Тьфу! В ванной вместе с ее маленькими лосинками сушилась та проклятая мужская футболка.

Надо же! И тут она его уела. Сама уехала, а футболку своего «дорогого мужчины» оставила. У него просто зачесались руки уничтожить это напоминание, что не его здесь любят. Как Миша саркастически заметил про себя, сейчас он как Иван-дурак, нашедший лягушечью кожу. Ужасно хотелось ее сжечь. Но он не станет этого делать. Он сделает так, что его жена сама сожжет эту чертову «лягушечью кожу».

Михаил потушил свет и вышел из ее спальни. Желание никуда не делось, но ни звонить, ни ходить к кому-то, он не стал. Хватило вчерашнего, на всю оставшуюся жизнь хватило. Послал ему Бог эту царевну-лягушку, вот и будет он с ней маяться.

Мама тихо, незаметно, но плотно обложила Аню психологическим прессингом, и та, в конце концов, не выдержала и рассказала ей всю правду. Пожилая женщина слушала эту исповедь, слушала и делала выводы. Очень неутешительные выводы. Все это одна большая ошибка. И незачем им губить жизнь друг другу.

— Дочка, я считаю, вам надо развестись.

Сердце у Ани больно сжалось. Любовь только возникнуть может внезапно, а вот пройти внезапно — никогда. Ее из сердца можно вырвать только вместе с сердцем. Но и жить так, как они живут, тоже невозможно. Потому она сказала:

— Я подумаю. Только никому ничего не рассказывай.

— Дочка!? — обиделась женщина.

А пока, пользуясь свободой, Аня обзвонила всех своих знакомых, настроение улучшилось, даже получилось забыть о муже. Сходила с девчонками в кафе, они, конечно, засыпали вопросами, но уж она им наплела! Рассказала про новые шмотки, про машину. Те так увлеклись, что обо всем забыли. Оттуда возбужденной толпой прямиком пошли к ней в гости, ахали, заставили все примерить. При них Ане не удалось отвертеться, потом она сама втянулась и с горящими глазами разглядывала себя в зеркале. Все-таки вкус у этого гада есть… вкус у него что надо! Девчонки так разошлись, что решили тоже кое-что примерить, точнее, все перемерить, галдели, хихикали, вертелись перед зеркалом, блестя глазками. Все одобрили!

Оценив до мелочей все шмотки, включая отменное, очень дорогое белье, подружки осели на кухне, и за чайком делились рассказами о том, что было в том отеле в Анькино отсутствие. Вспомнили про того мужичка, что тогда на Ленку запал и аж целых четыре раза танцевать приглашал, подшучивали над Ленкой. а она отмахивалась, мол не говорите ерунды! Не признаваться же, в самом деле, что этот мужик занозой застрял ей в сердце, и безумно жаль, что они больше никогда не увидятся…

Аня слушала подружек, смеялась вместе с ними, и как-то вроде и свое житье стало казаться не таким уж безнадежным. Может, время расставит все на свои места. Хорошо, что она к родителям поехала.

Пошел пятый день.

За работой время тянется незаметно. Почти. Если приползать домой к полуночи, а то и вовсе не приползать, ночевать в кабинете. Кольцов жил эти дни как поезд в тоннеле. Идешь в темноте, видишь в конце свет, до этого света надо дойти. Осталось немного, два дня.

Недавно Ане позвонил школьный друг Женька, она так обрадовалась, почти семь лет не виделись. Он в другой город уезжал учиться, а теперь вот вернулся. Хохотали по телефону, он напросился в гости. Аня пригласила его к вечеру, как раз мама с папой дома будут. А утром она брату позвонила, вчера вспомнила про майку ту, свою любимую, что она дома у мужа оставила, просила заехать и забрать, а потом ей завезти.

Валентин позвонил с работы Кольцову, просил разрешения зайти, забрать кое-что. Тот был озадачен, но немедленно согласился. Мужчины встретились у Кольцова дома. Валентин поздоровался, вошел, осмотрелся, потом выдал:

— Меня Аня просила ей какую-то майку завезти. Забыла, говорит.

Михаил сразу понял, о чем идет речь, неприязнь зашевелилась внутри. Вспомнила, значит, свою пропажу, не забывает! Но вида не показал:

— Да, я понял, сейчас принесу.

Зашел в ее ванную снял проклятую футболку, она ему руки жгла, стиснул ее в кулаке, как будто она была живая, и ее можно задушить. Вынес.

— Вот она.

— Хммм! Ну надо же сколько лет, а она эту мою старую майку все никак не выбросит!

— Что?!

Михаил впился в него взглядом, задохнулся, стиснул майку в кулаке и спрятал за спину.

— Майку, говорю, мою старую не выкинет никак, — зятек что-то в неадеквате.

— Ааааа…

— Ну, давай, что ли, майку-то.

— Аааа… Я сам. Сам отвезу. Мне как раз нужно… Нужно к ней сегодня поехать! Сам и отвезу.

— Ладно, — женин брат пожал плечами, с сомнением оглядев зятя, — Бывай.

И ушел.

Кольцов, оглушенный новостью, опустился на диван, уставившись на зажатую в руке футболку. И ведь не обманула, он просто сам себе невесть что в голове достроил… Эта его кошмарная жена не перестает его поражать. Да она его просто с ума сведет!

Он захохотал, откинувшись на спинку дивана. Хохотал долго и чувствовал себя ужасно, просто по-дурацки счастливым.

Потом подскочил и помчался к ней, к этой невозможной, нахальной девчонке. К его маленькой синеглазой девочке.

Кольцов с замирающим от волнения сердцем позвонил в дверь. Сейчас он ее увидит. Шумно выдохнул, успокаивая дыхание. Только собирался позвонить еще раз, дверь открыл тесть.

— О, какие люди! Что же ты не позвонил, Миша?! Проходи, сейчас ужинать будем.

Он не звонил. Хотел приехать сюрпризом. Всю дорогу мысленно проговаривал, как будет поддразнивать ее, стебаться, как, в конце концов, заберет ее домой. Михаил вошел вслед за тестем. Из гостиной доносился веселый мужской голос, который что-то бубнил и женский заливистый смех. Кольцов застыл на пороге.

Что это? Черт побери, что это!? Это она с каким-то мужиком, смотрит ему в глаза и смеется?!

Наверное, это называется припадок берсерка. Мелькнули картинки перед глазами, вот он на лестничной клетке, держит за грудки этого мужика. За его локти цепляются с одной стороны жена, с другой теща, а тесть пытается отодрать его от несчастного, которого Кольцов хочет задушить голыми руками. Ужас в глазах жены, слезы… Успокойся, идиот несчастный! Боже милосердный…

Усилием воли Михаил подавил бешенство и пришел в себя. Когда вернулся слух, он понял, что тесть говорит ему:

— Миша, познакомься, это Женя, Анин школьный друг, зашел в гости, семь лет не виделись.

Тесть говорил еще что-то, он не слушал. Одноклассник. Михаил смотрел, как веселье быстро сменяется отчужденной мрачностью в лице его жены, и погружался в защитное ледяное спокойствие. Все потом. Холодно, но вежливо поздоровался, за стол присаживаться не стал. Объяснил расстроенной теще, что внезапно возникли вопросы, требующие Аниного непосредственного участия. Да, очень срочно. Нет, это не может подождать до утра. А сам смотрел в ее глаза, пока она не отвела взгляд.

Женька рассказывал, как сдавал сессию на первом курсе, а Аня весело смеялась. И в этот момент вдруг увидела в дверях гостиной мужа. Его глаза…

Что-то страшное заклубилось в его глазах, он странно дернул шеей, как тогда, но потом мрак сменился льдом, который обжигал ее еще хуже адского пламени. Он что-то говорил родителям, смотрел на Женьку так, будто собирался вынуть все его внутренности, расчленить на кусочки и потом хранить в морозильнике. Аня опустила голову. Потом поняла, что разговор подошел к концу, и подняла глаза на мужа, который как раз прощался:

— Извините, нам пора.

Отец огорченно сказал:

— Ну, если так…

Михаил перевел взгляд на Аню и сказал ледяным тоном, не терпящим возражений:

— Мы едем домой. Сейчас же.

Она встала, хотела пойти в свою комнату, но Михаил не мог больше ждать. Он просто задыхался здесь, еще немного и его прорвет.

— Потом. За вещами приедет Петрович.

Кивнул всем и вышел. Как только за ними закрылась дверь, схватил обомлевшую жену за руку, потащил ее вниз по лестнице. Не стал даже лифта дожидаться. Тошно было до ужаса. Ему хотелось как можно быстрее убраться отсюда, вернуться в свой дом и запереться там, и запереть ее к чертовой матери. Совсем спятил, готов на людей бросаться, готов убивать! Это она его довела! Довела! С другими можно смеяться, быть нормальной — а с ним нет! С ним нельзя! Ему душу надо рвать!