— Принес? — спросила Старая Зелень.

— Конечно, — сказал Сифкисс, качнул головой, задел за низкую балку шляпой и чертыхнулся, напяливая ее обратно. Он кисло бросил сверток на стол.

— Теперь свали, — отрезала Старая Зелень.

Сифкисс выглядел угрюмо, словно собирался что-то ответить. Он начинал слишком много о себе воображать, и Зелени пришлось показать ему шишковатую ладонь, прежде чем он слинял.

— Ну вот, как я и обещала. — Она указала на кожаный сверток в свете лампы на старом столе. Столешница потрескалась и покрылась пятнами, а позолота облезла, но это был неплохая вещь, и она еще немало послужит. Как и сама Старая Зелень, как она про себя думала.

— Невелик багаж для такого переполоха, — сказал Фаллоу, морща нос, и бросил на стол кошелек, в котором так сладко позвякивали монеты. Старая Зелень сцапала его и открыла, чтобы пересчитать.

— Где твоя девчонка, Киам? — спросил Фаллоу. — Где малышка Киам, а?

Плечи Старой Зелени напряглись, но она продолжила считать. Она бы считала и во время шторма на море.

— На работе.

— А когда вернется? Она ничего так. — Фаллоу подошел поближе, его голос стал тише. — Дал бы за нее чертовски неплохую цену.

— Она моя лучшая добытчица! — сказала Зелень. — Есть и другие, которых можешь забрать с моей шеи. Как насчет этого паренька, Сифкисса?

— Чего? Этого, с кислой рожей, который притащил сверток?

— Он неплохо работает. Сильный парень. С хорошей выдержкой. Думаю, он бы неплохо тянул весло на галере. А может даже стал бы бойцом.

Фаллоу фыркнул.

— Этот мелкий говнюк на арене? Не думаю. И полагаю, чтобы тянуть весло, его пришлось бы хорошенько взгреть кнутом.

— И что? У них же есть кнуты?

— Думаю есть. Возьму его, коли так. Его и еще троих. На следующей неделе я еду на рынок в Вестпорт. Подбери кого-нибудь, только не надо этих твоих отбросов.

— У меня нет отбросов, — сказала Старая Зелень.

— У тебя нет никого кроме отбросов, чертова старая мошенница. И что ты скажешь остальным из своего выводка, а? — Фаллоу заговорил нарочито манерно: — Что они стали слугами у знати, что живут с лошадьми на ферме, что их усыновил сам ебаный Имератор Гуркула, или что-то вроде того, а? — Фаллоу хихикнул, и Старой Зелени неожиданно захотелось достать свой нож. Но нынче в ней было больше здравого смысла, и научиться этому было нелегко.

— Что надо, то и скажу, — пробурчала она, все еще пересчитывая монеты. Чертовы пальцы не были и вполовину такими ловкими, как когда-то.

— Валяй, а я вернусь за Киам как-нибудь в другой раз, а? — и Фаллоу подмигнул ей.

— Как хочешь, — сказала Зелень, — как скажешь. — Впрочем, она чертовски пеклась о Киам. Она не могла спасти многих, она была не настолько глупа, чтобы так думать, но может быть она могла спасти одного, и в день смерти сможет сказать, что хотя бы это у нее получилось. Скорее всего, никто этого не услышит, но она будет знать. — Все здесь, сверток твой.

Фаллоу подхватил посылку и вышел из этой ебаной вонючей дыры. Она слишком напоминала ему о тюрьме. Этот запах. И глаза детей, такие большие и влажные. Он был не прочь покупать и продавать детей, но ему не нравилось видеть их глаза. Разве захочет мясник смотреть в глаза овец? Может, мяснику все равно. Может, он привык. Фаллоу было не все равно, вот в чем дело. Слишком добросердечный.

Его охранники слонялись перед дверью, он махнул им, построил и пошел в центре квадрата, который они сформировали.

— Успешно прошло? — спросил Гренти через плечо.

— Неплохо, — проворчал Фаллоу, надеясь таким образом остудить дальнейшее обсуждение. «Тебе нужны друзья или деньги?», — сказал как-то раз Куррикан, и эта фраза засела у Фаллоу в голове.

К сожалению, Гренти ничуть не остыл.

— Пойдем прямо к Куррикану?

— Да, — сказал Фаллоу так коротко, как только мог.

Но Гренти любил потрепать языком. В конце концов, большинство головорезов любят. Наверное, оттого, что большую часть времени ничего не делают.

— А ничего домишко у Куррикана, а? Как называются эти колонны перед входом?

— Пилястры, — проворчал другой головорез.

— Не, не, я знаю, что пилястры. Я имею в виду, как называется этот конкретный стиль архитектуры, с листьями винограда по верху?

— Как вон там?

— Да нет, это просто резьба по камню, а я говорю об общем стиле… стоп!

На миг Фаллоу почувствовал облегчение от заминки. Потом забеспокоился. Впереди в тумане появилась фигура. Чертовски большая фигура. До сего момента попрошайки, пьянчуги и прочий сброд везде убирались с их пути, как почва перед плугом. Этот не двигался. Высокий ублюдок, как самый высокий охранник Фаллоу. В белом плаще и капюшоне. Ну, он уже не был белым. В Сипани ничего не остается белым надолго. Плащ был серым с влажными черными брызгами по кромке.

— Уберите его с дороги, — бросил он.

— Съебись с дороги! — прорычал Гренти.

— Ты Фаллоу? — Человек снял капюшон.

— Это баба, — сказал Гренти. И действительно, хотя у нее ее была мускулистая шея, угловатая челюсть, а ее рыжие волосы были коротко пострижены.

— Я Джавра, — сказала она, поднимая подбородок и улыбаясь. — Львица Хоскоппа.

— Может она психованная, — сказал Гренти.

— Сбежала из дурдома по пути.

— Однажды я сбежала из дурдома, — сказала женщина. У нее был странный акцент, Фаллоу не мог понять откуда. — Ну… это была тюрьма для колдунов. Но некоторые из них спятили. Различие тонкое, конечно — большинство колдунов как минимум эксцентричные. Впрочем, это к делу не относится. У вас есть кое-что, что мне нужно.

— Да ну? — сказал Фаллоу, начиная ухмыляться. Теперь он не так беспокоился. Во-первых, она была женщиной, а во-вторых, она очевидно спятила.

— Не знаю, как вас убедить, потому что не умею сладко говорить. Это моя давняя проблема. Но для всех нас будет лучше, если вы отдадите мне это добровольно.

— Я дам тебе кое-что добровольно, — сказал Фаллоу под хихиканье остальных.

Женщина не хихикала.

— Это сверток, завернутый в кожу, примерно… — Она вытянула большую руку, развела большой и указательный пальцы. — В пять раз длиннее твоего хера.

Если она знала о посылке, это была проблема. И Фаллоу не веселили шутки про его хер, которому не помогали никакие притирания. Он прекратил ухмыляться.

— Убить ее.

Она ударила Гренти в район груди, или может быть ударила — все словно расплылось. Глаза у того выпучились, он издал странный возглас и замер, наполовину вытащив меч. Его пальцы дрожали.

Второй охранник, человек из Союза, огромный, как дом, махнул в ее сторону палицей, но попал лишь по ее развевающемуся плащу. Мгновением позже раздался удивленный вопль, он полетел вверх ногами через улицу и врезался в стену. Его безвольное тело свалилось на землю вместе с пылью и кусками раскрошенной штукатурки от разбитой кирпичной кладки. Третий охранник — осприец с шустрыми пальцами — выхватил метательный нож, но прежде чем успел его бросить, в воздухе прожужжала палица и отскочила от его головы. Он упал без звука, раскинув руки.

— Они называются Антирические колонны. — Женщина ткнула палец в лоб Гренти и мягко толкнула. Он повалился на бок в грязь, и лежал там, напряженный, дрожащий, выпучив глаза, уставившись в никуда.

— Это было одной рукой. — Она подняла другой огромный кулак и достала откуда-то меч в ножнах, на рукояти которого блестело золото. — А теперь я достану меч, выкованный в Древние Времена из металла упавшей звезды. Лишь шесть человек, живущих ныне, видели его клинок. Вам он покажется невероятно прекрасным. Затем я убью вас им.

Последний охранник обменялся с Фаллоу коротким взглядом, отбросил свой топор и сбежал.

— Хм, — сказала женщина, слегка нахмурив от разочарования рыжие брови. — Чтобы ты знал, если ты побежишь, я догоню тебя за… — Она прищурилась и выпятила губы, оценивающе глядя на Фаллоу вверх-вниз. Так он оценивал детей. Он понял, что ему не нравится, когда на него так смотрят. — Примерно за четыре шага.