— Хонда. Она меня устраивает.

— А меня не устраивает! — он все-таки начал выходить из себя, — Моей жене по статусу не полагается ездить на какой-то развалюхе!

— Ааааа, по статусу… Ничего, пусть считают, что я эксцентричная особа.

Он прошелся по кухне, ероша волосы.

— Эксцентричная, это точно! Что это за дрянь у тебя на лице? И почему ты босая ходишь, так простудиться недолго? И незачем квартиру каждый день драить! Два раза в неделю приходит домработница, нечего ее работу делать!

Он распалялся все больше, незаметно наблюдая за ней. Ну разозлись же, разозлись на меня, выдай хоть какую-то эмоцию. Нет. Сидит, как каменная! Он хлопнул себя по бокам и со стоном выдохнул. И тут Аня произнесла негромким спокойным тоном:

— Я бы хотела поскорее начать работать.

— Тебе нельзя сейчас, не раньше, чем через месяц.

За этот месяц он придумает, куда ее устроить, чтобы была на виду. Девушка нахмурилась.

— Мне нужны свои деньги.

— Детка, — покровительственный тон, — если тебе нужны деньги, достаточно просто сказать!

— Мне нужны СВОИ деньги. И еще мне нужны ключи, я из дома выйти не могу, а мне нужно выйти.

— Зачем?

Тут же подняла голову ревнивая подозрительность. Неужели хочет побежать к этому своему дорогому мужчине?! Черта с два он ее отпустит.

— Мне нужно кое-что купить.

— Позвони Петровичу, или скажи мне, и все будет куплено.

Она поморщилась.

— Мне нужны прокладки…

— Прокладки? Для чего? Прости… Дурацкий вопрос.

Как по-дурацки! По-дурацки! Нахлынуло сожаление. Он, оказывается, в глубине души все это время надеялся, что может быть, она беременна.

— Да, конечно… Еще что-нибудь?

Она подняла на него глаза и проговорила с неуловимой тоской:

— Я хочу к маме.

Михаил отвернулся, он сейчас совершенно не владел собой.

К маме. Надо подумать. Может быть так даже лучше. Да, наверное, пусть поживет у матери недельку, перебродит то дерьмо, они оба успокоятся. Пусть соскучится по нему. Он натянул на лицо свою обычную улыбку, повернулся к ней и постарался говорить спокойно и даже весело:

— К маме, так к маме, хорошо. Я сам отвезу тебя, куколка моя, поживешь у мамы недельку.

Как он обрадовался! Аня помертвела внутри, лишний раз убедившись, что только мешает жить этому человеку. Вслух глухо пробормотала:

— Спасибо, — допила кофе, помыла кружку и тихонько вышла.

— Боже мой! Ну что же мне сделать, чтобы она хоть как-то отреагировала! Или хотя бы разозлилась! — думал он, глядя, как его маленькая жена понуро уходит, — Да уж! После тех номеров, что ты здесь выкидывал, тебе еще долго придется ползать на брюхе! Идиот несчастный. Несчастный, как это точно сказано…

Подумать только, прошла всего неделя и два дня. А кажется, как будто несколько лет отделяют ее от того момента, когда она заметила в ресторане красивого мужика с холодными серыми глазами, читающего газету. Аня собрала свои вещи в ту сумку-саквояж, с которой еще из больницы приехала. Ее чемодан должны были завезти к ней домой девчонки. Из тех вещей, что купил ей муж, ничего брать не стала. Смыла крем.

— Хммм… Иногда реклама не врет…

Лицо было на удивление свежим, следов слез совершенно не видно, только губы чуть припухли. Это ничего. Она оделась, собрала волосы в аккуратный пучок на макушке и вышла из комнаты.

Муж стоял у двери, словно поджидал ее. Понятно, ему не терпится, чтобы она убралась, так она и не собиралась задерживаться.

— Это все? — он с сомнением показал на ее сумку.

— Да, это все мои вещи.

— Покажи.

— Что?

— Я сказал, покажи. Что непонятно?

Ему было очень неприятно, что эта девчонка ничего не хочет от него принимать. Так, кажется, разозлилась.

— Смотри, — она резко открыла сумку.

Он глянул, поцокал языком:

— Ай, ай, ай. Я так и думал. Как тебе не стыдно, куколка моя? Какого мнения будут обо мне твои родители? Что скажут, ни одной тряпки молодой жене не купил? Позор! Нет уж, милая.

Он отобрал ее сумку, унес куда-то. Вернулся с огромным чемоданом, сам сложил в него все, что висело и лежало в шкафу, и с вызывающим видом поставил перед ней.

— Подружкам покажешь.

— Я все равно не буду это носить.

— Будешь, если ничего другого нет.

— Я не ХОЧУ, чтобы ты покупал мне вещи.

— А я все равно БУДУ покупать тебе вещи!

Аня была обижена, и вообще, зла на него. Нет, даже не так. Она собиралась давить его своим холодным презрением, но этот муж, объевшийся груш, так смешно выходил из себя, что она не смогла спрятать усмешку, просочившуюся в ее глаза.

А он этот легкий проблеск веселья заметил. Ну, наконец-то. Захотелось выдохнуть с облегчением и расслабиться.

Но она сказала:

— Мне нужен паспорт.

И тут же опять взвилось подозрение:

— Зачем?

— Что зачем? Зачем вообще человеку бывает нужен паспорт? Я что рабыня?

На сей раз, она однозначно разозлилась, и нехорошо разозлилась. Запахло очередной ссорой.

— Хорошо, — он принес ее паспорт, — Только не предпринимай ничего, предварительно не поставив меня в известность. Ты теперь моя жена, и все что ты будешь делать, касается моего бизнеса.

Его бизнеса. Конечно. Она раскрыла книжицу, глянула на фамилию. Кольцова Анна. Вздохнула.

— Разумеется, я не собираюсь наносить никакого ущерба Вашему бизнесу.

— На ты! Обращайся ко мне на ты! И возьми ключи от своей машины.

Он протянул ей ключи от шикарной новенькой машинки, которую купил ей сегодня утром, но Аня проигнорировала его жест и просто ответила:

— Спасибо, не надо. Тем более, что я сейчас за руль садиться не собираюсь.

Зло подхватив чемодан, Михаил пошел к выходу. Не могут они не поругаться! Не могут! И как ей только удается в два счета довести его до белого каления…

Лифт спустился в паркинг, Аня сразу заметила рядом с его джипом чудесную мерцающую синюю мечту, BMW M6 cabrio… Аж слюни потекли… Точно под цвет ее глаз… Какого черта! Не надо нам от него ничего! Она отвернулась, с мрачным видом разглядывая дорожную разметку.

Укладывая чемодан в багажник, Михаил все время следил за ней. Заметил он и искорку интереса, сменившуюся мрачностью. Тяжело вздохнул.

Ехали молча, чтобы не ощущать этой давящей тишины, он включил радио и сосредоточился на дороге.

Отца не было дома, теща обрадовано засуетилась, кинулась кормить зятя вкусностями, поить чаем. Перед Аниной мамой они, не сговариваясь, решили не показывать своих, мягко говоря, натянутых отношений. Как могли улыбались, и вели себя вроде нормально. Но разве маму обманешь!? После того, как зять, посидев немного и сославшись на неотложные дела, чмокнул дочь и уехал, мама не сразу, конечно, но подступила к Ане с расспросами. Потому что от нее не укрылось, как она шарахнулась от его поцелуев.

— Девочка моя… — начала она осторожно, — Ты счастлива?

Аня открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

Говорить правду не хотелось. И врать тоже не хотелось.

— Мам, я устала что-то. Пойду-ка я полежу.

— Да-да, конечно, доченька. Ты бледная какая-то, ты не беременна?

— Нет, мама, — Аня совсем расстроилась, — Пойду я, прилягу. Прости.

Дочка ушла, а мама осталась сидеть в кухне и переваривать то, что ей сказали, вернее не сказали. Там счастьем и не пахнет. Что у девочки случилось, что там вообще могло произойти? Ну да, девочка никогда не была забитой тихоней, но чтоб вот так замуж выскочить… Она же не какая-нибудь дура легкомысленная, собиралась делать карьеру, а теперь что будет? Муж этот ее. С виду нормальный, уважительный. Если честно, шикарный мужик, красавец, еще и богатый, и видно, что к Ане не ровно дышит. Так что же с ними не ладно?

Отца, естественно, в свои подозрения посвящать не стали.

Из дома жениных родителей Кольцов поехал на работу и просидел там, ворочая горы дел до самой ночи. А ночью, придя домой, он вдруг обнаружил, что его привычная квартира без жены кажется ему пустой. Он затряс головой, всего две ночи она тут спала, а уже все собой заполнила. Его потянуло в ее комнату, он вошел туда, испытывая странный трепет, словно вошел в святилище. Лег на Анину кровать, потерся затылком о покрывало и закрыл глаза, так можно думать, что это она гладит его по волосам. Потом откинул покрывало и зарылся лицом в подушку, хранившую ее запах, накатило желание. Нет, надо вставать, довольно тут валяться, как долбанный извращенец. Пришлось сделать над собой усилие и встать, потом захотелось войти в ее ванную.