. Впереди виднелись плавучие пристани, которые использовали жители города на деревьях. Тинталья пронеслась над ними, недовольная тем, насколько маленькими они кажутся. Ей уже приходилось на них садиться, когда она вышла из кокона. Конечно, доски трескались и ломались, причаленные к ним суда понесли некоторый ущерб, а другие поплыли по реке, все еще прикрепленные к кускам пристани. Но Тинталью нельзя было в этом винить: если люди хотят, чтобы к ним в гости прилетали драконы, им следует быть более надежными строителями.

Она всхрапнула от боли, когда ей пришлось скосить крылья, чтобы описать круг. Ей предстоит испытать боль, куда бы она ни села – на сушу или в воду. Значит, она выберет пристань. Тинталья расправила крылья и замахала ими, опуская когтистые лапы на деревянный причал. Люди тотчас разбежались в разные стороны.

– С ДОРОГИ! – предупредила она их, трубя свой клич и одновременно вдавливая слова в их жалкие умишки.

«Малта! Рэйн! Займитесь мной!»

Внезапно ее вытянутые передние лапы ударились о доски. Плавучий причал погрузился в воду под драконьим весом. Привязанные суда резко накренились, куски дерева взлетели в воздух. Серая речная вода взметнулась вверх, обливая Тинталью. Она яростно взревела, недовольная ее холодным и едким прикосновением, а плавучесть причала дала о себе знать. Сооружение постепенно поднялось под ней, и вода теперь только омывала ее лапы. Тинталья дернула хвостом от отвращения и почувствовала, как дерево крошится от удара. Она оглянулась через плечо на какой-то баркас, который начал крениться набок.

– Глупо было привязывать его здесь, – заметила она и побрела по причалу, который качался и погружался в реку при каждом ее шаге.

Вскоре Тинталья оказалась на раскисшем и истоптанном берегу. Когда она сошла с причала, большая его часть снова всплыла на поверхность. Лишь одно судно оторвалось и поплыло по течению.

Очутившись на твердой, хоть и раскисшей почве, она остановилась. Некоторое время она только дышала. Волны жара прокатывались по ее телу, окрашивая чешую в цвета гнева и муки. Тинталья страдальчески выгнула шею и замерла, дожидаясь, чтобы приступ стих. Когда мука стала терпимой, в голове у Тинтальи просветлело, и она осмотрелась.